INTERNAT 3.0

Вероника Черных, 2016

Четырнадцатилетний Денис Лабутин, одержимый страстью к компьютерным играм, рос эгоистичным, безответственным и бессердечным человеком, которому нет дела до других. Всей своей душой парень был погружён в виртуальную реальность, где чувствовал себя богом; ради неё он готов был пойти на всё, даже обокрасть родную мать. И чем дальше, тем хуже и лицемернее он становился. Но вот однажды Денис наябедничал на свою мать школьному омбудсмену Люции Куртовне Душковой, чем последняя, настоящая волчица в овечьей шкуре, и не преминула воспользоваться. Очаровав «крутого геймера» и вывернув наизнанку все факты, она добилась того, что сына разлучили с матерью и отправили в интернат, где царили порядки, достойные фашистского концлагеря. Однако, несмотря на все ужасы интернатской жизни и разлуку с матерью, именно там Денис поймёт, что такое настоящая дружба и любовь, впервые задумается о смысле жизни, поборет свою страсть к игре и станет настоящим мужчиной и воином.

Глава 11

«Блажной» Серафим Кедринский

В кабинете скучала, подперев щёку рукой и глядя в чистое окно, крупная смуглая черноволосая женщина. Услышав шум в своих владениях, она подняла голову, и Денис увидел узкие чёрные глаза, коротковатый нос, под которым топорщились усики, полные щёки с несколькими родинками, красивые брови чёткой линии, видимо, выщипанные, и низкий лоб без единой морщинки.

— Приветствую, Гузель Маратовна, — поздоровался Ренат.

— Приветствую, приветствую, — высоким голосом ответила фельдшер. — Что это за бациллу ты мне притащил? Неужто новенького? Этого… как его… — она прищурила и без того узкие глаза, — Enter’а?

— Его, — кивнул Ренат.

— Читала, читала… Что, успел провиниться?

— Долго ли, Гузель Маратовна?

— Понятно… А устав-то читал?

— Вызубрил от слова до слова, — похвалил Ренат.

Фельдшер недоумённо поджала губы.

— Поперёк попёр? — словно не веря, ахнула она и осуждающе покачала головой.

— Вопрос мне посмел задать, сопляк.

Будто плюнул. Зло на Enter’а посмотрел. А тот и не видел ничего. Дениса охватила чернота апатии, которая съедала все его мысли и ощущения.

— Ничего себе!

Гузель Маратовна Гинзула снова поджала губы. Скептически осмотрела бедолагу с ног до головы, как телёнка, выставленного на продажу.

— Давай показывай, чего смазывать, — велела она наконец.

Enter послушно задрал вверх рубашку и приспустил штаны. Он понадеялся, что фельдшер заахает при виде рубцов, пожалеет его, заругает Рената и Фуфайкина, вернёт его домой, к маме, но женщина деловито намазала его чем-то щиплющим и машинально пробурчала: «До свадьбы заживёт». Денис, поойкав, утих, морщась страдальчески от пульсирующей в спине боли.

Неужто всё это на самом деле с ним происходит? Нет, он, наверное, попал в виртуальный мир. Это его рука утянула — та, что из монитора вылезла. И всё, что случилось после того — приход омбудсмена, ментов, школа, приезд в интернат, Гарюха, Пугинский, Фуфайкин, Гузель Маратовна — просто повороты очередной компьютерной игры — action RPG-эшки, а может, симулятора жизни русского интерната под названием «INTERNAT 3.0» или что-то вроде того. Только эта мысль и спасает от помешательства.

Ренат довёл Enter’а до спальни № 229, где того ждала отдельная койка вместо отдельной комнаты. Ребята не обратили на него внимания. Кто-то за столом делал уроки, кто-то читал книжку, кто-то сидел, сжавшись в комочек, кто-то лежал, изучая потолок или дремля. Гарюха занимался. Enter’у ни с кем не хотелось разговаривать. Он лёг, уткнувшись носом в подушку. Что теперь будет? Как он будет учиться? Во что одеваться? Где играть на компьютере? Будет ли это вообще возможно?

А как хочется… До дрожи в пальцах, до картинок в глазах, до ломоты в башке! Enter сжал в объятиях тощую комковатую подушку. Хотелось есть, пить, спать, играть в «Контру», или в «World of Warcraft», или в любой, даже старый квест… И увидеть маму. В ней — солнце. Всегда солнце, несмотря ни на что. А без солнца разве жизнь? Как и без компьютера.

Справа и слева от Enter’а на койках лежали соседи. Тот, что слева, тоже лежал на животе. Тот, что справа, — на спине.

— Максим, — позвал правый. — Максим!

— Я не Максим, — вздохнул левый. — Знаешь ведь — я Певунец.

— Почему Певунец? — шепнул Enter, приподняв голову.

— Пою много, — объяснил, услышав его вопрос, бритый веснушчатый пацан. — Всё время. Не могу удержаться. Нифига меня не берёт, представляешь? А ты виртоман?

— Почему это? — почти обиделся Enter.

— Так ведь зазря Enter’ом не прозовут, — объяснил Певунец.

— Я Денис Лабутин, — сказал Enter.

— Ты про это забудь, — посоветовал Певунец. — Свои персональные данные в школе или на свиданке вспоминай — если повезёт, а тут не смей.

— Максим, — тихо позвал правый сосед, светло-русый паренёк с васильковыми глазами. — Ты как?

Певунец помолчал. Шевельнул лопаткой: отстань, мол.

— Фигово, Кедраш. Сам не знаешь, что ли? Чё пристал?

— Я не Кедраш, — спокойно возразил сосед. — Я Серафим Кедринский.

— За то и получаешь постоянно, — усмехнулся Певунец. — Тебе какая песня, как зваться? Вот я — Максим Лехницкий, а меня Певунцом кличут. Мне пофигу. А ты чё ерепишься?

Конец ознакомительного фрагмента.