Русская рулетка. Криминальный детектив

Валерий Николаевич Ковалев

Лихие 90-е в России. Война спецназа с криминалом не на жизнь а насмерть. Дела, операции, разработки. Дни поражений и побед. Написана по документальным материалам и воспоминаниям участников. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 6. Однокашники

Понедельник выдался тяжелым. Как в той пословице.

До обеда оперативка у начальства, затем вербовка в Лефортовском СИЗО задержанного «братка», после — встреча с двумя агентами в разных концах Москвы, а за этим другие дела. Таких, к сожалению, не убывало. Когда в девять вечера, выжатый как лимон, Орлов собирался домой, на столе затрещал городской телефон.

— Да, — снял он трубку.

— Леша, привет, это Увалов, — возник в ней хрипловатый голос.

— Привет, Толя, рад слышать.

Увалов был однокашником Орлова и выпускался тремя годами раньше. Одно время оба служили вместе в Афганистане, потом встретились в Москве, где тот был старшим опером в Московском УКГБ, откуда с развалом Союза, как многие, ушел в отставку. Далее ударился в политику, посещая различные партийные тусовки, а заодно занялся бизнесом. Они периодически встречались в кругу прочих однокашников, по давней существовавшей в ЧК традиции.

В короткой беседе Увалов рассказал, что на него «наехали» люди Джуны, и он нуждается в помощи.

— Если можешь, приезжай, мне больше не к кому обратиться, — сказал в завершение приятель.

— А Саня с Жорой? — поинтересовался Орлов. — У них плечи много шире. (Названные были генералами — один служил на Лубянке, второй в президентской охране).

— Я им звонил, оба «ушли на крыло». Себе дороже.

— Хорошо, жди, скоро буду, — опустил Орлов трубку на рычаг.

— Твою мать (забарабанил пальцами по столу). Этого мне только не хватало.

Джуна Давиташвили были известной целительницей, астрологом и экстрасенсом, услугами которой пользовался Кремль, и весьма влиятельная дама.

Потом он снова потянулся к телефону и завертел диск.

— Филатов слушает, — ответили после длинных гудков на другом конце провода.

— Здорово, Валер, Орлов.

— Привет. Ты куда исчез? Звонил на днях, сказали в командировке.

— Отлучался ненадолго в одно место, слушай, тут такое дело. И далее передал разговор с Уваловым.

— М-да, — хмыкнул в трубку абонент. — Нашел с кем связываться.

— Давай проскочим к нему вместе, — предложил Орлов. — Очень уж у Толи голос похоронный.

— Транспорт есть?

— Я на своей машине.

Спустя пятнадцать минут, его белая «шестерка» катила по загазованной Тверской, в сплошном потоке автомобилей. На переднем сидении, рядом с Орловым, сидел худощавый смуглый человек в кожаном пальто, по фамилии Филатов. Он тоже был однокашником Алексея и его близким другом, но после нескольких лет службы был переведен в Генеральную прокуратуру. Являясь старшим прокурором одного из отделов, Филатов занимался борьбой с экономической преступностью и курировал центральный аппарат ФСНП* России.

В районе Нового Арбата автомобиль свернул налево, в один из переулков, зажатый между высотными домами и встал у прошлого века, шестиэтажного особняка с вычурными эркерами*. Наступила оттепель, с крыш капало, небо было низким и туманным.

Орлов выключил фары, оба вышли из машины и проследовали в крайний подъезд. По широкому пролету чугунной лестницы, поднялись на гранитную площадку второго этажа, куда выходили две высоких, обитых дерматином, двери.

Филатов нажал медную кнопку звонка на правой, внутри несколько раз звякнуло.

Через минуту одна створка отворилась, — за ней в махровом халате и шлепанцах, горбился Увалов.

— Проходите, ребята, — сказал он больным голосом и пошаркал в глубину квартиры. Сняв в прихожей верхнюю одежду, гости уселись в кресла, а хозяин, кривясь, прилег на тахту, рассказав следующее.

Джуна была одной из его приятельниц и жила в соседнем подъезде, имея там обширные апартаменты.

Вечером, когда отставник вернулся домой с очередной партийной встречи, по телефону пригласила его в гости. Мол, познакомлю с интересными людьми.

Ими оказались несколько атаманов с Дона (казачество входило в моду) заехавших выразить «Ассирийской царице» свое почтение. Стол ломился от цимлянского, и всяческих закусок, провозглашая очередной тост, сыны степей дружно орали, — любо!

Затем хозяйка на время отлучилась, а между гостями возник конфликт. Пришедший отказался пить за Ельцина, поскольку был непримиримый коммунист, старший из атаманов сгреб его за грудки, и завязалась драка. На шум поспешил охранник Джуны и, не разобравшись в обстановке, вырубил Увалова несколькими ударами.

— Очнулся я уже на улице, — продолжил Анатолий, — встал, кое — как добрел до своего подъезда, поднялся в квартиру и вызвал скорую. Фельдшер установил переломы двух ребер и предложил госпитализацию, я отказался. Бывало и хуже. Тот сделал укол, отметку в журнале и уехал, после чего я позвонил в милицию, она тут рядом.

Приехали капитан с сержантом, стали разбираться. Но когда узнали, что все случилось в квартире Джуны, заявление принять отказались. Мол, это бытовая ссора, сами разбирайтесь, в крайнем случае, обращайтесь в суд.

Когда же я стал настаивать, капитан сказал, — сбавь обороты папаша.. А то посадим в обезьянник. Это же беспредел, ребята, — тяжело закашлялся Увалов.

Орлов налил и протянул ему стакан воды из стоявшей рядом на тумбочке бутылки, Увалов, выпив, вернул и промокнул лоб влажным полотенцем.

Филатов с минуту молчал, принимая решение, а затем спросил, — где у тебя телефон, Толя?

— На кухне, на подоконнике.

Тот встал с кресла и вышел, прикрыв за собой дверь. Через несколько минут вернулся, снова сел — щас приедут.

Вскоре действительно нарисовались двое — заместитель начальника УВД Москвы — полковник, а с ним бледный майор, начальник отделения на Арбате. Они извинились за действия своих сотрудников, после чего майор лично принял заявление. Когда уехали, Филатов наклонился к Увалову, — может, Толя, мы все-таки мы отправим тебя в больницу?

— Нет, мне уже лучше, — бледно улыбнулся тот. — Спасибо, ребята, вы настоящие друзья.

— Обойдемся без высоких фраз, — хмыкнул Орлов.

— И поменьше общайся с политиками и астрологами, — добавил Филатов. Кстати, а где твои? Ни жены, ни сына?

— Жена на симпозиуме в Польше, а Олег на спортивных сборах.

Распрощавшись, оба покинули квартиру, спустились вниз по лестнице и вышли из подъезда. На дворе стояла ночь, фонари горели ярче, со стороны театра Вахтангова, доносилась песня

Ах, Арбат, мой Арбат, ты — моё призвание,

Ты — и радость моя, и моя беда…

под гитарные переборы, грустил уличный бард.