Приват для двух бандитов

Бетти Алая, 2023

Один приватный танец сделал меня любовницей двух богатых мужчин. Опасных, властных бандитов, живущих вне закона. К чему приведет эта порочная связь? Учитывая, что у меня самой куча скелетов в шкафу…– Подожди, куколка. Тебе заказали приват, – владелец клуба останавливает меня.– Что?! – округляю глаза, – я же просила дать мне отгул сегодня.– Знаю. Но эти клиенты ждать не будут.– Пусть пойдёт Венни. Она согласилась сменить меня.– Нет, Карина, – босс называет меня полным именем, а значит, он предельно серьезен, – эти мужчины не шутят. И они хотят именно тебя.Однотомник.ХЭ с двумя мужчинами!Внимание! В книге есть:МЖММного очень горячего и порой жесткого секса (без насилия и принуждения)!Героиня с перчинкой и очень наглые бандиты.Ненормативная лексика!Очень эмоционально и откровенно!

Глава 25

Карина

Обнимаю Яра. Он — моя тихая гавань. Стальные мышцы, широкая грудь, запах, в котором просто утопаю. Марат сзади, разъяренным зверем глядит на Яну. А в её глазах лишь тоска. Она одна, потому что сама отказалась от мужчин.

— Носенко, убирайся отсюда, пока на тебя заяву не написали… — вздыхает его начальник.

Яр осматривает меня. Гладит запястья, покрытые алыми следами от наручников. Взгляд задерживается на губе.

— Он тебя ударил? — его голос не сулит ничего хорошего.

Оглядываюсь на Носенко. Тот явно не в восторге от того, что происходит. Марат резко разворачивается, забивает на свою бывшую, подходит ко мне. Берет моё лицо в ладони. Нежно так, трепетно.

— Это он? — кивает на следака, — ударил тебя?

Последние слова он скорее цедит. Рычит сквозь зубы. А я смотрю, как вытягивается лицо Носенко. Лишь со мной он такой смелый!

— Да, — тихо говорю, — ударил меня, в наручники заковал. Хотел телефон отобрать, чтобы я вам не позвонила. Пытался меня запугивать! А еще…

Мужик в погонах громко вздыхает. Я вижу, как потеет его лысеющая голова. Судя по его реакции, о методах ведения допроса товарища Носенко он не был в курсе.

— Еще что? — колкий голос Волкова режет воздух вокруг.

Со стороны он спокоен. Но я слишком хорошо знаю Яра. Он в бешенстве.

— У него есть наши фотки… он следил, — говорю совсем тихо, чтобы слышали лишь мои мужчины, — и хотел меня шантажировать этим. Что вышлет их в ректорат… и не даст мне взять кредит на бизнес, лишит будущего. Если вас не сдам.

— Какая мерзость, Носенко! Если ты так хотел на наши члены полюбоваться, мог просто попросить! — зло чеканит Акаев, — мы бы тебе прислали. Виталий Иваныч, допросная свободна?

— Могу я попросить вас его не трогать? Он мой лучший следователь и… — блеет тот.

— Попросить можете, — рычит Марат, хватая полуживого Носенко за шкирку, затем заталкивая в переговорную.

— АЙ! — слышится вопль мужика, — ААА! БЛЯЯЯЯЯЯДЬ!

— Мы на пару минут, больше не задержим, — Яр мне подмигивает, затем закрывает дверь изнутри.

— Довольна? — сухо уточняет Яна, — у него жена и дочь. Они ведь его убьют.

— Я тоже чья-то дочь, — выплевываю, затем подхожу к ней, — меня, значит, можно бить, да?

Присутствие моих бандитов вселяет небывалую смелость. Заглядываю в глаза Яны. За дверью раздаются звуки ударов, грохот, стоны. Уж мои мужчины вправят мозги этому женоненавистнику!

— Что за бардак творится в моём отделении, — качает головой усатый, — мне точно пора на пенсию…

Когда мои бандиты выходят, оба выглядят напряженными, но довольно улыбаются. Они такие сексуальные! Взъерошенные, с закатанными рукавами, открывающими татуированные жилистые запястья.

Носенко валяется на полу, держится за нос и стонет.

— Больше он не будет бить женщин, мы популярно объяснили, — говорит Волков, — ну что, Виталий Иваныч, обсудим нашу сделку? Яна?

— Её лучше оставить здесь. Подобные разговоры не для ушей простых студенток, — выплевывает блонда, кивая в мою сторону.

— Карри с нами, — Марат притягивает меня к себе, — или так, или никак. Ну что?

— Пойдемте, дело важное. Яна Васильна, не препятствуйте, умоляю, — дядьку в погонах даже жаль, попал меж двух огней, — Носенко, бегом к фельдшерам! А потом объяснительную мне на стол, почему ты угрожаешь свидетелям!

— Секунду, — жестко говорит Яр, затем разворачивается к следаку, — извинись перед ней.

Тот зло глядит на Волкова. Но подходит ко мне.

— Извини.

— Ты его прощаешь? Можем ему вторую почку отбить, — лыбится Марат.

— Да, — тихо говорю, — лишь бы больше его не видеть.

***

Меня сажают на очередной неудобный стул. Рядом со мной Яр, Марат остается стоять. Он буквально пышет гневом, то и дело бросая яростные взгляды на бывшую. А я больше не ревную.

Это чувство угасло, стоило мне пообщаться с ней ближе. Не было между ними никакой любви, лишь тонкий расчет. И я верю, что излечила своего голубоглазого демона там, на Кубе. Ведь я искренне люблю их обоих… и Яра, и Марата.

— Только не говорите мне, что хотите снять их с крючка? — Яна обращается к усатому.

— А какие у нас варианты? Вы не преуспели, у Антонова всё хорошо. Я понимаю, что ваше начальство может не согласиться, но выбор-то какой? — мужик в погонах вдруг подбирается и становится жестким.

Его тон не терпит возражений.

— Я работаю над этим, — она встает и начинает мерить шагами допросную.

— Что вы предлагаете? — проигнорировав гонор бывшей, спросил Яр.

— Мы снимаем обвинения, засекречиваем личные дела и обеляем ваши имена. Взамен нам нужны все данные по Антонову. И все дубликаты, копии этих документов.

— Нет. Вы удаляете нас из всех своих баз и забываете, никаких секретных файлов, — бескомпромиссно заявляет Яр, — иначе нас не устроит. В противном случае данные можно рассекретить, и это открывает вам всем путь для шантажа. Нас это не устраивает.

— Моё начальство этого не одобрит, — фыркает Яна.

— Мы увольняемся, так им и передай, — рычит Марат, — это наше единственное незаконченное дело. Посадим Антонова и досвидос.

— Ладно, — соглашается усатый, — договорились. Вы уверены, что сможете достать носитель?

— Да, я подобрал код, — заявляет Акаев, под столом накрывая мою руку своей.

Яна злится, я прям чувствую. И это несказанно радует.

— Хорошо. Я дам все указания и поговорю с Носенко. Когда вы принесете флэшку?

— Скоро, — отрезает Яр, — и еще, Виталий Иваныч. Если вздумаете нас наебать, поплатитесь.

— Я не…

— Как там ваша молодая любовница? Ей сколько, шестнадцать? — хитро лыбится Марат, — жене будет очень интересно узнать о вашей страсти к несовершеннолетним.

— Откуда вы…

— Мы владеем информацией, а значит, вашей жизнью. Ещё напомните Носенко, что бить жену некрасиво. А еще более мерзко потом удалять из базы её заявления. И сами завязывайте. Лучше купите жене красивое белье, устройте романтический ужин, трахните как следует… не позволяйте низменным инстинктам взять верх. Это мой вам совет, — добивает усатого Акаев.

Тот вздыхает, затем покидает комнату. Яна следует за ним.

— Яна… — тихо говорит Яр, — задержись.

— Ты мной не командуй! — она останавливается в дверях, — вы мне всё дело сломали!

— Ты не справишься! — орет на неё Марат, — уйди в сторону, дура! Антонов тебя уничтожит!

— Ты сам дурак! — выплевывает она, — я доведу дело до конца! С вами или без вас.

Уходит, хлопает дверью. Мы молчим.

— Ну что, — Яр подает мне руку, — мы задержались, нас ждут в больнице.

А, да… сегодня я должна узнать, беременна или нет. Признаться, сидя в допросной и слушая историю Яны, я на миг чуть засомневалась в нас троих. Но теперь желание родить моим мужчинам малыша становится куда больше.

— Простите, а где здесь Яна Васильевна?

От знакомого голоса моя кровь мгновенно застывает. Поднимаю глаза и сталкиваюсь с испуганным взглядом матери.

— Она ушла, — говорит Яр, но тут видит мою реакцию.

— Ты всё-таки приехала, — не узнаю себя, этот лёд в голосе.

— Кариночка! — мама распахивает дверь, — доченька!

Она одна. ЕГО нет. Радоваться мне или бояться? Вжимаюсь в Волкова, ища защиты. Страшно! При виде этой женщины в памяти оживают все кошмары прошлого.

— Я хочу уехать, — бормочу в рубашку Яра.

— Карина! — она подбегает ко мне, — господи! Девочка моя!

Марат преграждает ей путь.

— Вы кто, дамочка?

— Моя мать, — шепчу, — это моя… мать…

— Та, что подложила дочь под ублюдка Гошу? — уточняет Яр.

Откуда они знают имя отчима? Но я, словно утопающая, цепляюсь за моего голубоглазого бандита.

— Кто эти мужчины, Карина? — мама проходит вглубь допросной, сжимает в пальцах дешевую сумочку.

Ни капли не изменилась…

— Мои мужчины, — говорю, пытаясь совладать с собой, — где он?

— Дочка…

— ГДЕ ОН?! — кричу.

— Я развелась с ним, — она прячет взгляд.

— Надо же. Сколько лет я тебе говорила… а ты не верила.

— Я очень виновата перед тобой! — она плюхается на колени, заливается слезами, — ты была права, дочка, права! Я ужасная мать! Господи, как я не видела… не замечала…

— Это верно, — прохожу мимо неё, — но поезд ушел. Уезжай домой и забудь обо мне.

Мои бандиты не вмешиваются. На лице Волкова вижу горечь, ведь он потерял родителей, как и Марат. А я сейчас рву последние связи с матерью. Но он молчит. Потому что понимает, что она переступила черту.

Мной вдруг овладевает спокойствие.

— Встань, пожалуйста, — помогаю ей подняться, — здесь уголовников допрашивают, а ты валяешься. Не позорься.

— Садитесь, — Марат отодвигает стул, мама садится.

— Спасибо. Карина. Не буду просить тебя меня простить, — грустно говорит мать.

— Тогда зачем ты явилась?

— Мне позвонила девушка из органов и сказала, что ты в беде и тебе нужно убежище.

— Она наврала, — рычу, — мне ничего не нужно от тебя.

— Где Гоша? — вдруг встревает Волков.

Мать переводит на моего мужчину испуганный взгляд.

— Не знаю. После развода он исчез со всеми моими накоплениями.

— Поделом, — вырывается у меня, — как был мудаком, так и останется до конца дней.

— У меня есть деньги. Ты можешь учиться! Карина, если тебе правда нужна помощь, я готова помочь!

— Ты уже помогла, — вздыхаю.

Я отчаянно ищу в себе злобу и ненависть, но та рана словно уже затянулась. Не до конца. Но разве может такое пройти окончательно?

— Спасибо, что приехала, — говорю ей, — я не хочу ругаться, обвинять тебя в чём-то. Все свои грехи ты знаешь сама. Но я не вернусь, мама.

— Понятно… — её плечи опускаются, на губы ложится кривая улыбка, — ты права, Карина. Я предала тебя.

— Дело даже не в этом. Просто мне нужно двигаться вперед. Я встретила тех, кого люблю всем сердцем. И у меня есть мечта. Я хочу идти к ней. А не смотреть в темное прошлое. Но ты часть этого прошлого, так что…

— Всё, что мне нужно — это знать, что ты в порядке, — тихо отвечает она, — ты права, мне не исправить того, что я сделала. Нужно было слушать тебя и доверять.

— Я изменилась, мама, — уверенно заявляю, — и возможно, когда-нибудь смогу тебя принять. Но не сейчас. Мне жаль, но я не хочу видеть тебя в своей жизни.

Мои мужчины переглядываются. Но я верю, что поступаю правильно. Потому что внутри слишком много обиды и боли. И если мы с мамой попробуем начать общаться, они будут мешать.

— Я рада, что ты стала такой сильной, доченька, — она всхлипывает, — и что бы ни было твоей мечтой, у тебя получится. А я вернусь домой и попробую начать жизнь с чистого листа.

— Это правильно.

— Спасибо.

Мама уходит, а мужчины плюхаются рядом.

— Ты поступила мудро. Я впечатлен, — говорит Яр, — хоть и знаю, через что ты прошла из-за этой женщины.

— Тогда я бы вас не встретила. Думаю, нужно искать во всем плюсы? — улыбаюсь, — что там с врачом?

Марат смотрит на часы.

— Мы уже три раза опоздали.

— Я ей наберу, — говорит Яр.

А спустя час я сижу в гинекологическом кресле в крутой клинике.

— Так, — говорит приятная молодая девушка, снимает перчатки, — ты полностью здорова.

Затем начинает что-то печатать. Одеваюсь, кусаю губы. Неловко. Я должна знать!

— А что насчет моего положения?

Она улыбается.

— Я ставила тебя на учёт. Малышу от силы пара недель, я с огромным трудом его обнаружила. Но он есть. На всякий случай сделай этот вот тест, — она протягивает мне упаковку, — чтобы убедиться. На этих сроках он надежнее.

Сердце пропускает удар. Две недели? Но это же… когда мы были вместе в приватной комнате! И перед глазами возникает полный страсти взгляд Яра, когда он в меня кончил, пусть и в резинке. Неужели именно в ту ночь я и забеременела?

Женщина всегда знает, от кого её ребенок.

Мужчины ждут в машине. Яр за рулем, нетерпеливо постукивает пальцами по рулю. Марат что-то активно печатает в ноутбуке. Молча сажусь. Сложно поверить, хоть я и знала, что беременна.

Смахиваю слезинку. С каких пор я стала такой эмоциональной?

— Ну что? — спрашивают оба в один голос.

Пожимаю плечами. В голове рождается план. Я скажу им вечером. Устрою сюрприз.

— Пока ничего. Она взяла анализы, но слишком рано говорить наверняка.

Почему-то мне становится нехорошо. Волнами накатывает тошнота, головная боль. Сознание словно расфокусируется.

— Тогда погнали домой, — лыбится Марат, — а ты чего плачешь, перч?

— Не знаю, — всхлипываю, на плечи словно валится вся тяжесть этого мира.

— Она перенервничала, — нежно говорит Яр, — Карина? Ты белая вся. Что случилось? Карина!

Но я слышу их голоса словно издалека. Голову сдавливает, внутри всё крутится. Тело ватное, слабое и вялое.

— Я… я… — бормочу, затем проваливаюсь в темноту.