Королева красоты

Виктор Васильевич Кабакин

Остросюжетная повесть рассказывает о том, что ни богатство, ни статус не делают человека счастливым. Для этого надо еще уметь любить, что, оказывается, ох, как непросто. «В любви признанье – тонкая наука, или искусство – тут уж чет-нечет. Досадная такая только штука, увы, сего предмета в школе нет». Героям, чтобы научиться любить и быть любимыми, приходится пройти через серьезные испытания…

2

До дня проведения конкурса красоты оставалось немного времени, и его организаторы совсем сбились с ног. Сергей Корольков каждый вечер собирал группу, задействованную в подготовке мероприятия, и заставлял каждого отчитываться о проделанной за день работе. Совещания были короткими. Корольков не любил долгих заседаний. Но каждому давал высказаться. Вопросы рассматривал быстро и четко и требовал, чтобы принятые решения выполнялись беспрекословно, невзирая ни на какие обстоятельства. Это также был один из его деловых принципов, которого он придерживался неукоснительно.

Идея провести конкурс «Мисс путешествий», естественно, принадлежала ему. Победительницы впоследствии должны были сниматься в рекламных туристических проспектах и журналах на лучших российских и зарубежных курортах. Новизна дела всегда увлекала Сергея, и он с головой окунулся в него.

Акция широко рекламировалась, поэтому фотографии и письма претенденток на участие в конкурсе посыпались потоком. Сергей даже не предполагал, что столько девушек захотят стать «королевами красоты». Нужно было отобрать двадцать пять участниц на заключительный тур из десятков тысяч поступивших заявок. Он сам лично просмотрел несколько сотен.

Перебирая фотоснимки, Корольков размышлял о том, что красота хороша только в том случае, когда она индивидуальна. И еще, если она одушевлена. Многие девушки выглядели хорошенькими, были безупречно сложены, да и только. За их внешней привлекательностью не чувствовалось того особенного качества, глубинного содержания, без чего красота быстро блекла, переставала восприниматься и волновать. Сергей порой чувствовал разочарование: может, зря он связался с этим конкурсом.

Один портрет, правда, привлек его внимание. На первый взгляд, девушка не была эффектна. Но в ней отсутствовали обычное кокетство и напыщенное кукольное выражение, чем грешило большинство претенденток. Эта девушка не пыталась себя рисовать. Тонкая нежная шея, легкий поворот головы с короткой прической светлых волос и серьезные серо-голубые глаза, огромные, как озерки. Однако в них читалось то самое таинственное выражение, которое неизменно заставляет сердца мужчин биться сильнее, ощутить себя сильными, возбуждает у них желание оградить женщину от любых невзгод. В то же время во взоре незнакомки горел некий огонь вызова и упорства. В нем проступали одновременно сила и слабость, покорность и неукротимость — редкое и неотразимое сочетание, как правило, бьющее любого мужчину наповал.

На другой фотографии она была в белых брюках и небольшом топике, открывавшем полоску кожу выше пояса, и смотрела куда-то вдаль моря. Фотография явно любительская, слабая, но поза девушки не натянутая, естественная, а на лице опять-таки никакого намека на улыбку. Увы, она не выполнила условий просмотра и не прислала фотокарточку в купальном костюме. Да и по физическим параметрам не подпадала под стандарты, определенные устроителями конкурса.

Сначала Корольков положил ее фотографии в ящик, где лежали сотни изображений других кандидаток, не прошедших отборочный тур. Но через пару дней ему вдруг захотелось снова взглянуть на нее. Он вытащил фотоснимки и опять долго разглядывал незнакомку… Ах, эти глаза, глубокие озера, в которых не было дна! Потом усмехнулся: он может сделать так, что эта девочка из далекой провинции станет счастливой и известной. Удивительное и сладкое ощущение — чувствовать себя вершителем чьих-то судеб…

Другие члены жюри возражали, но он твердо настоял, чтобы данную девушку включили в число конкурсанток. И с нетерпением, удивлявшим его самого, стал ожидать ее приезда и появления на сцене.

…По всем признакам девушка должна была провалиться. Провинциализм сказывался во всем: в одежде, разговоре, походке, манере держаться. На предварительном просмотре она, сильно волнуясь, споткнулась и едва не упала. Держалась скованно, на вопросы отвечала плохо. Корольков, сидя в глубине зала и наблюдая за конкурсантками, был разочарован.

Вечером он поехал к знакомому фотографу Федору Гневатину, который был известен тем, что из всякого «лица» делал, как говорится, конфетку. Он мог «раскрыть» любого человека, к нему стояла очередь из фотомоделей и звезд эстрады и кино, а лучшие иллюстрированные журналы почитали за честь помещать выполненные им фотографии.

— Надо, чтобы ты из этой девушки сотворил нечто выдающееся, — сказал ему Корольков, протягивая фотографию.

Как настоящий специалист, знающий себе цену, Гневатин держался с достоинством. Он долго изучал снимок. Корольков видел по его лицу: стрела попала в цель. Художник оценил фактуру.

— Как скоро? — спросил Гневатин.

— Четыре дня срока, — пожал плечами Корольков.

— Я тебя умоляю, — присвистнул фотограф. — Ничего себе. Да ты с ума сошел. Знаешь, сколько у меня работы…

— Надо, Федя, надо.

Художник в задумчивости погладил себя по редким волосам, наморщил лоб, казавшийся широким из-за больших залысин, затем потрогал за усы, которые в сочетании с маленькими, чуть маслянистыми глазками делали его похожим на добродушного кота.

— Занятно, конечно, поработать с ней. Объект, похоже, неординарный. Хорошо, я возьмусь за нее. Только это тебе дорого обойдется.

— Договорились.

…Через несколько дней на очередном просмотре удивлению Королькова не было границ. Золушка действительно превратилась в принцессу. Он позвонил фотографу.

— Федор, ты — гений.

— Я это знаю, — закричал в трубку Гневатин. Он никогда по телефону не разговаривал спокойно. — Но и девочка талантлива. Схватывает налету. Далеко пойдет. Я ей сказал, что она должна почувствовать себя настоящей королевой. Она сразу все поняла. Но если ты, Сергей, имеешь на нее какие-то личные виды, предупреждаю, — пропадешь. Она из семейства вампиров.

— Брось, Федор, какие виды, — засмеялся Корольков.

— Кроме того, она по знаку Зодиака — Скорпион. Берегись, он подбирается незаметно, и никогда не знаешь, когда смертельно ужалит тебя…

— Откуда ты узнал, что она — Скорпион? — подозрительно спросил Корольков.

— Я всегда об этом интересуюсь у клиентов. Такая у меня тактика: для каждого знака своя программа и особый подход.

— Брось, Федор, нет у меня никаких личных интересов. Просто мною, как и тобой, движут чисто профессиональные, эстетические мотивы.

— Я тебя умоляю, — кричал фотограф. — Знаем мы вас, старого

ловеласа. Не первый год замужем. Однако мое дело — тебя предупредить. Кстати, я тоже не в накладе. Наделал массу ее фотографий. Чую, что через некоторое время они будут на вес золото. Ха-ха…

И он повесил трубку.

Анастасия Белогорцева — так звали девушку — попала в число финалисток, которые должны выступать на заключительном этапе. Вечером за день до последнего тура Королькову позвонил Андрей Степанин, который официально возглавлял конкурсное жюри. Выслушав председателя, Сергей почувствовал раздражение. Какие нелепые вопросы тот задает.

— Мы же договорились, что Белогорцева должна занять второе место. Нет, не первое и не третье. Меня не интересует, кто будет первой. Это вы решайте сами. Мне важно, чтобы она была второй. Да предупреди этого болтуна Махлеского, чтобы поменьше трепался. Иначе язык ему оторву. Что за сплетни он распускает про одну из участниц. Что за чушь? Ах, это он так пошутил. Скажи ему, что за такие шутки под суд можно пойти. За клевету. К тому же говорят, что он некоторым девушкам обещал содействие в выигрыше за определенные интимные услуги. Если узнаю, что кто-то в таких делах будет замечен, то расстанемся с ним навсегда. И, как говорится, без выходного пособия. Кого возьмем ведущим вместо Махлеского? Пригласим с телевидения Максима Уткина. Он, кстати, уже вел какой-то конкурс красоты. У него безупречная репутация, любимец публики. Вознаграждение, естественно, должно быть достойным его положения. За хорошие бабки он не откажется. Времени, говоришь, совсем не осталось. Ладно, я сам ему позвоню.