Лабиринтофобия

Валентин Беляков

Лабиринтофобией Ферри Лорен страдал с детства, но это была всего лишь боязнь заблудиться. Теперь же Лабиринт зовёт Ферри, и зову сложно сопротивляться. Стоило немного расслабиться, и царство Абсурда обманом заманило его в свои дебри.Какой извращённый разум создал это измерение, где даже пространство и время нарушают собственные законы? Только достигнув центра Лабиринта, можно вернуться в реальность. Но чем глубже погружаешься в Абсурд, тем абсурднее становишься сам.

Редактор Кристина Иньшакова

Корректор Кристина Иньшакова

© Валентин Беляков, 2021

ISBN 978-5-0051-4518-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Ферри — лабиринтофоб

Когда я очнулся от задумчивости, то понял, что очередь дошла до меня. Я почувствовал, как от смущения вспотели ладони, поспешно встал, окинул взглядом небольшую группу людей, сидящую на мягких широких стульях, поставленных кружком, и, откашлявшись, начал:

— Всем привет, меня зовут Ферри Лорен, и я лабиринтофоб. Название для своего недуга я, честно говоря, придумал сам. Заключается он в том, что я безумно боюсь заблудиться, — я неловко улыбнулся и пригладил волосы, — возможно, у лабиринтофобии есть какое-нибудь более правильное название… Не знаю. В общем, я ненавижу бывать в незнакомых местах, ездить на общественном транспорте, ходить по лесу и тому подобное

— А ты не пробовал пользоваться картами или навигатором? — мягко спросила женщина, сидящая напротив.

— Конечно, пробовал. Но меня это только сильнее запутывает. Карты показывают одно, глаза говорят другое, и я окончательно перестаю понимать, куда надо идти. Да и вид их мне не нравится. Ну, знаете, все эти переплетения дорог…

— То есть вам не нравится даже смотреть на что-то, в чём можно заблудиться? — на этот раз в разговор вклинился мой психотерапевт. Он проводил групповое занятие, иногда вмешиваясь, чтобы направить обсуждение в нужное русло. Я задумался.

— Продолжайте, Ферри, мы вас внимательно слушаем, — видимо, он подумал, что я стесняюсь ответить.

— Думаю, вы правы, — осторожно начал я. — Мне не нравится смотреть на детские нарисованные лабиринты и уж тем более пытаться проходить их. Даже запутанные клубки ниток вызывают во мне неприязнь…

— А как насчёт змей? — поинтересовался какой-то парень, и тут же девушка, сидящая слева от него, тихонько взвизгнула и побледнела. — Ой, извините! Я не подумал! — потупился он. Да уж, змей обычно боятся не из-за их запутанности, а из-за более очевидных угроз, вроде яда. При его использовании они как раз весьма прямолинейны. Психотерапевт предложил девушке стакан воды. За всё оставшееся время я больше не проронил ни слова, да и других слушал невнимательно, витая в облаках.

Когда занятие закончилось, я выкроил минутку, чтобы подойти к доктору. По моему неуверенному виду он понял, что со мной не всё в порядке, и терпеливо ждал, когда я сам сформулирую проблему, вместо того чтобы лезть с вопросами, на которые у меня всё равно не было чётких ответов.

— Я продолжаю принимать таблетки, которые вы мне прописали, — издалека начал я, — и уже чувствую себя спокойнее на улице, даже могу снова пользоваться метро. Там ведь сложно заблудиться… — я нервно улыбнулся. — Вопрос в том, не может ли у лекарств быть странных побочных эффектов? Я прочитал инструкцию, но вроде не нашёл ничего подобного тому, что стал за собой замечать.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… Может ли после таблеток что-то мерещиться, возникать странные ощущения? — неопределенно спросил я.

— Вы подозреваете, что препараты вызывают галлюцинации? — уточнил врач.

— Не уверен, что это можно так назвать. Слишком громкое слово, — заверил я, потому что термин был жутковатый. — Просто иногда я смотрю на прохожих, на переулки, в которые никогда не заходил, на новые предметы, выставленные в витринах, и они кажутся мне странными. Я думаю о том, что они не подходят этому месту и не должны здесь быть! Знаю, звучит абсурдно, но ничего не могу с этим поделать. Как-то так.

— Это относится в основном к незнакомым объектам?

— Да, особенно когда они возникают в моей обычной жизни. Но я стараюсь их избегать.

— Избегание стресса — естественная, защитная реакция организма. Вы знаете, одним из проявлений аутизма является огромное внимание к ежедневной последовательности событий, маленьким привычным действиям, которые становятся практически ритуалом. Люди, страдающие аутизмом, могут впасть в настоящую панику, если, например, от их двери отклеится табличка с именем или их поезд по техническим причинам проедет мимо станции.

— Но я же не аутист! — возразил я.

— Конечно, нет. Я просто привожу пример, чтобы показать, что подобная реакция вашего мозга не уникальна и естественна в некоторых медицинских случаях. Уверен, вам не стоит волноваться. Знаете, я как-то работал с одним мальчиком, который боялся тапок. Он часто получал тапком от отчима, и хотя его мама развелась с тем мужчиной, и они стали жили отдельно, тапкофобия у него осталась.

— Бедняга! — искренне посочувствовал я. — Я хотя бы дома могу чувствовать себя в полной безопасности. Вы смогли помочь ему?

— Да, но удалось не сразу. В итоге мне пришлось купить рулон ткани, обувной материал для подошвы и мягкие помпоны, а после научить мальчика пользоваться швейной машинкой.

— Вы предложили ему сшить тапки! — догадался я.

— Вот именно. Мальчик создал их сам, шаг за шагом, проверяя каждую деталь, поэтому точно знал, что не добавил в них чего-нибудь страшного. С тех пор он перестал бояться тапок и даже с удовольствием их носил.

— Вдохновляющая история! — улыбнулся я, хотя и не до конца в нее поверил. — И что же, вы предлагаете мне… эм… создать собственный лабиринт?

— Может быть, рано или поздно до этого и дойдет. Но пока не стоит лишний раз травмировать нервную систему. Продолжайте гулять по знакомым улицам и ездить на метро. И не пропускайте приемы успокоительного.

— Спасибо, постараюсь. Тогда до субботы.

Выйдя из здания, я направился к метро. В витрине мелькнуло мое отражение: молодой человек с растрепанными волосами мышиного цвета, усталым лицом и в скучной куртке, идеально подходящей для того, чтобы слиться с толпой. Выглядел я так, будто только что проснулся, но с удовольствием бы повалялся в кровати ещё пару часов или вообще не вставал. И это не было следствием недосыпа — такое переходное состояние было для меня естественным. Когда люди представляют абстрактного обычного человека, то перед их мысленным взором предстает кто-то вроде меня. Даже странно, что такой скучный парень обзавёлся настолько необычной фобией. Но разве это моя вина́, что во мне мало интересного? Лучше не забивать себе голову ерундой, а просто сосредоточиться на том, что вокруг. Погода на улице стояла не по-осеннему теплая. Солнце золотило опавшие сентябрьские листья, хотя день давно перевалил за полдень. Я почувствовал, что сильно проголодался. Мне пришла в голову мысль пообедать в закусочной неподалеку. Потому что домой ехать долго, и пока я что-нибудь приготовлю, то точно проголодаюсь, как…

Мои мысли разлетелись, как бильярдные шарики по игральному столу, и стали гулко и бестолково стучать внутри черепной коробки. Мой взгляд приковала приоткрытая дверь магазинчика под вывеской «Антиквариат». Внутри — насколько я мог различить в полумраке — всё помещение было завалено вещами от пола до потолка. Странными вещами. В дверях стояла старушка, закутанная с ног до головы в пестрые платки. Её морщинистое лицо призывно улыбалось. Из-под косынки на меня глядели лукавые глаза: два голубых и один, во лбу, ярко-зелёный.

Я судорожно сглотнул и быстро прошёл мимо, уставившись в асфальт. Только к метро. Быстрее. Никаких незнакомых кафешек. Никаких новых дверей. Да, на прошлых сеансах я рассказал доктору, что избегаю вкраплений странности. Но я не упомянул, что они зовут меня.