Капитаны в законе

Валерий Елманов, 2018

Два российских капитана полиции, угодившие в XIV век, попали на службу к тверскому князю Михаилу Ярославину. И оказались в самой гуще борьбы Москвы с Тверью за великое княжение. Московский князь Юрий Данилович в борьбе за власть не гнушается ничем, включая любую подлость. Против таких методов справедливость и правда бессильны. К тому же на стороне Юрия – хан Орды Узбек. Михаилу Ярославичу грозит смертная казнь. И тогда вступают в игру капитаны. Задача непроста: выручить своего князя, скомпрометировать Юрия и устроить первый крупномасштабный разгром Орды. Они знают – в случае неудачи не сносить им голов. Однако операм не привыкать ходить по лезвию ножа. К тому же риск – благородное дело. Особенно если он – ради благородного дела…

Глава 3

Даешь первый ОМОН!

Очередные идеи у Петра созрели довольно-таки быстро, на следующий день. Правда, одна из них к спасению Михаила Ярославина отношения не имела. Дело в том, что Сангре задумал создать свою полноценную дружину. А что? Коль дело идет к долгой жизни в Твери, надо осесть в городе солидно, с должным размахом. Свою мысль он высказал другу. Мол, тем самым они выбьют из под ног Ивана Акинфича и иже с ним, лишнюю опору. Ведь сейчас он, напоминая князю при каждом удобном случае, что они — чужаки, не забывает тыкать пальцем и в их отряд. Мол, посмотри на их рожи. Один кривич, пара дреговичей, волынян да бужан, а остальные кто? Одни имена чего стоят — без чарки доброго меда и не выговорить. А учитывая, что пополнение составят практически одни тверичи, боярину крыть будет нечем.

Да и несолидно оно — отряд из двух десятков. Конечно, Сангре с Булановым пока не ближние княжеские бояре, но нужно работать на перспективу, а с таким количеством бойцов в большие авторитеты им нипочем не выбиться, и никакая шуба с кучей идей впридачу не поможет. За плечами надо иметь полсотни как минимум, причем с качественной подготовкой, на порядок лучшей чем у всех прочих.

Завершил он кратко:

— Итак, чтобы стать на один уровень с боярами, то бишь оказаться «в законе», нам срочно нужен спецназ.

Выслушав друга, Улан невозмутимо пожал плечами и принялся перечислять свои возражения. Дескать, идея-то хорошая, но дабы не разочароваться, следует помнить, что она — долгосрочная, поскольку полноценный отряд размером хотя бы в полусотню, а лучше — сотню человек, получится не ранее, чем через несколько лет. Во-первых, все хорошие воины давно разобраны. Во-вторых, под начало к безвестным чужакам они попросту не пойдут. Выходит, с каждым новичком, который подойдет по физическим параметрам, придется начинать работу чуть ли не с нуля. Какое уж там на порядок выше по качеству — как бы не наоборот. И он подвел итог: дабы ускорить дело, надо для начала самим получить известность в городе. Тогда и с набором станет не в пример легче.

— Известность… — задумчиво протянул Петр. — Морду что ли еще раз набить Акинфичу.

— Можно, конечно, — усмехнулся Буланов. — Но я имел в виду не такие скандальные способы. Ты все время забываешь, что мы — опера, некогда служили в МВД, то есть знакомы с правилами поддержания порядка и прочими премудростями отнюдь не понаслышке.

— А причем тут наше темное ментовское прошлое? — недоуменно нахмурился Петр.

— Да все при том же. Да, силы правопорядка здесь отсутствуют, верно, но преступления-то совершаются. Конечно, не в таком количестве, как в каком-нибудь дерьмократическом обществе, однако хватает.

— Точно, — загорелся Сангре. — И если предложить князю завести службу по охране правопорядка, красиво подав эту идею, притом сразу заявить, что берем ее на полное обеспечение, чтоб ему не думалось, чем расплачиваться с нанятыми людьми, думаю, он за такое ухватится. И какая разница, как эта служба станет называться: спецназ или ОМОН.

— Тогда уж скорее ОПОН, — внес поправку Улан. — Но растолковывать Михаилу Ярославичу что значит «полиция» будешь сам.

— Идет, — покладисто согласился Сангре. — Тем более, растолковывать не придется, ибо у нас будет… — он на секунду призадумался и выдал: — Отряд парней особой нежности…

По своему обыкновению, Петр не стал откладывать дело в долгий ящик, благо, у побратимов был повод появиться перед Михаилом Ярославичем на следующий день — подписать с ним ряд и дать торжественное обещание верной службы — своего рода присягу. Покончив с этим, Петр и выдал свое предложение взять на себя и своих людей нелегкую службу по наведению порядка на тверских торжищах.

— А какой вам с того прок? — внимательно выслушав его эмоциональное выступление (Улан предпочел помалкивать), осведомился Михаил Ярославич. — С серебрецом я ведаю, у вас хорошо, ажно завидки берут, впору самому на поклон идти и взаймы просить. Но в то, что вы никакой выгоды для себя тут не видите, мало верится.

— Есть корысть, скрывать не стану, — бесхитростно сознался Сангре и покосился на стоящего рядом княжича.

По счастью, кроме них в этой небольшой комнате находился только Дмитрий, а он явно им симпатизировал, следовательно, можно было попробовать сыграть в открытую.

— Вот смотри, что у нас пока получается, — и Петр, к ужасу Улана, принялся излагать те доводы, с коими чуть раньше успел ознакомить друга.

Ужасаясь его нахальству, тот исхитрился переступить на месте таким образом, чтобы оказаться на полшажка позади, и неприметно для князя ущипнул побратима. Учитывая, что в комнате они были одни, совсем незаметно проделать это у него все равно не получилось. Но как ни удивительно, старания Буланова остановить Сангре сказались самым положительным образом на княжеском отношении к его откровенности.

— Молодец, гусляр! Не стал вашу с побратимом выгоду за душой таить, начистоту выложил, — похвалил Петра Михаил Ярославич. — Да и не вижу я ничего худого в вашем желании, как ты тут сказываешь, в первые ряды вылезти. Скорее, наоборот, рад. Стало быть, и впрямь собрались здесь надолго осесть. Опять же делом стремитесь оный почет заслужить. Сам я, признаться, проку в вашей затее не вижу — у меня на торжищах и без вас порядок, и народец всем доволен…

— То есть как не вижу?! — возмутился вошедший в азарт Сангре. — Какой порядок?! Просто твоя стража, или кто там за нее ответственный, ничего не говорит, вот и все. Но любимый город не может спать спокойно, а также есть и трудиться, пока все тати не получат заслуженные сроки. Факты буквально вопиют, чтобы ворюгам дали по рукам и другим чувствительным местам…

Очередная горячность стоила Петру нового щипка от друга, но он сумел сдержаться и преобразовать возмущенный вопль в сдержанное кряканье.

— Да ты чего разошелся-то? — изумился князь, оторопевший от столь неожиданного натиска. — Кто там еще вопиёт? Сказываю ж, нетути у меня татей, давно повывелись. В лесах да, случается, пошаливают, но чтоб в самой Твери… Последних трех о прошлое лето поймали, и все. И потом опаска имеется. Ведь твои людишки не просто так по торжищам прохаживаться станут. Случись чего, они встревать обязаны, а ежели они, прикрываясь моим именем, недоброе творить учнут?

— В патруле три человека, княже, и маловероятно, что они вступят меж собой в сговор, поскольку состав тройки будет постоянно меняться — сегодня одни, а завтра другие, — вмешался Улан.

— Ну да, само собой, — подхватил Петр, но, видя колебания Михаила Ярославича, снизил планку запросов. — Но можно и иначе. Пускай они действуют от нашего имени, а уж мы по твоему поручению. Но тогда для нас самих надо какую-нибудь должностишку изобрести. Иначе те же купцы, да и обычные горожане пошлют наш патруль в случае чего, и все.

— Куда пошлют? — недоуменно нахмурился князь.

— Далеко, — торопливо встрял с пояснением Буланов, не на шутку испугавшись, как бы разгорячившийся Сангре, уже открывший рот, не успел в запале ляпнуть, куда именно.

— Ага, очень далеко, — подтвердил тот и благодарно покосился на друга — очевидно, и впрямь собрался сообщить точный адрес.

— А когда купцы тверское торжище на всю Русь прославят как самое справедливое и тихое, то и тебе от этого прямой почет, — перехватил эстафетную палочку Буланов.

— И не один почет, — вновь встрял Сангре. — К нему еще гривны добавь. Ведь когда такая слава о твоих торжищах пойдет, куда купец, если колеблется, торговать поедет, в Смоленск, в Тверь или в Москву?

Упоминание ненавистного города добило князя. Правда, положительного ответа друзья на свое предложение не получили, но и отказа не последовало.

— Надобно поразмыслить, посоветоваться, — уклончиво сказал Михаил Ярославич, а, отпуская их, не удержался, заметил, обращаясь к Петру: — Дивно мне. — И он удивленно покачал головой. — Вроде ты и прост, гусляр, весь как на ладони, а призадуматься — ох и хитер. Умеешь таковское ввернуть, чтоб за самое живое поддеть, — и он устало махнул рукой. — Ладно, ступайте, а я помыслю.

— Слушай, ты, чертов испанец! — устало сказал другу Улан, когда они выехали из терема. — Ты хотя бы изредка думай, о чем говорить и, главное, как.

— Ой, Уланчик, ну шо ты с меня хочешь? А если совсем нет времени для помолчать! И твой совет думать явно неуместен. Пока индюк думал, попугай нес всякую чушь, а в результате индюк в супе, а попугаи живут по триста лет. И потом, не забудь про мою чуйку. Князь — мужик прямой и в других любит то же. Уверен, теперь наша идейка обязательно пустит корни в его голове. Осталось только унавозить почву, чтоб побыстрее прорастало.

— Что ты имеешь ввиду под унавоживанием почвы? — насторожился Буланов. — Новую аферу?

— Ни боже мой, — заверил его Петр. — Обычную наглядную демонстрацию неправоты Ярославина и все.

— А когда нам думать о том, как выручить князя в Орде?

— Возникновение свежей оригинальной мысли вовсе не зависит от наличия свободного времени, но исключительно от изобретательности серого вещества нашего головного мозга, если оно вообще имеется у человека. Вот у тебя оно есть? — Улан крякнул, проворчав в ответ, что ему хватает. — Стало быть, ты чего-то придумал? — не унимался Петр.

— Сдурел?! — возмутился побратим. — Когда?!

— Значит, имеется, но недостаточно, — сделал безапелляционный вывод Сангре. — Так, для поесть и для поспать, не больше.

— А как с твоим веществом? — коварно осведомился Улан.

— У-у, таки его у нас хоть отбавляй, — и Петр, перефразируя одного из киногероев, горделиво добавил: — И не такое уж оно серое, как у некоторых.

— То есть ты успел придумать?

— А то. Притом цельную хитроумную комбинацию, бьющую одновременно по нескольким слабым местам гражданина Узбека, хай ему грець.

— А как ты узнал про слабые места хана.

— Ты наш терем видишь?

— Конечно.

— Тогда потерпи чуток. Дойдем, сядем за вечернюю трапезу, скушаем кашки с грибами и селедочкой, и когда возьмем в руки кубки с медовухой, я тебе детально все поведаю. И ша, боле я говорить ни о чем не стану, поскольку вначале мне надо заглянуть к Горыне.

— А к нему-то зачем?!

— Прояснить кое-какие детали битвы под Бортневом, — загадочно ответил Сангре, чем окончательно поставил в тупик своего друга, недоумевающего, что общего между кузнецом, его сестрой и княжескими портретами на печатях и золотой гривне. А уж детали битвы под Бортневом и вовсе ни в какие ворота.

— Вообще-то до вечера времени… — начал было Улан.

— Стоп! — осадил Сангре друга. — Я и сам вижу за солнышко, зависшее над нашими макушками. Но поверь мне, оставшиеся часы пролетят очень быстро и, шо главное, чрезвычайно увлекательно…