Воздух, которым он дышит

Бриттани Ш. Черри, 2015

Меня предупреждали по поводу Тристана. Говорили: держись от него подальше. Он жесток и холоден. Он сломлен. Другим легко было видеть в Тристане монстра, оглядываясь на случившееся с ним. Но только не мне. Я была разбита так же, как и он. И я должна была принять его боль, ведь она жила и внутри меня. Да, мы были пусты. Да, мы искали нечто большее. Погружаясь друг в друга, мы пытались оживить призраков прошлого. И это было чертовски плохой идеей. Но, может, только так мы могли вновь научиться дышать…

Глава 5. Элизабет

— Лиз, и тебе хватило наглости уехать вместе с Эммой и даже не позвонить мне! — бранила меня мама по телефону. Мы с Эммой жили в нашем доме уже два дня, а мама позвонила мне только теперь. Либо из-за того, что она была зла на меня, потому что я всего лишь оставила ей записку, либо она все это время слонялась по городу с каким-нибудь мужчиной и только сейчас вернулась домой.

Я склонялась ко второму варианту.

— Извини, но ты же знала, что мы собираемся уехать… Нам был нужен новый старт, — попыталась объяснить я.

— Новый старт в старом доме? Это полная бессмыслица.

Я и не ожидала, что она поймет, поэтому сменила тему.

— Как прошел твой ужин с Роджером?

— С Ричардом, — проворчала она. — Не притворяйся, будто не запомнила его имя. А было все потрясающе. Мне кажется, он может оказаться тем самым.

Я закатила глаза. Каждый мужчина, который попадался ей на глаза, был «тем самым» — пока не становился «не тем».

— Ты про себя смеешься надо мной? — спросила мама.

— Нет.

— Смеешься, да? Ты иногда совершенно без уважения относишься ко мне.

— Мама, мне нужно идти на работу, — солгала я. — Я перезвоню тебе позже, ладно?

«Может быть, завтра. Может быть, на следующей неделе. Мне нужно немного свободы».

— Отлично. Но не забывай, кто был рядом с тобой, когда у тебя больше никого не было, девочка моя. Конечно, родители Стивена, наверное, помогают тебе сейчас, но настанет момент, когда ты поймешь, кто действительно твоя семья, а кто нет.

Я никогда еще не была так рада завершить телефонный звонок.

* * *

Иногда я просто стояла на заднем дворе, глядя на разросшиеся кусты и высокую траву и пытаясь вспомнить, как все это выглядело прежде. Стивен придавал этому месту невероятную красоту. Если речь шла о ландшафтном дизайне, он неизменно подмечал малейшие детали, и сейчас я почти ощущала запах посаженных им цветов — хотя все они уже давным-давно увяли.

— Закрой глаза, — прошептал Стивен, подходя ко мне и держа руки за спиной. Я послушалась. — Угадай цветок, — сказал он.

Запах коснулся моего обоняния, и я улыбнулась.

— Гиацинт.

Улыбка моя стала еще шире, когда он поцеловал меня.

— Гиацинт, — повторил Стивен за мной. Я открыла глаза, и он заложил цветок мне за ухо. — Я думал о том, чтобы посадить их возле пруда на заднем дворе.

— Это мой любимый цветок, — сказала я.

— А ты моя любимая женщина, — отозвался он.

Я моргнула и вернулась в настоящее, тоскуя по ароматам прошлого.

Мой взгляд упал на соседний дом — лужайка у соседа выглядела еще хуже, чем моя. Дом был построен из красновато-бурого кирпича, по всем его стенам вились плети плюща. Трава во дворе была в десять раз выше, чем у меня, а на заднем крыльце я увидела фигурку садового гнома, расколотую на куски. В нестриженой траве пряталась детская бейсбольная бита из желтого пластика вместе с игрушечным динозавром.

Рядом с гаражом стоял маленький столик, красная краска облетала с него хлопьями. У стены гаража были сложены поленья, и я гадала, действительно ли в этом доме кто-то живет.

Дом казался еще более заброшенным, чем прежде, и я не могла не думать о том, что же за человек мой сосед.

Позади всего нашего квартала тянулась опушка леса Мидоус-Крик. Деревья высились почти сразу за забором. Я знала, что густой лес тянется на многие мили и что где-то неподалеку в этой чаще прячется узкая речка. Большинство людей и не подозревали о существовании этой речки, но мы со Стивеном нашли ее в те времена, когда я училась в колледже. В этой речке лежал небольшой камень, на котором были начертаны инициалы «СТ» и «ЭБ». Эти инициалы были вырезаны на этом камешке, упокоившемся в этой речушке посреди темного леса, когда Стивен сделал мне предложение. Я обнаружила, что бездумно бреду в лес — и вскоре я уже сидела у реки, глядя на свое отражение в воде.

«Один вздох».

Мелкая рыбка беззаботно плыла по течению, потом по воде прошла рябь, и послышался громкий всплеск. Я повернула голову влево, и щеки мои зарделись, когда я увидела Тристана, стоящего у речки — в одних спортивных шортах, без рубашки. Он склонился к воде и начал умываться, расчесывая пальцами свою нестриженую, неухоженную бороду. Мой взгляд скользнул по его загорелой груди, поросшей волосами, когда он стал плескать на себя воду, смывая грязь и пот. Татуировки покрывали его левую руку и обвивались вокруг его торса. Я изучала эти отметины на его теле, не в силах отвести глаза. Их было больше, чем я могла сосчитать, однако мне хотелось всмотреться в каждую из них. Эти рисунки были мне знакомы — все они словно были переведены с иллюстраций из классических детских книжек. Аслан из «Хроник Нарнии». Монстр из книги «Там, где живут чудовища». Товарный вагончик — а это, конечно, «Дети из товарного вагона». Поперек груди тянулась надпись «Мы тут все сумасшедшие» — цитата из «Алисы в Стране чудес».

Я залюбовалась всем этим великолепием. Что может быть более потрясающим, чем мужчина, который не просто знает самые известные сказки всех времен, но и нашел способ превратить собственное тело в книжную полку?

Капли воды стекали с его мокрых волос на лоб и падали на грудь. Я буквально замерла на месте, гадая, знает ли он, насколько великолепно и при этом пугающе выглядит. Когда я рассматривала его, мои мысли почти дословно совпадали с давней рекламой сосательных леденцов Tootsie Roll Pop: «Мистер Филин, как долго я могу смотреть на этого человека, прежде чем это станет неприличным?» — «Не знаю, Лиз. Давай выясним. Раз… два… три…»

Тристан не видел меня, и я отступила от реки, чувствуя, как сильно колотится сердце в груди, и надеясь уйти незамеченной.

Зевс, привязанный к дереву, начал лаять, едва увидев меня.

«Черт!»

Тристан посмотрел в мою сторону, взгляд его был таким же мрачным, как и в прошлую нашу встречу. Он замер, вода стекала по его торсу до резинки шортов. Я смотрела на него слишком долго, потом осознала, что мои глаза устремлены на его пах, и сразу же перевела взгляд на его лицо. Он даже не пошевелился. Зевс продолжал лаять и махать хвостом, пытаясь отбежать от дерева, но поводок не пускал его.

— Следите за мной? — спросил Тристан. Эта короткая фраза не оставляла места для светских разговоров, она была прямой и жесткой.

— Что? Нет.

Он поднял брови. Я продолжала рассматривать его татуировки. О, «Зеленые яйца и ветчина» доктора Сьюза. Он заметил, что я глазею на него.

«Черт побери, Лиз. Прекрати».

— Извините, — пробормотала я, мое лицо покраснело от нервного напряжения. «Что он здесь делает?» Он выгнул вторую бровь. За все то время, пока он смотрел на меня, он ни разу не моргнул. Хотя он вполне мог бы что-нибудь сказать, однако, похоже, ему было куда забавнее вызывать у меня неловкость и беспокойство. На него было тяжело смотреть, он выглядел сломленным человеком, но этот внутренний надлом каким-то образом притягивал меня.

Пока я рассматривала его, он отвязал Зевса от дерева и направился в ту сторону, откуда я пришла. Я направилась следом за ним, к своему дому.

Тристан остановился и медленно повернулся ко мне.

— Прекратите преследовать меня, — прошипел он.

— Я и не преследую.

— Преследуете.

— Нет.

— Да.

— Нет, нет, нет!

Он снова поднял бровь.

— Вы как пятилетнее дитя.

Он отвернулся и пошел дальше. И я тоже. Время от времени он оглядывался через плечо и сердито хмыкал, но мы больше не сказали друг другу ни слова. Когда мы вышли на опушку леса, Тристан с Зевсом направились к заросшему двору рядом с моим домом.

— Полагаю, мы с вами соседи, — с усмешкой произнесла я.

Он бросил на меня злобный взгляд, от которого мой желудок сжался. Мне стало не по себе, но когда Тристан посмотрел мне в глаза, я ощутила знакомое покалывание внутри.

Мы разошлись по домам, даже не попрощавшись.

* * *

Я поужинала в одиночестве, сидя в столовой. Посмотрев в окно, выходящее на соседний дом, я увидела, что Тристан тоже сидит и ужинает у себя в столовой. Дом его выглядел ужасно темным и пустым. Одиноким. Когда Тристан тоже взглянул в сторону окна и заметил меня, я выпрямилась, слегка улыбнулась и помахала ему рукой. Он встал со стула, подошел к окну и закрыл жалюзи.

Мне не понадобилось много времени, чтобы осознать, что окна наших спален тоже смотрят прямо друг на друга — и он поспешил задернуть шторы и там.

Я позвонила свекрам, чтобы узнать, как там Эмма. Судя по голосу, она отлично проводила время у бабушки с дедушкой в окружении всяких лакомств. В восемь часов вечера я сидела на диване в гостиной, глядя в пространство и пытаясь не заплакать, когда мне написала Файя.

Файя: Ты в порядке?

Я: В порядке.

Файя: Тебе составить компанию?

Я: Не сегодня. Устала.

Файя: Тебе составить компанию?

Я: Сплю…

Файя: Тебе составить компанию?

Я: Завтра.

Файя: С любовью, сиська.

Я: Взаимно, титька.

Стук в дверь, раздавшийся вскоре после этого обмена сообщениями, не стал для меня сюрпризом. Я понимала, что Файю мои слова не удержат, потому что она знала: если я говорю, что со мной все в порядке, обычно это значит, что все совсем не в порядке. Однако сюрпризом для меня стало то, что, открыв дверь, я увидела целую компанию. Компанию друзей. Вожаком этой стаи была Файя, державшая в руках самую большую бутылку текилы, какую видел мир.

— Тебе составить компанию? — ухмыльнулась она.

Я посмотрела на свою пижаму, потом перевела взгляд на бутылку.

— Конечно.

* * *

— Я, честно говоря, думал, что ты захлопнешь перед нами дверь, — раздался у меня за спиной знакомый голос, когда я стояла в кухне, разливая текилу в четыре рюмки. Я обернулась и увидела Таннера — он смотрел на меня, подкидывая монетку, которая, похоже, у него всегда была при себе. Я бросилась ему на шею и крепко обняла его. — Привет, Лиз, — прошептал он, так же крепко обнимая меня в ответ.

Таннер был лучшим другом Стивена, и долгое время между ними существовало что-то вроде братско-романтических отношений, заставлявших меня думать, будто мой муж может бросить меня ради мужчины. У Таннера было спортивное сложение, невероятно темные глаза и светлые волосы. Он работал в автомастерской, которую унаследовал от отца — тот оставил работу по болезни. Они со Стивеном сдружились, когда в первый год учебы в колледже жили в одной комнате. Хотя после первого курса Таннер оставил учебу, чтобы работать в отцовской мастерской, дружба между ним и Стивеном сохранилась.

Таннер дружески улыбнулся и отпустил меня, потом взял две рюмки с текилой, протянул одну из них мне, и мы вместе осушили их. Потом взяли две других — и тоже выпили. Я улыбнулась.

— Ты знаешь, все четыре были для меня.

— Знаю. Просто хотел немного поберечь твою печень.

Я смотрела, как он лезет в карман и достает монету в двадцать пять центов — ту самую, которую постоянно и безостановочно вертел в пальцах. Этот его странный обычай я помнила еще с нашей первой встречи.

— Я вижу, ты все еще таскаешь с собой эту монету, — засмеялась я.

— Я никогда не выхожу из дома без нее, — со смешком ответил он и опустил монету обратно в карман.

Я изучала его лицо, и душу мою наполняла тревога. Возможно, он и сам не знал об этом, но иногда взгляд у него был невероятно печальным.

— Как у тебя дела?

Он пожал плечами.

— Я просто рад снова тебя увидеть. Мы ведь давно не виделись, подруга. И к тому же ты так быстро исчезла после… — Голос его прервался. Все резко умолкали перед тем, как упомянуть о смерти Стивена. Мне казалось, что это проявление милосердия.

— Я вернулась. — Кивнув, я снова наполнила все четыре рюмки. — Мы с Эммой намерены остаться здесь. Нам просто нужно было немного выдохнуть, вот и все.

— Ты все еще водишь эту раздолбанную машину? — спросил он.

— Несомненно. — Я прикусила губу. — Позавчера я сбила собаку.

Он приоткрыл рот.

— Не может быть!

— Может. Пес остался жив. Но вышло так, что эта ржавая жестянка вместо того, чтобы затормозить, просто дернулась и наехала на него.

— Я могу проверить ее, — предложил Таннер. Я пожала плечами.

— Ничего страшного. Теперь, когда я в городе, я вполне могу ходить везде пешком. Тут все близко.

— Но когда наступит зима, ходить пешком будет неприятно.

— Не волнуйся, Таннер Майкл Кейз, все будет хорошо.

Улыбка тронула его губы.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты называешь меня полным именем.

Я засмеялась.

— Именно поэтому я так и делаю.

— Что ж, надо произнести тост, — предложил Таннер. Файя ворвалась на кухню и высоко подняла одну из рюмок.

— Когда в деле участвует текила, тосты — это по моей части, — хихикнула она. — Впрочем, сойдет и водка, виски, ром, самогон…

Я засмеялась, и мы втроем подняли рюмки. Таннер откашлялся:

— За старых друзей и новые начинания. Мы скучали по вам с Эммой, Лиз, и мы чертовски рады, что вы вернулись. Пусть следующие несколько месяцев будут для вас легкими, и ты всегда должна помнить — ты не одна.

Одним быстрым глотком мы осушили наши рюмки.

— Кстати, о новых начинаниях — я хотела бы сменить замки во всем доме. Вы знаете кого-нибудь, кто может этим заняться?

— Конечно. Сэм может.

— Сэм?

— Ну, ты помнишь того парня, которого я хотела уволить, чтобы взять тебя на работу? Тот неуклюжий тип из кафе. У его отца есть мастерская, в которой Сэм подрабатывает как раз по этой части.

— Серьезно? Ты думаешь, он станет мне помогать?

— Конечно. Я скажу, что он должен это сделать, иначе я его действительно уволю. — Файя подмигнула. — Все считают его странным, но он знает свое дело и работает быстро.

— С каких это пор тебе нравятся парни, которые делают свое дело быстро? — пошутила я.

— Иногда девушке просто необходимо быстро переспать с кем-то, выпить пива и посмотреть реалити-шоу по телику. Не следует недооценивать преимущества быстроты. — Файя налила себе еще одну рюмку и удалилась прочь танцующей походкой.

— Твоя подруга, наверное, первая из моих знакомых женщин, которая действительно мыслит как мужчина, — пошутил Таннер.

— А ты в курсе, что они с Мэтти…

— Спят? Конечно. После твоего отъезда ей понадобилась подружка, которой можно поплакаться в жилетку, и она почему-то решила, что я похож на такую подружку. Она каждый день приходила ко мне в автомастерскую с историями о Фэтти-Мэтти — отчего, честно говоря, мне было ужасно неловко.

Я хихикнула.

— Ты хочешь сказать, что тебя не интересуют прозвища, которые она придумывает для своих сексуальных отношений?

Он подался вперед.

— Капризуля Фрэнки — это правда?

— Файя никогда не лжет.

— Что ж, бедняге Фрэнки не повезло.

Я улыбнулась — то ли под воздействием алкоголя, то ли потому, что Таннер заставил меня вспомнить о самых лучших моментах прошлого. Подпрыгнув, он уселся на кухонную стойку и похлопал ладонью рядом с собой, приглашая меня присоединиться. Я последовала его примеру.

— Ну как малышка Эмма?

— Самоуверенная, как обычно. — Я вздохнула, подумав о дочери.

— Так же, как ее мать. — Таннер засмеялся, и я легонько ткнула его в плечо.

— Я все-таки думаю, что по большей части она унаследовала самоуверенность от своего отца.

— И это правда, он был очень нахальным. Помнишь, как мы ходили погулять на Хэллоуин, и Стивен считал, что может справиться с любым, потому что он был одет как ниндзя? Он задирался с каждым встречным и поперечным, но настоящий ниндзя из него не получился, ему просто подбили глаз и выкинули его из трех баров подряд.

Мы оба засмеялись, вспоминая, как сильно мой муж напился в тот вечер.

— Если я правильно помню, ты не самым лучшим образом влиял на него. Ты всегда слишком много пил и начинал задираться с людьми, а в итоге побитым оказывался мой муж.

— Это правда. Когда я выпиваю, я становлюсь ужасно невежливым — но Стивен это понимал. Черт… как же мне не хватает этого урода! — Он вздохнул. Мы перестали смеяться, на глаза мне навернулись слезы. Его глаза тоже увлажнились, и мы сидели молча, вместе тоскуя по Стивену.

— Ну ладно, — произнес наконец Таннер, меняя тему разговора. — Участок вокруг дома выглядит кошмарно. Если хочешь, я могу как-нибудь заскочить и подстричь траву, можно еще ограду поставить, чтобы тут не был такой проходной двор.

— Да нет, я, на самом деле, думала обо всем этом позаботиться сама. Я работаю неполный день, так что у меня будет какое-то занятие, пока я не найду более стабильную работу.

— Ты не думала вернуться в дизайн интерьеров?

«Вопрос недели». Я пожала плечами.

— На самом деле в прошедший год я почти ни о чем не думала.

— Полностью тебя понимаю. Ты уверена, что тебе не нужно помочь с домом и двором? Мне не так уж сложно оказать тебе помощь.

— Да, уверена. Наступает такой момент, когда нужно уже начинать самой все делать для себя, понимаешь?

— Я тебя услышал. Но я думаю, тебе следует заскочить ко мне в мастерскую в воскресенье. У меня для тебя кое-что есть.

Я улыбнулась.

— Подарок?

— Что-то вроде того.

Я похлопала его по плечу и сказала, что мы можем встретиться вечером в четверг, если можно будет взять с собой Эмму.

Он кивнул, потом спросил, понизив голос и пристально глядя на меня:

— И что для тебя тяжелее всего?

Ответ на этот вопрос был прост.

— Бывает, что Эмма делает что-то забавное, и я хочу позвать Стивена из другой комнаты, чтобы он тоже посмотрел. Но потом я вспоминаю и останавливаюсь. Самое тяжелое в том, чтобы потерять кого-то, кого ты любишь, — то, что при этом ты теряешь себя. — Я поднесла большой палец ко рту и покусала ноготь. — Хватит депрессивных разговоров. А как дела у тебя? Ты все еще встречаешься с Пэтти?

Он поежился.

— По правде сказать, мы с ней больше не разговариваем.

Я не была удивлена. От Таннера было так же сложно ожидать верности, как от Файи.

— Что ж, значит, мы просто две одинокие печальные горошины в стручке.

Он засмеялся, взял бутылку с текилой и снова наполнил рюмки.

— За нас, бедных горошин.

Остаток вечера я помню смутно. Кажется, я смеялась над чем-то совершенно не смешным, плакала над чем-то совершенно не печальным… но это был лучший мой вечер за последнее время. Когда на следующее утро я проснулась, я лежала в своей кровати, не совсем понимая, как я туда попала. Я не спала в этой постели с того несчастного случая. Протянув руку за подушкой Стивена, я прижала ее к груди, глубоко вдохнула запах хлопковой наволочки и закрыла глаза. Хотя я этого пока не чувствовала, однако невозможно было отрицать тот факт, что я была дома. Что это была моя новая нормальная жизнь.