Любовь – во весь голос… П О В Е С Т И

Верона Шумилова

Необыкновенно яркая и интересная книга о любви. О любви к детям, к матери, к женщине, к природе, к своей великой Родине. Волнуют страницы тяжёлой семейной трагедии в самом начале книги, радуют до гордости страницы о нелёгкой военной службе своей Отчизне по военным гарнизонам на своей земле и за границей. И везде – любовь, верная, яркая, запретная, но чистая, как родниковая вода… Приятного чтения!

Глава 9

— Катюша. Одевай мое платье, — предложила Наташа, ярко подсинивая глаза. — Оно тебе к лицу.

— Спасибо. Не надо, — с грустью сказала Катя, размышляя над тем, когда же, наконец, она будет иметь свою одежду, модную и красивую, и не верила этому: ей просто некому помочь. — Я и в этом не потеряюсь. Заплат нет и ладно.

— Да уж точно. Золото и в мишуре блестит, — шутит Зина и прикалывает к шерстяному платью красного цвета блестящую брошь. — Марк с тебя глаз не сводит. Высокий, подтянутый, красивый, но, чувствуется, нахальный. Прямо прет из него нахальство.

— Это с другими, но не со мной. — Катя елозит розовой помадой губы и тоже смеется. — У него денег — куры не клюют. Швыряет десятками, не считая. Откуда они?

— А, может, фальшивые? — Наташа закончила наводить косметику и засмотрелась на Катю: бедненькая, худенькая, но такая привлекательная!

— Не отказывай, если тебе предлагает дружбу. Пусть новую шубку купит. Эта уже расползается.

— Ну да! — не приняла шутку Катя. — А потом потребует расплаты. Не нужны мне чужие вещи. Как-нибудь проживу и в своих. Зато никто с плеч не снимет.

Через несколько минут девушки вышли из общежития. Мороз к ночи крепчал, и под ногами приятно похрустывал смерзшийся снег. До клуба «Швейник» идти было недалеко — рукой подать, и Катя в своих стареньких стоптанных сапожках с заплатой на одном из них старалась идти по протоптанной дорожке, в то время как Зина и Наташа в своей новой теплой обуви забредали в снег, бодали его носками, резвясь и оглашая притихшие зимние улицы звонким девичьим смехом.

— Не надо хохотать на улице, — просит их Катя. — На нас же смотрят люди.

— Ну и что? Сейчас все можно: хочу пою, хочу плачу или пляшу. — Наташа вскинула руки в ярко-красных рукавичках и встряхнула ими над головой. — Кому какое дело?

Подавляя раздражение, Катя пыталась схватить расшалившуюся подругу за рукав, но та вывернулась и, скользнув по льду, еле удержалась на ногах.

— Ух ты, могут и танцы накрыться, — с горечью произнесла, отряхивая с нового пальто снег. — До этого нельзя допустить. На дискотеке будут потери.

— Никто и не заметит, — отпарировала Зина.

Катя безмолвствовала: веселье — пока не для нее. Хорошо помнит, как в десятилетнем возрасте подходила к старому приемнику, включала его и, крутя ручкой, искала для себя музыку. А когда находила ее, порывистую, как ветер, яркую, как гром с молнией, переходящую в тихую, словно поющий ручеек, тот час же замирала и слушала до изнеможения. Тогда она еще не понимала, что это была симфоническая музыка. Позже мама научила ее узнавать в музыкальном ансамбле отдельные инструменты: альты, скрипки, флейты, тромбоны. И лучшего для себя отдыха она не представляла. Такую музыку любит до сих пор…

Впереди ярко горел огнями клуб и зазывал молодежь танцевальной музыкой. На эстраде пел молодой парень в сверкающем пиджаке:

Таганка-а-а… Все ночи полные огня,

Таганка-а-а, зачем сгубила ты меня?

— будоражил всех его утомленный голос и, прижимаясь друг к другу, в такт танго шевелилась разноликая толпа.

В просторном зале было светло и тепло. Катю с подругами встретил Марк и пригласил всех к своему столику. Девушки отказались и тут же вошли в круг танцующих, а Катя села рядом с молодым элегантным человеком. Они закурили, обмениваясь незначительными фразами.

Конец ознакомительного фрагмента.