Капитаны в законе

Валерий Елманов, 2018

Два российских капитана полиции, угодившие в XIV век, попали на службу к тверскому князю Михаилу Ярославину. И оказались в самой гуще борьбы Москвы с Тверью за великое княжение. Московский князь Юрий Данилович в борьбе за власть не гнушается ничем, включая любую подлость. Против таких методов справедливость и правда бессильны. К тому же на стороне Юрия – хан Орды Узбек. Михаилу Ярославичу грозит смертная казнь. И тогда вступают в игру капитаны. Задача непроста: выручить своего князя, скомпрометировать Юрия и устроить первый крупномасштабный разгром Орды. Они знают – в случае неудачи не сносить им голов. Однако операм не привыкать ходить по лезвию ножа. К тому же риск – благородное дело. Особенно если он – ради благородного дела…

Глава 7

Один в поле не воин, или Поиск союзников

Причиной тому было незнание географии. Во всяком случае, политической, касающейся истории средневековой Руси. Сколько Сангре ни чесал переносицу, пытаясь понять, в каком княжестве располагался лес, откуда можно за три дня добраться до Волока Дамского, если идти на запад, ответа не нашел. Пришлось идти за подсказкой к другу.

Улана он отыскал во флигельке княжеского терема. Тот как раз заканчивал опрашивать последнего на сегодня свидетеля. Вытащив побратима во двор, Петр торопливо выдал ему полученную информацию. Выслушав его, Улан призадумался, замялся, не зная, что ответить, но нашелся:

— А вот мы сейчас кое-кого спросим, — пообещал он и ринулся обратно во флигелек.

По счастью купец оказался ушлый, не раз успел побывать в тех краях и на вопрос Буланова поначалу ответил не раздумывая:

— А тут и гадать неча. Знамо человек из Московского княжества шел, боле неоткуда, потому как с восхода на Волок Дамский брел. Выходит, чрез земли князя Юрия Данилыча путь держал.

Но чуть погодя, уже выйдя за ворота, он вернулся. Вид был виноватый.

— Я тута умишком пораскинул, — сконфуженно принялся пояснять он, — и надумал, что не так все гладко. Допреж того, как заплутать, сам сказываешь, людишки из Дмитрова вышли, а ежели чуток поплутали, то могли на Волок и чрез тверские владения пройти. Оно ить с непривычки можно такие петли по лесу закрутить, ой-ей-ей.

— И что оно нам дает? — осведомился Сангре у побратима.

— Погоди, сообразить надо, — нахмурился тот.

Ответить он не успел, поскольку не прошло и десяти минут, как Петра разыскал дружинник с требованием немедля явиться перед князем. Тот дожидался его в своей молитвенной комнате. Неторопливо поднявшись с колен и последний раз перекрестившись на икону с богородицей и маленьким Христом на ее руках, Михаил Ярославич повернулся к Сангре. За его спиной стоял увязавшийся следом Улан, однако князь, не обращая на того ни малейшего внимания, сосредоточился исключительно на Петре. Ни слова не говоря он примерно с минуту устало разглядывал его и наконец произнес:

— А ить ты смекнул, к чему я тебе подмигнул?

— Смекнул, — честно сознался Сангре.

— А чего ж не послушался, отпустил татя?

Петр усмехнулся.

— Тебе честно?

Князь оглянулся на иконы.

— Потому и зазвал сюда, чтоб без утайки.

— Если искренне служишь человеку, то должен блюсти его честь как свою собственную. Нет, даже выше, — поправился Петр. — Думаешь, Алырь не догадался бы, что я по твоему повелению действую? Потому и отпустил. Это добрая слава на печи лежит, а худая птицей по белу свету летит.

— Ишь ты! — фыркнул Михаил Ярославич. — А ежели бы я напрямки тебе свое повеление поведал?

— Тогда сам бы и допрашивал, — набычился Сангре.

— Эва! — вновь подивился князь. — Но он хоть заслужил воли?

— Думаю да, — медленно произнес Петр. — Судя по тому, в каких лесах покойный тать разбойничал, взяли его московские власти. Кстати его звали Домовиной, имечко для будущего убийцы самое то. А теперь я тебя хочу спросить, княже. Учитывая, что его поймали самое раннее три года назад, кто из братьев жил к тому времени в Москве?

Михаил Ярославич задумался, припоминая. Спустя минуту он досадливо крякнул:

— А все жили! Кто чуток, кто поболе, но побывать успели.

— Тогда спрошу иначе. В любом случае вначале Домовину хоть на месяцок, но закинули в поруб, как ты говоришь, для ума, чтоб прочувствовал. Кто из братьев-князей был вправе повелеть вынуть оттуда отъявленного татя?

На сей раз Михаил Ярославич с ответом не колебался:

— Либо Юрий, либо… Иван.

— А если его повязали подле Волока Дамского, то и Афанасий, верно? — встрял Улан.

Князь молча кивнул.

— Значит, круг подозреваемых сузился на одну треть, — продолжил Буланов. — А с учетом моих возражений насчет Юрия, считай, и вовсе до двух человек. Теперь суди сам, стоило моему побратиму за такие важные сведения отпустить на волю одного мелкого обманщика?

— А проку нам с того? — резонно осведомился князь. — Вину Ивана ли, Афанасия ли, все одно — доказать не выйдет.

— Прок в ином. Теперь мы знаем, что кто-то из них твой самый опасный враг, — пояснил Улан. — Ты верно сказал, доказать мы ничего не в силах, но у древних римлян есть хорошая поговорка: «Praemonitus praemunitus» — «Предупрежден — значит вооружен». Опасность пострадать от его козней в будущем уменьшается. Поверь, княже, это дорогого стоит.

На сей раз Михаил Ярославич никак не отреагировал, лишь молча кивнул и вяло махнул рукой, отпуская друзей.

— Добил ты его своими римлянами, — констатировал Сангре, стоя на крыльце и жмурясь от лучей ласкового майского солнышка. — Хотя в одном князь прав — на практике нам это знание ничего не дает.

— Сейчас не дает, — возразил Улан. — А впоследствии… Ты лучше прикинь, сколько надо ума, чтобы «родить» такую комбинацию. Именно потому я против твоего предложения просто грохнуть Юрия. Коль комбинатор — один из его братьев, к власти его лучше не подпускать. И второе — надо бы как-то продумать, чтоб обезопасить Бориса Даниловича, первого прямого наследника своего старшего брата.

— Думаешь?

— Уверен. От заказчика убийства можно ждать чего угодно. Сам посуди: много ли у человека, придумавшего и осуществившего такую виртуозную подставу, осталось моральных принципов за душой?

— Не уверен, что они вообще имелись, — буркнул Петр.

— Резонно, — согласился Буланов. — Следовательно, над Борисом завис дамоклов меч. Впрочем, с ним пока не горит. Тут у меня к тебе имеются два серьезных предложения.

— Излагай, — согласился Петр.

— Перебьешься, — буркнул Улан. — Я буду действовать как ты — давай вначале поедим, а то с этими опросами во рту с самого утра маковой росинки не было. Да и ни к чему спешить — одно из них окажется для тебя не очень-то приятным, — и глубоко вздохнув, он добавил: — Да и для меня тоже.

За ужином Буланов и впрямь выглядел непривычно мрачным и даже на вопросы Изабеллы отвечал невпопад. Но и когда ужин закончился и они остались наедине с Петром, Улан продолжал молчать. Сангре решил, что расспросит его позже, и, умиротворенно держась за живот, поплелся в свою комнату. Однако побратим сам пришел к нему.

— Ты спать собрался? — поинтересовался он, удивленно глядя на завалившегося на постель Петра. — Вроде рановато.

— Я тут перевариваю, — промурлыкал тот, — А что, есть интересные предложения? Тогда сразу оговорюсь, с таким набитым пузом я окромя похода в лупанарий^[8] ни на какие другие шалости не соблазнюся.

— А идти никуда и не надо, — невозмутимо пояснил Улан. — Я о другом. Сдается, к нашему короткому плану надо обязательно добавить пятый пункт.

— О как! — Заинтересованный Сангре мгновенно принял сидячее положение. — Ну, ну, конкурент великого комбинатора. Валяй, излагай, а мы рассмотрим…

— Я понимаю, что моя идея не так гениальна, как твои, но предлагаю призадуматься: а почему Михаил Ярославич в столь важном вопросе как объединение Руси должен вкалывать за всех русских князей? Да и тяжко оно. Не зря же говорится, что один в поле не воин.

— Начал хорошо, — ободрил Петр. — А теперь поконкретнее.

— Найти для Твери союзников. И желательно с разных сторон от Москвы, чтобы Юрий оказался чуть ли не в кольце. Тогда он, действуя против одного, не сможет драться в полную силу — надо все время оглядываться вбок или вообще за спину. Я тут выяснил кое-какие подробности у княжича Дмитрия.

— Когда успел?

— Еще до Пскова. Он же почти каждый день к нам ходил, чтоб рукопашному бою поучиться, да и сейчас успел поинтересоваться, когда мы сызнова к занятиям приступим. Ну а после учебы, пока паришься в жаркой баньке, не сидеть же молча на полке. Вот он и просвещал меня. То об одних соседях расскажет, то о других, как да что. И ему приятно свою осведомленность показать, и мне польза — я теперь более-менее с раскладом по русским княжествам знаком. Не по всем, конечно, но основное усёк, в том числе и кое-что ценное из событий недавнего прошлого. Словом, соседей, у кого Москва в печенках сидит, найти несложно. Кстати, ты знаешь, что за последние двадцать лет Московское княжество увеличило свою территорию раза в два, если не в три?

— Ничего себе! — присвистнул Сангре. И откуда они столько набрали? Наследство?

— Было и оно, например Переяславль-Залесский, но основные приобретения сделаны за счет банального ограбления соседей и наглого захвата их земель.

— Уже?! — изумился Сангре. — Так Юрий всего с год назад верховную власть заполучил. И когда успел?

— А оно при жизни его батюшки князя Даниила началось. Он первым и стал у соседей земли с городами отбирать. А сынок лишь достойный продолжатель отцовского дела. Правда, действует грубее. Отец-то хоть грабил, но самих князей не убивал, а этот… Мясник он и есть мясник.

— Уланчик, — вкрадчиво произнес Сангре. — И ты, зная все это, убалтывал меня пойти на службу к этим московским ублюдкам, шершавый ананас тебе в глотку и кучу раков в средневековые кальсоны!

— Говорю ж, от Дмитрия не так давно услышал, — буркнул тот, — а раньше не знал. Что я тебе, историк?!

— Ладно, с ананасами и раками чуток погодим, пока поживи в комфорте, — великодушно согласился Петр. — И как ты видишь дальнейший ход событий?

— Ты правильно сказал — первым делом нам надо порядок на торжищах навести, и за счет этого авторитет наработать. Да и в Орде дел уйма предстоит. Так что о союзниках против Москвы я тебе лишь к примеру сказал, с расчетом на перспективу, поскольку к их поиску мы сможем приступить не раньше следующей весны. Но есть дела и поближе.

— А именно?

— Полагаю, в первую очередь надо подыскать таких же союзников против Орды. Разумеется, тоже из числа соседей. Ну-ка, угадай с трех раз кого я присмотрел?

— Гедимина привлечь? Не рискнет. Или ты на крестоносцев глаз положил?

— Даже если крокодил нацелился сожрать твоего врага, не спеши считать его своим другом и протягивать ему руку, — усмехнулся Улан. — И если воюешь с чертом, все равно нельзя заключать союз с дьяволом.

— Согласен, к черту гнилую гейвропу с их НАТОвцами. Но тогда кто? — но Улан молчал и Сангре предположил: — Неужто галицко-волынские князья? Или поляки с венграми?

— Сам же сказал: к черту гнилую европу, — напомнил Буланов. — И я с тобой абсолютно согласен. В экономическом смысле она — барахло, учитывая, что у нас есть Урал, а в нравственном — смердящая помойка — вспомни тех же инквизиторов. Так на фига нам лишняя выгребная яма, да еще такая огромная? Разве что качать из нее деньги, которые не пахнут, но и только. Зато Азия… Есть ныне на юге такое государство ильханов, — начал он, но, натолкнувшись на непонимающий взгляд Петра, предложил: — Вначале немного истории.

— Но только коротенько, — предупредил тот. — Не растекайся мыслию по древу, даже если под ним сидел Будда.

Улан кивнул и потер лоб:

— Как бы тебе попроще растолковать.

— Сам тупой, — обиженно огрызнулся Сангре, но рассказ друга слушал внимательно. Согласно его слов получалось следующее.

Когда монголы были едины, они ходили завоевывать многие страны. И если земли к северо-западу, включая Русь, отошли детям старшего сына Чингисхана Джучи, то вся Азия к юго-западу, включая нынешний Ирак вместе с Багдадом, Иран и Закавказье, досталась Хулагу, сыну младшего брата Джучи. Потомки Хулагу там правят до сих пор.

— Вот оно-то и есть государство ильханов, — подвел черту под своей исторической справкой Улан. — Но в завоевательном походе войск сыновей Тулуя принимали участие и тумены Батыя, а потому его наследники до сих пор считают, что им в качестве доли от добычи принадлежит часть Закавказья, с чем Хулагу не согласился. За эти земли две орды грызутся меж собой до сих пор, причем вражда застарелая, длится лет пятьдесят, не меньше, со времен правления брата Батыя Берке.

— И к чему твоя прелюдия?

— Сейчас узнаешь. Один из купцов из тех краев как-то вскользь обмолвился, что совсем недавно у них скончался падишах, как теперь себя именуют иль-ханы. Недавно по меркам средневековья, — пояснил Улан, — то есть в декабре позапрошлого года. Словом, теперь там у власти Абу-Сеид — сынишка предыдущего правителя, и притом весьма юный. Он стал падишахом, когда ему еще не было и двенадцати. Так вот когда купец это рассказывал, мне вдруг припомнилось кое-что из прочитанного. Короче, этой осенью Узбек вновь затеет поход в Закавказье. Как я теперь понимаю, он, скорее всего, решил воспользоваться сменой власти. Юность нового правителя — весьма подходящий момент дабы оттяпать спорные земли.

— А ты не мог ошибиться насчет похода? — усомнился Сангре.

Улан мотнул головой.

— Это абсолютно точно. А в качестве доказательства скажу, что сама казнь тверского князя…

— Которой быть не должно, — перебил Петр.

— Я имею ввиду официальную историю, — поправился Буланов. — Так вот его казнь произошла в районе Северного Кавказа, то есть Узбек, выдвинувшись в поход против своих южных соседей, вез Михаила Ярославича с собой и умертвил аж возле Терека. Ну и сразу после этого пошел на Дербент и дальше.

— И чем закончится его увлекательный туристический вояж?

— Как и предыдущие попытки ордынских ханов до него, — пожал плечами Улан. — На первых порах победы, а затем, когда эмир Чопан — он в тех краях за главного — стянет все свои силы, Узбек, находясь где-то возле реки Куры, не принимая боя, скомандует отступление.

— Тогда причем тут мы, если ему и без нас юшку кровавую пустят?

— Одно дело — юшка из носа, и совсем иное — перелом конечностей, — возразил Улан. — А лучше нескольких. Я к тому, что если заблаговременно предупредить падишаха, точнее, его регентов, отступление Узбека легко превратить в полный разгром, взяв его в кольцо. А ведь с ним придет не меньше десяти-пятнадцати туменов, а то и все двадцать. Прикинь, не пачкая рук, одним разом похоронить двести тысяч лучших степных воинов. И, возможно, вместе с самим ханом.

Сангре присвистнул и, с неподдельным уважением уставившись на друга, благоговейно произнес:

— Уланчик, ты нарисовал такую картину маслом, шо живи сейчас Шурик Македонский, таки он имел бы бурное желание до своего гордеевого узла, шоб смай-стрячить с него удавку для себя от лютой зависти.

— Ну-у, это ты чересчур, — засмущался тот. — Хотя все равно спасибо. Кстати, и тебе с Гедимином договариваться насчет письма Юрию будет гораздо легче. В смысле, давать гарантии, что ему все сойдет с рук. После такого Узбек на него точно войной не двинется.

— Ну да, если туманно намекнуть на грядущие события, Гедимин станет куда покладистее, — согласился Петр.

— Вот, вот, — подтвердил Улан. — И мы одним выстрелом убиваем двух зайцев: подстраховываем будущего союзника Твери, но главное, еще раз кое-кого вложим — ведь я назовусь посланцем московского князя. Да и письмо, взятое с собой, тоже будет от имени Юрия Даниловича. А слух о том, что он предупредил соседей Орды о нападении, обязательно донесется до Узбека. Ну а сам не дойдет — мы поможем.

— Я назовусь посланцем московского князя, — задумчиво повторил Сангре и вопросительно посмотрел на друга. — Значит, в Орде мне придется управляться в одиночку. Тяжело.

— Чтоб ты да не справился, — усмехнулся Улан и виновато вздохнул. — Куда хуже другое. По моим подсчетам, дабы успеть добраться до нужных людей и помочь подготовить разгром войска Узбека, мне надо выехать из Твери самое позднее… через месяц.

Сангре охнул.

— А попозже никак?! — жалобно спросил он.

— Увы, это потолок. И без того получается впритык, — и Улан виновато развел руками. — Я и сам не хочу, а что делать? Иначе южане не успеют собрать войска и завершить прочие подготовительные работы.

Сангре не сразу дал добро. Мол, столь удобный момент, чтоб подложить новоявленному ревнителю ислама здоровенную свинью, упускать действительно нельзя, но уж больно оно рискованно. И, помедлив, извлек из кармана пластиковую коробочку с картами бабы Фаи. Лишь когда выпал «счастливый исход задуманного дела», он, тяжко вздохнув, утвердительно кивнул, соглашаясь. Правда, выразил надежду, что если Улан рано уедет, то как знать, может поспеет в Орду. Но друг безжалостно заявил:

— Забудь. Сам поход состоится зимой, а значит, навряд ли меня отпустят раньше. Ну-у, хотя бы из простой предусмотрительности — вдруг я не обычный посланник, а засланный казачок. Значит, вернуться оттуда я смогу не раньше весны.

— Но-о…

Улан усмехнулся и дословно повторил вчерашние слова самого Петра:

— Никаких «но». Или у тебя есть вариант с другим посланником?

Примечания

8

Название публичного дома в древнем Риме.