Напиши обо мне роман

Ашира Хаан, 2021

Это не роман о Золушке – это роман о Русалочке… Что, если писательница любовных романов о красивых миллионерах однажды встретит реального героя своих книг? Писательница, которая однажды решила, что смыслом ее жизни больше не будет любовь, как положено приличной женщине. Главное для нее теперь – творчество. Но, возможно, зеленоглазый миллионер с огромным шнобелем, который больше не чувствует вкуса к жизни, окажется не готов принять ее решение. Он ли разрушит ее реальность? Или она спасет его? А может быть, все будет как в настоящей жизни – без сладкого хэппи-энда, без идеальных мужчин и женщин, готовых на все ради любви? Ведь в настоящей-то жизни бывает всякое… Содержит нецензурную брань.

Офисный роман

1

Вот вопрос.

Буквально уровня: «Быть или не быть?»

Употребить ли на ночь литр воды и пробудиться утром без похмелья, но вот, увы, с опухшей мордою лица?

Или не пить — и будет лик мой светел, но вот башка больная не позволит ясно мыслить?

Вот вопрос…

Кажется, еще ни одна девочка в мире не избежала выбора между умными и красивыми.

Это мужикам следы вчерашнего разврата придают брутальности.

Ромочка может заявиться в офис даже со стесанной об асфальт после падения с мотоцикла мордой — уверена, вызовет только восхищение.

А мне надо как-то вертеться… Ну или не надо было злить всяких мстительных миллионеров.

Второй вопрос — деловой стиль. Я человек, который не ходил в офис десять лет. Откуда я знаю, что у вас там теперь за стиль? И где я посреди ночи этот стиль возьму?

В отличие от некоторых своих героинь, берега я вижу, поэтому в балетную пачку и корону Ледяного Короля выряжаться не буду. Но что делать, если мой максимум делового стиля в гардеробе — маленькое черное платье, которое я надевала на выпускной? С пиджаком.

И недурным таким декольте.

Ну блин!

Пусть скажет спасибо, что у меня совершенно случайно, кроме парадных туфель на высоченной платформе, завалялись еще черные балетки.

Потому что альтернативой были бы «мартенсы» или кеды.

Просто, когда у тебя уже много лет работа исключительно из дома, то одежда делится на две части: пижама домашняя — немножко рваная и пижама парадная — на выход в «Пятерочку» за углом.

Я-то рассчитывала, что, если мне решат вручить нобелевку по литературе, в магазин за новым платьем я успею сгонять.

Это была еще малая часть проблем.

Оставшаяся часть вызывала у меня неприятное ощущение, похожее на зубную боль и формулировалась в виде несложной конструкции из вытянутого среднего пальца.

Потому что с тех пор, как я закончила институт, раньше десяти утра я просыпалась только в двух случаях: сдать анализ крови и поехать в аэропорт. И только в половине из них не ненавидела весь мир.

Встреча с Романом в офисном центре походила на анализы гораздо больше, чем на полет в Париж.

Он вообще осознает, на какие жертвы я сейчас ради него иду?!

Строго говоря, не ради него, а ради себя. Но Роман, кажется, еще не осознал, что мои книги для меня действительно на первом месте.

В отличие от него.

Я мрачно смотрела на бизнес-центр «Алый ветер», по последней московской моде располагавшийся на территории бывшего завода. Кирпич, ржавое железо и некрашеное дерево. Стиль «индустриальный лофт, потому что переделывать с нуля дорого». Космические обводы малых архитектурных форм — в смысле, лавочек и урн — и резкие рваные детали всего остального.

Внутри здания оказался головокружительный, уходящий в высоту этажей на семь атриум — в стиле «индастриал» все это смотрелось как апокалиптичная тюрьма из какого-то старого фантастического фильма. Я так и ждала, что сейчас появится мобильная турель, из которой будут расстреливать уволенных.

Бррр.

И теперь среди всего этого великолепия я должна была найти людей, которые дадут мне какой-нибудь пропуск или достучатся до Романа Витта, чтобы рассказать, что к нему гости. И будут смотреть на меня с высокомерным презрением, потому что человек без пропуска — это существо десятого сорта.

Если меня спросят, за что я не люблю офисы, это будет только начало моей речи.

Раздражение было столь велико, что я даже выудила телефон из рюкзака и нашла контакт Романа.

Ненавижу звонить.

Дико, безумно, аццке ненавижу.

Но едва на часах тикнуло восемь утра, я нажала на вызов, приготовившись прошипеть, что приличные люди не опаздывают. Однако ровно через один гудок в трубке, телефон у меня аккуратно вынули ловкими пальцами.

Роман встретил мой сжигающий в пепел взгляд вежливой улыбкой:

— Судя по твоему лицу, мне очень повезло, что тут хорошая охрана и качественные металлоискатели. Иначе мог бы и не выжить.

— Они не обнаруживают яд, — пропела я нежно.

— Яд слишком сложно… — засомневался он.

— Думаешь? — я склонила голову набок. — А если заварить тебе чай каркаде? Выпьешь? Ну, знаешь, я ведь не обязана отличать безобидный гибискус от ядовитого олеандра. Цветы у них очень похожи…

Роман сощурился, волевым усилием удерживая улыбку в границах вежливости. Аккуратно подхватил меня под локоть и развернул к лифтам.

— Ты, видимо, «сова»? — спросил он с ноткой сочувствия. — Сейчас в офисе угощу тебя кофе.

— «Сова». Классическая и безнадежная… И никакой детский сад, школа и институт меня не перевоспитали, — пожаловалась я, заходя за ним в лифт.

В восемь утра вокруг было пустынно как в мире «Лангольеров» — совершенно очевидно, что время мне было названо исключительно из вредности.

Уверена, народ начнет подтягиваться только через пару часов.

— Понимаю. У меня тоже по утрам планы по уничтожению человечества, — покивал он, как будто не сам назначил встречу на утро.

— О! — я оживилась. Любимая тема же. — Ты тоже ждешь конец света? Я надеюсь на астероид! Бум! Как в «Меланхолии». И красиво.

— Раньше думал о смертельном вирусе.

— Передумал? — сочувственно спросила я.

— Ненадежно. Да и люди уже готовы, — с досадой пожаловался Роман.

Как приятно встретить единомышленника, мечтающего об уничтожении мира!

Я оживилась:

— Ну да… Война как-то грязно. Голод жестоко. Потихоньку вымирать — долго.

— Жестоко? В тебе еще есть что-то доброе? — вскинул он бровь.

— Есть, но ты это сейчас вынешь… — пробормотала я.

— Что? — удивился Роман.

— Нет, ничего, старый анекдот, — отмахнулась я, благословляя лифт, который как раз остановился на одном из верхних этажей и распахнул двери.

2

На этаже было еще более безжизненно, чем внизу. Там зевали на стойках ресепшена идеально отполированные высокие блондинки, открывались кофейни и киоски, время от времени пробегали с озабоченным видом мужчины в зверски дорогих костюмах… Здесь не было ни-ко-го вообще. И эту безлюдность удивительно изящно подчеркивал выхолощенный интерьер безликого офиса.

Ночной кошмар фрилансера: серый ковролин, белые стены, бьющие в глаза точечные светильники и прозрачные стены между кабинетами.

На меня накатывала депрессия от одного взгляда на этот ледяной ад, сто тридцать третий круг, без шансов на помилование.

Очень вовремя вспомнилось, что никаких договоров мы с Романом, как там его по отчеству, не подписывали, а значит — я могу просто развернуться и уйти. И ничего мне за это не будет.

Наверное, не совсем нормально реагировать на обычный офис, как на голодное чудовище, которое меня сейчас сожрет.

Впрочем, кажется, мы уже выяснили, что нормального во мне не больше пятнадцати сантиметров и то редко.

Я всерьез была на грани позорного бегства, когда…

Над этим жутким офисным пейзажем разлилось пение соловья.

В первый момент я решила, что это чей-то рингтон. Но трубку никто не брал, а щелчки и переливы не повторялись, выстраиваясь в уникальную мелодию.

Неужели… он настоящий?

Я медленно пошла на звук, оставляя Романа позади.

Офис походил на зеркальный лабиринт в Луна-парке — двери-обманки, отраженные коридоры, стены там, где должны были быть проходы — и проходы, где ожидаешь стены. Но я все-таки выиграла в эту игру, следуя за звонкими трелями и нашла рядом с одной из переговорок высокую клетку.

Невзрачная птица в ней удивительно подходила этим серым интерьерам, но пение… Живой, яркий, невероятный голос соловья разбивал холодный кошмар офиса. Делал его каким-то причудливо-странным, сюрреалистичным.

А с этим я уже могла справиться.

Но кто держит соловьев в офисе, а?

Роман меня снова удивил. Уже иначе.

Я подошла к клетке вплотную. Пение прекратилось, соловей с интересом посмотрел на меня круглым черным глазом.

Мягкие шаги Романа по ковролину я услышала только потому, что на всем этаже было тихо, как в морге. Не оборачиваясь, сказала:

— У меня в детстве тоже был попугайчик, звали Рома. Волнистый. Голубой. Умел говорить: «Рррома хоррроший». И щебетал красиво.

За спиной раздался усталый вздох, но никаких комментариев не последовало.

— Смотрю, ты начинаешь привыкать… — я провела пальцем по прутьям клетки, но на всякий случай отдернула их, когда соловей сунулся узнать, что происходит. Вдруг он от такой жизни кусаться научился. — Довольно быстро. У некоторых уходили годы на то, чтобы понять, как со мной общаться.

— Быстрая адаптация к кризисам — залог успеха в жизни, — таким же усталым тоном прокомментировал Роман.

— Вау, таких комплиментов мне еще не говорили… — я развернулась к нему. — Очень приятно — кризис. Полное крушение всех надежд, шесть букв, вторая «и».

— Хм. Пиз… — начал Роман, но я быстро вытянула руку ладонью вперед, прерывая его.

— Это «фиаско», Ром. Совсем ты в интернете не бываешь, да?

Кабинет босса, то есть, самого Романа, к которому вел самый длинный и унылый из коридоров, ничем качественно не отличался от остальных помещений. Те же прозрачные стены, что и у простых смертных, насквозь простреливаемые взглядом, словно они тут не занимаются ничем секретным и даже не трахают секретарш в обеденный перерыв.

Но мебель внутри намекала, что место серьезное. Длинный стол в форме буквы Т, солидные стулья вдоль него. Явно не курьеров здесь собеседуют.

Роман прошел к высокому креслу во главе стола и сел в него, сразу превратившись в карикатуру на Темного Властелина — высокий черный трон выше его головы так и умолял выдать начальству шапку Мономаха или хотя бы императорскую корону.

Угрожающе, в общем, смотрелся. И какое бы место я за этим столом ни заняла сейчас, я окажусь либо в роли подчиненной, либо просительницы, либо — ну, в лучшем случае, — младшего партнера.

Почему у нас с ним какая-то вечная позиционная война?

Я вздохнула, прошла к окну за его спиной и взгромоздилась на подоконник. Деловито достала телефон из рюкзака — карманов же в женские платья не вшивают! — подключила к нему выносной микрофон. Я его покупала, чтобы записывать аудиокниги, но выяснила, что мой ноутбук умеет это лучше, чем китайские игрушки. Даже если внешне они выглядят крайне внушительно — как профессиональные микрофоны с защитой от ветра и всем положенным.

Вот, пригодился.

— Что ж, Роман, — я положила на колени блокнотик и постучала по нему ручкой, принимая деловой вид. — Значит, здесь ты работаешь?

Ему пришлось полностью развернуть кресло, чтобы оказаться со мной лицом к лицу, но смотрел он при этом с гордостью, будто наглость и нестандартное мышление лично во мне годами воспитывал.

— Нечасто, — он сложил руки домиком и принял крайне серьезный вид.

Получалось хорошо, я даже вспомнила свое журналистское прошлое, когда приходилось общаться с людьми на очень высоких позициях. К сожалению для Романа, это привило мне полное отсуствие пиитета перед мужчинами в дорогих костюмах.

— Это парадный офис. Для сделок и пускания пыли в глаза. В остальное время здесь только бухгалтерия и прочий саппорт.

— Кстати, а чем ты вообще зарабатываешь? — запоздало спохватилась я.

Он неприлично заржал, ломая выстроенный имидж:

— Хорошо подготовилась к интервью, смотрю!

3

— Зачем ты вообще в офис напрашивалась, если даже погуглить поленилась? — продолжил развлекаться Роман.

Ой, а то он сам не понимает, что из вредности. Но погуглить я и правда забыла.

Вот тебе и распальцованная журналистка.

— Посмотреть, какой длины ноги у твоей секретарши и какого размера грудь, — я пожала плечами. — Так ты ответишь, или мне в интернет лезть? Вообще-то выбор занятия для героя книги очень важен. Встраивается в образ.

Вот сапфиры, например, хорошо встраиваются… Я мечтательно вздохнула.

Альберт у меня в романе, хоть и суровый бизнесмен, не был таким злым. У меня все герои — пушистые котики.

Ближе к хэппи-энду — точно становятся!

А этого еще придется обрабатывать напильником, чтобы он мог кого-нибудь очаровать.

— Так придумай что-нибудь, — посоветовал Роман. — Ты же не собираешься производственный роман писать, как Хейли? «Отель» уже написан.

Иногда я соображаю так быстро, что удивляю сама себя.

— Значит, гостиничный бизнес?

— В точку!

— Так ты знаешь много интересного, и не такого устаревшего, как у Хейли!

— Нет.

Роман откинулся в кресле, буквально ввинчиваясь в меня взглядом. В любом другом случае это было бы жутковато и неуютно, как, видимо, и задумывалось. Но зеленые глаза… Я просто таяла, когда мне удавалось смотреть в них так долго. Мой личный фетиш. Продолжайте, Роман-как-вас-по-батюшке, блин, надо было все же погуглить!

Интересно, он сейчас гадает, почему на меня не действует это психологическое оружие или применяет его просто по привычке?

— То, чем я занимаюсь — довольно скучно. На моем уровне менеджмента практически все равно, чем ты там владеешь — БДСМ-клубом или ядерной электростанцией. Самыми интересными вещами занимается управляющий. Или начальники смен. Или повара. Или горничные? Познакомить тебя с горничными?

— Лучше с официантками, которые вас на вечеринках… — я только тут поняла, что по привычке обнимаю губами колпачок ручки и лучше срочно перестать это делать. — …обслуживают…

— Это не ко мне. Я у себя загулы не устраиваю. У меня сеть семейных отелей для состоятельных людей.

Семейные отели… Даже без эскортниц? Да уж, для книги это катастрофа.

— Вообще-то я хотела узнать другое, — сказала я, выключая диктофон и смахивая микрофон обратно в рюкзак.

Все это чушь.

Я не делаю интервью для «Форбса». Никто не будет заверять слова Романа Витта и засуживать меня, если я изменю хоть запятую.

Это просто книга. Моя книга. Что хочу, то и делаю.

Возможно, от реального Романа в ней останется один зеленый «Порше».

Главное, чтобы осталась его суть.

— Что же? — поднял брови Роман.

— Какой ты — настоящий миллионер? Наверное, если в рублях считать, то даже миллиардер? Как ты относишься к деньгам? Как у тебя получилось их заработать? Как получается сохранять? Имеют ли они для тебя абсолютную или относительную ценность?

— В смысле — абсолютную?

— Ну, например, для меня пятьдесят рублей — не особо деньги. Я спокойно отдам их попрошайке, не расстроюсь, если выпадут из кармана и скорее всего даже не замечу если потеряются в расчетах. Допустим, мой доход 100 тысяч. Значит они для меня — 0,05 % моего дохода. Для тебя 0,05 % дохода будет, допустим, ну… — я задумалась. — Пять тысяч? Ты ведь зарабатываешь хотя бы десять миллионов в месяц? Так ли ты легко расстанешься с пятью тысячами? Вот прямо сейчас достанешь и отдашь мне?

Роман расплылся в ехидной улыбке. А, ну да — вызов. Вызовы он любит, в этом мы похожи. Он полез во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда неопрятный ворох каких-то карточек, визиток, бумажек — среди них были и пятитысячные купюры. Одну из них он протянул мне.

Я взяла. Что я, дура — отказываться?

Однажды, услышав, что я феминистка, один мой приятель целый вечер демонстративно открывал мне двери и в конце заплатил за мой ужин, заявив, что тем самым помог патриархату победить.

Как истинная феминистка — то есть та, кто во всем на стороне женщин, я предложила ему не стесняться и как можно чаще помогать патриархату побеждать таким способом. От наличных тоже не откажусь.

Почему-то он решил борьбу не продолжать.

— Понты дороже денег, — фыркнула я. — Ради красивого жеста можно и больше отдать!

— Отдашь мне ради красивого жеста половину своего дохода? — сощурил зеленые глазищи Роман.

Если ты разденешься под музыку — отдам даже весь.

Нет, я этого не сказала.

Я сделала вид, что задумалась:

— Допустим. А ты мне?

Роман покачался на кресле из стороны в сторону, задумчиво глядя на меня:

— Тебе надо разводить людей на бабло. Вот так за пять минут заработать пять миллионов.

— Я их еще не заработала, — напомнила я.

Было интересно, как он собирается выкручиваться.

— Сначала ты! — подначил он.

— Давай реквизиты.

Он достал из внутреннего кармана все тот же ворох хлама, выудил оттуда пластиковую карту и показал мне. Из рук. Предусмотрительный какой.

Я забила в телефон ее номер и перевела ему пятьдесят тысяч со своего счета. Внутри что-то тоненько звенело от тихого восторга. Это и называется азарт? Никогда не испытывала.

Даже кольнувшее внутри: «Это был твой новый ноутбук, Алиса! Или хотя бы половина!» меня не расстроило.

— Ну? — поторопила я.

— Вот так я заработал свои миллионы, — спокойно сказал Роман, убирая карточку во внутренний карман. — Разводя наивных девочек на деньги лучше, чем они разводили меня.

Я некоторое время не верила красоте игры.

Нет, серьезно?

Он не собирается выполнять свою часть сделки?

Нет?

Он просто забрал мои деньги — и все?!

Улыбка Романа была дьявольски хороша.

Мне оставалось лишь, изо всех сил сохраняя лицо, медленно поаплодировать ему.

Красавчик!

4

Хорошо. Продолжим. Потери будем переживать в тишине собственной квартиры.

— Что же ты купил на первый заработанный на бедных нищих писательницах миллион, подлый богач? Мне надо знать, как мыслят такие, как ты.

Мне кажется, я уже немного хамлю, но это простительно. Все же еще раннее утро, обещанного кофе нет как нет.

А еще, знаете, чего нет?

Пятидесяти тысяч у меня на счету.

Не задался денек.

— Что это тебе даст? — Роман откинулся на высокую спинку кресла, глядя на меня слегка сверху вниз, полуприкрыв глаза и задрав подбородок. — Не все миллионеры одинаковые.

— Не все, но про нормальных, не скурвившихся, я и так знаю, — фыркнула я.

— Что же ты знаешь? — удивился он. — Нет, я помню, что я у тебя не первый, но вот любопытно даже.

— Они покупают на первый миллион рублей машину маме, — назидательно сказала я. — А на первый миллион долларов дом у моря. Дальше живут как раньше — только апельсиновый сок у них свежевыжатый, а меланжевые футболки по пятьдесят долларов, а не по пять.

— Думаю, даже по пятьсот… — протянул Роман.

— Не исключаю такой вариант, в Долине бешеные цены, — кивнула. — Ну, а ты? Гору кокаина? Снял бордель на неделю? Катался на вертолете, пока не стошнило?

Роман тихонечко прикрыл лицо ладонью, поглядывая на меня сквозь разведенные пальцы и сдерживая смех.

— Давай я тебя шокирую, — предложил он. — У меня вообще не было первого заработанного миллиона.

— В смысле?

— Я из богатой семьи. Дед академик, второй дед КГБшник. Отец, когда стало можно, быстро построил бизнес на связях. Мама бывшая модель, мисс чего-то там. Загородный дом сразу за МКАДом, большая квартира в центре. К совершеннолетию я уже был миллионером, ничего для этого не делая. Прости.

Он пожал плечами.

— Что ж я тебя раньше не встретила? — вздохнула я.

Он смерил меня критическим взглядом:

— Прости, фейс-контроль ты бы не прошла. В те времена в мою постель был жесткий отбор. Метр семьдесят пять, 85-55-85, грудь своя «троечка», глаза голубые, натуральная блондинка. Ну, конечно, макияж, платьица, каблы, то-се, ты понимаешь.

— Понимаю… Как же так вышло, что ты так низко пал в нынешние свои годы и гоняешься за мной?

Он ощерился, безошибочно уловив в моем тоне нотку уязвленности. Я и не собиралась участвовать в соревнованиях за его юный миллионерский член, но то, что меня даже в списки претенденток не внесли бы, все равно задело остатки женской гордости.

— Пересмотрел приоритеты.

Как бы иллюстрируя этот «пересмотр», в приоткрывшуюся дверь прозрачного кабинета прошествовала греза-мечта восемнадцатилетнего Романа Витта.

Высоченная, худющая, с ногами от ушей и каблуками непристойной высоты, ну и так далее — вот это все, что он там описал, тут было в наличии. Как и деловой костюм с декольте, открывающим вид на «троечку» и все бесконечные сантиметры ног. Или уже даже метры. Полтора метра ног там точно было.

— Ваш кофе, — мурлыкнула греза-мечта и по совместительству, видимо, секретарша. И выставила две маленькие чашечки на стол. И так же с достоинством удалилась, причем на ее задницу я и сама с удовольствием засмотрелась.

— Держи, — Роман передал мне одно из блюдец. Я вдохнула аромат и замерла от наслаждения. Если на вкус это будет так же волшебно, я передумаю даже возмущаться тем, что меня не спросили, нужны ли сливки и сахар.

Я осторожно попробовала глоточек.

Бли-и-и-ин…

Даже в Италии было лучше только в двух местах: на богом забытой заправке где-то в полях и в кофейне у собора в Милане.

Можно я у него эту длинноногую в рабство заберу, а?

Роман спокойно отпил пару глотков и отставил этот божественный эликсир в чашечке остывать. Как будто так и надо!

Я не смогла оторваться и смаковала глоток за глотком, пока совсем ничего не осталось. Посмотрела в тоске на гущу на дне, узоры которой предвещали мне смерть от сердечно-сосудистых заболеваний, если попрошу еще одну порцию, и вздохнула.

— Так что — ты реально стал миллионером из разорившегося миллиардера, моя шутка попала в точку? — спросила я у Романа, ничуть не подобрев после кофе. Даже наоборот.

— Нет, конечно, — фыркнул он. — Но и не с нуля, разумеется. Отца грохнули на излете девяностых, мать вышла снова замуж, и я взял фамилию отчима, чтобы не светиться как сын «того самого». Первую часть наследства я довольно быстро продолбал, вернулся за второй и тут-то отчим и открыл мне истину, до которой отец не успел допереть.

— О! — я навострила ушки. — Ну-ну-ну! Открой мне главную цыганскую тайну!

— Какую тайну? — не понял Роман.

— Блин! Ты никогда не слышал?

— Нет… — он заинтересовался. — Какая?

— Я была уверена, что у вас, богатых и развратных она точно такая же!

— Ну? — дернул меня он, наклоняясь вперед, чтобы лучше слышать.

Я тоже нагнулась, приблизила губы к его уху — только так следует передавать Главную Цыганскую Тайну — и громко прошептала:

— Краденая лошадь дешевле купленной!

Он отшатнулся и даже откатился на кресле подальше от меня. Покачал головой:

— Вот ты все-таки…

Я махнула рукой:

— Твоя очередь. В чем же миллионерский секрет?

5

Роман тяжело вздохнул. Он-то, небось, всерьез. А я опять…

Но все же сдался:

— «Работать надо не восемь часов, а головой».

— Круто. Но я это уже слышала, — разочарованно протянула я.

Он пожал плечами:

— Это правда. Отец крутился круглые сутки без сна и отдыха. Если б не та роковая разборка, все равно бы не дожил до нынешнего дня, сердце уже шалило. А отчим ничего, до сих пор жив-здоров, до ста лет проживет.

— И ты, значит, не крутишься? — уточнила я.

— Нет.

— Не работаешь круглые сутки? Или хотя бы ночами?

— Неа.

— Не тратишь кучу денег на психотерапевта и кардиолога? Не сидишь в отпуске на пляже с ноутбуком и тремя телефонами?

— Нет, нет и нет, — развел он ладони.

— А как же ответственность? — сощурилась я.

— Делегирую, — хмыкнул Роман. — Вместе с остальной работой. В этом секрет. Когда у тебя много денег — работы меньше. И ответственности меньше. Поверь мне, я однажды успел даже в Макдоналдсе потрудиться. Деньги и работа — не связаны. Вообще. Деньги и свобода — тоже.

— Такой подход вызовет еще больше классовой ненависти у простого народа, — сочла своим долгом предупредить я.

— Да? — он поднял бровь.

— Я вот тебя уже ненавижу, — заверила его. — Раньше утешало только то, что за белую яхту в бирюзовом море ты расплачиваешься стрессом и импотенцией.

— И ты считала, уж если даже ты вешаешься от стресса, то миллионерам хуже? И если надо еще больше нервничать — то ну их нафиг, эти достижения? — насмешливо уточнил Роман.

— Типа того.

— Прекрасный подход! — он пожал мою руку. Я не успела ее отдернуть, хотя демонстративно вытерла о платье. — Всецело одобряю. Мне больше достанется.

Я фыркнула. Опять задел. Что-то я сегодня проигрываю по всем фронтам, надо бы подсобраться. Прийти в себя. Проснуться, в конце концов.

В чашечке совсем больше не осталось ни капельки кофе. Я немного грустно посмотрела на стол, где остывал кофе Романа, но еще не пала так низко, чтобы клянчить у миллионеров еду.

Молчание было напряженным. С моей стороны так точно. Чем сильнее стараешься выдумать какой-нибудь непринужденный заход для разговора, тем яснее становится, что спасти беседу сможет только прилет инопланетян.

Очевидно, у Романа таких проблем не было. И напряжения он тоже не ощущал — судя по расслабленной позе.

— Но ведь ты лукавишь… — сказал он, любуясь на тот независимый вид, который я приняла, чтобы не выдавать свою неловкость. — Если б тебе ничего не было нужно, ты бы ничего и не делала. Не писала свои романы — за деньги, кстати! И не сидела бы тут у меня с наглым видом.

— Деньги не главное? — предположила я очевидный вариант.

— Тебе не нужны деньги? — равнодушно-удивленно поинтересовался Роман.

Дескать, ну давай, соври. Мы все будем знать, что ты врешь, но можешь покрасоваться белизной своих одежд.

Хотя, конечно, честно на этот вопрос ответить «нет» невозможно.

Я здоровый меркантильный человек.

Если начать мечтать, стартуя с бесконечного источника средств, то сначала я куплю новый ноутбук — эх, мои пятьдесят тысяч! — потом телефон, туфли, поеду в отпуск в Испанию…

Потом пойдет нормальная еда: стейки не из «Ашана», а из Новой Зеландии, шампанское не из Крыма, а из Франции.

И отпуск не раз в год, а три! Даже четыре! Шесть! Вообще переехать в домик на берегу моря!

Личного повара, чтобы не отвлекаться на готовку. С диетологом — чтобы подобрали рацион на котором я эффективнее, здоровее и пишу быстрее.

Машина. «Поршик». Можно черный, я не гордая. И Феррари. Красненькую.

Самолет личный — чтобы в отпуск, минуя орущих младенцев в салоне… а лучше прямо необитаемый остров, да?

Только начни мечтать, разворачивая свои желания на максимум — и человеческая жадная натура возьмет верх.

— Да при чем тут деньги… — поморщилась я. — Фишка же еще в том, чем именно ты занимаешься ради них. Можно ведь старушкам фуфломицины от рака впаривать втридорога. А можно писать сказки про миллионеров.

— Совершенно верно, — довольно кивнул Роман. — Но ты сама себя выдаешь именно своими сказками. Творчество закрывает самые сквозящие дыры в жизни людей. Тебе остро не хватает денег — отсюда и мечты о миллионерах.

— Согласна, — я даже не стала спорить.

Вдосталь денег, чтобы приехать в «Икею» и кои-то веки купить там ВСЮ фигню, на которую падает взгляд, и НИЧЕГО не выложить у кассы — это вообще мой эротический сон.

Допускаю, что у кого-то мечты будут побогаче — про туфли Джимми Чу или кольца «Тиффани». А то и про французскую кондитерскую, где можно попробовать все стопицот пирожных и тебе за это ничего не будет — ни жира на жопе, ни лишних пятидесяти километров на велотренажере.

— Но чего еще, судя по романам, тебе не хватает… — вкрадчивым шепотом произнес Рома, наклоняясь ко мне вновь так близко, как при обмене «цыганско-миллионерскими» тайнами.

— Чего же?.. — заинтриговано спросила я, бездарно на это ведясь.

— Мужика хорошего! — мурлыкнул он мне на ухо самым сладким и бархатным тоном, который только сумел изобразить своим великолепно поставленным голосом.

— Да бля! — я чуть рефлекторно не засветила ему между ног.

А будь на мне те туфли на платформе, не удержалась бы!

6

— Иначе как бы ты так страстно писала про сексуальных мачо?.. — вертясь в кресле, развил свою мысль крайне бесящий меня сейчас Роман. — Про их могучие сильные руки, твердые животы и вздымающиеся члены?

Все-таки, видимо, что-то он читал…

— Вот так и писала бы, как все замужние коллеги, у которых нормально все с мужиком в доме! — огрызнулась я.

— Им тоже не хватает.

— Мужика? — усомнилась я.

— Любви, нежности, страсти, игры, бешеного траха, в конце концов.

— Слушай, ну давай ты свой личный опыт не будешь распространять на всех? — ядовито улыбаясь, попросила я. — Если тебе хороший мужик помог, не факт, что другим поможет.

Он замер, глядя на меня с прищуром и полуулыбкой. Глаза ярко вспыхивали зеленью.

Роман забавлялся.

Видел все мои слабости, читал укрытые за бравадой позорные мысли, насмехался и играл.

Я тоже насмехалась. И играла. Но надо было признать истину — если правильность жизненных установок измерять достигнутым успехом, то наши споры не имели смысла. Победил он. Сразу и без сомнений.

— Мне просто интересно, — легкомысленным, отвлеченным тоном заговорил он, все так же расслабленно покачиваясь в кресле и глядя в потолок. — Как это вообще — так сильно чего-то желать, чтобы было не лень целыми днями торчать носом в экран, описывая эти желания в мельчайших подробностях? Жаждать так, что жжет в груди и зудит кожа — так ты описывала в одном чате зависть к более успешным коллегам, да?

— А ты не знаешь?

Мне хотелось его ударить. Или удавить. «В одном из чатов», надо же. Как только умудрился…

— Забыл… — пожал он плечами. — Или не знал никогда. Я все могу купить. Хоть первое место в ваших тараканьих бегах, хоть гениальный роман непосредственно из-под пера… кто там сейчас самый талантливый в стране?

— Не все продаются.

— Не всегда за деньги — но все. Даже тебя голую на заднем сиденье моей машины можно купить. Я просто никогда не предлагал достаточно.

— Пфффф… — я закинула ногу за ногу. Видение меня голой на заднем сиденье «порша» немножко меня взбодрило. Правда, что ли, мужик бы не помешал?.. — Нельзя купить любовь. Вдохновение. Здоровье.

— Ой, брось! — скривился Роман. — Здоровье точно можно. Если не тупить, как Джобс, и не пытаться чистотелом рак лечить, будешь почти бессмертен. А скоро — и совсем. Любовь, вдохновение… Можно купить их имитацию — настолько точную, что настоящие и не понадобятся.

— И к чему ты ведешь? Что раз можешь все купить, то ничего не хочешь?

— Вроде того… — его поза стала еще более вальяжной, но…

Но теперь не верила его браваде уже я.

Кто же тот, кто ничего не хочет?

Миллионер? Аскет? Тот, кто себе врет?

Я знала ответ на этот вопрос.

Человек в депрессии.

Натура наша такова, что, получив все возможное, мы начинаем хотеть больше — невозможного. Начинаем с нового ноутбука, останавливаемся на необитаемом острове — но это еще не конец желаний. Получая новое корыто, уже мечтаем о короне Владычицы Морской.

Так устроен человек.

Если Роман все может, но ничего не хочет — у меня для него плохие новости.

Пока мы трепались, офис за стеклянными стенами постепенно заполнялся людьми. Почти незаметно нарастал шум: разговоры, шелест бумаг, гудение компьютеров, шорох шагов, бульканье кулеров и кофеварок. Начиная это странное интервью в полной тишине, спустя пару часов мы оказались в центре бурлящей деловой жизни.

Проходящие мимо по коридору сотрудники переглядывались, замечая Романа, подталкивали друг друга, указывая на нас. Переговаривались, собираясь стайками и косясь в сторону кабинета руководства. Понятия не имею, что можно было понять по нашим напряженным позам. Даже интересно.

Увы, не всех наша странная мизансцена отпугивала.

Роман сидел ко входу спиной, а вот мне было хорошо видно, как ловко длинноногая модель-секретарша сбивала на подлете к кабинету некоторых упорных поклонников начальства.

Поймав пару моих любопытных взглядов за его спину, Роман обернулся и, кажется, только сейчас заметил, что жизнь уже кипит.

Он взглянул на часы, потянулся и предложил:

— Пойдем позавтракаем, что ли? Кофе это хорошо, но мало.

— А можно мне еще кофе, раз тебе мало? — обнаглела я.

— Там и выпьем, — он поднялся и мотнул головой. — Идем, идем!

Ну, конечно, там мы выпьем какую-нибудь фигню из кофемашины, а не вот это вот божественное… Эх.

Вырасту большая, тоже заведу себе сексуальную секретаршу с божественными скиллами варки кофе. А может даже секретаря. Зеленоглазого.

Вздохнув, я спрыгнула с подоконника, собрала в рюкзак все, что успела разбросать, подхватила мандарин из вазы на столе и направилась следом. Этот мужчина умеет вести за собой. Хочешь — идешь. Не хочешь — тоже идешь, не сидеть же в пустом аквариуме под взглядом рыбок.

Кстати, о взглядах. И рыбках.

Нагнав Романа у клетки с соловьем, я подергала его за рукав и кивнула на яркую брюнетку, стоящую у кулера со стаканчиком воды в руках.

— Слушай, а чего эта ваша мадам смотрит на меня, как гриф на падаль?

Брюнетка реально чуть не прожгла во мне дырку еще когда мы были в кабинете, а когда вышли, так и вовсе не выпускала из поля зрения. Если бы я верила в сглаз, уже планировала бы свои похороны.

— Это? — Роман обернулся, поймал брюнетку в фокус, и загоревшийся было интерес в его глазах погас. — Это моя бывшая.

7

— Твоя бывшая? — почему-то удивилась я.

— А что такого? Ну да, у меня есть бывшие. Сука-бывшая, страдалица-бывшая, святая-бывшая, сталкерша-бывшая и еще пара десятков вариантов, как у всех, — равнодушно отозвался он.

— Фигасе… У всех, конечно, но не все собирают полную коллекцию.

— А ты думаешь, в моем возрасте у мужчины должны быть в прошлом только одни-единственные отношеньки? После которых он завязывает с этим и садится ждать, пока кто-нибудь отогреет его сердечко?

Роман усмехнулся, я фыркнула. Нет, при этом раскладе я бы его даже рассматривать не стала. Зря я три года платила кучу денег своему психотерапевту, что ли? У меня на страдальцев теперь не стоит от слова «совсем». Но вот на наглецов с зелеными глазами — все еще да.

Заметив, что сверлящая меня взглядом девушка от кулера переместилась гораздо ближе к лифтам, у которых мы стояли, я нервно отодвинулась за спину Романа и уточнила:

— Слушай, а она меня кислотой не обольет? Из ревности.

— Не знаю… — пожал он плечами, явно сдерживая смех. — Ты на всякий случай меня не целуй слишком страстно.

— Уговорил, никак не буду, — проворчала я и выдохнула с облегчением, когда двери лифта сомкнулись перед нами. — Мне не понравилось быть роковой женщиной, я лучше останусь в своем амплуа серой мыши.

— Серой мыши? — Роман поднял бровь. — Ну-ну. А когда ты успела побыть роковой?

Я подбросила мандарин к потолку, поймала и принялась снимать шкурку, опустив глаза. Одна из тех историй, которые прикольно рассказывать и в которых не прикольно участвовать.

— Ну… Познакомилась как-то с симпатичным и умным дагестанцем на сайте знакомств…

— Многообещающее начало, — кивнул Роман.

— Да ничего такого, — поморщилась я. — Чувак знал пять языков, и у него было чувство юмора, как у меня. Но, разумеется, случайно забыл рассказать, что женат.

— Случайно.

— Ну, знаешь, им четырех жен можно, так что всего одна никак не помешает единению сердец, — я вздохнула. — Но культурные различия, то-се, мы еще даже встретиться не успели, а я уже решила, что, пожалуй, просто дружить лучше. Однако как-то утром открываю я телефон, а там сообщение: «Здравствуйте, Алиса, я жена Хана, оставьте в покое моего мужа!»

— А ты? — полюбопытствовал Роман.

— А я что? — фыркнула я, выходя из лифта и ища, куда кинуть очистки от мандарина. — Полдня гордилась, что кто-то думает, что я тут женатых дагестанцев соблазняю, а потом сказала ему, что, кажется, дружить не получилось.

— То есть, динамить мужиков у тебя любимая стратегия? — ухмыльнулся Роман, вынимая почищенный мандарин у меня из руки.

— Ээээээ… — я остановилась. — Эй! Мое!

— Разве ты чистила его не для меня? — удивился он. — Ну ладно.

Он аккуратно, чтобы не обрызгаться, разделил мандарин и отдал одну половину мне, а вторую целиком засунул в рот.

— Вот ты… Он был мой!

Я даже слово не могла подобрать правильное. Матерные казались мне каким-то блеклыми и плоскими, недостаточно выражали его многогранную личность.

— Мандарин был мой, — заявила личность. — Я его тебе просто отдал на аутсорс почистить.

— Нихрена себе! За аутсорс платят!

— Ну вот, половина — более чем щедрая оплата, — пояснил он.

Я посмотрела недоверчиво, выстраивая всю схему:

— Фигасе вы, буржуи, продуманные наебщики…

Пятьдесят потерянных тысяч еще разок постучались пеплом в мое сердце.

Придем в едальню — закажу самый дорогой завтрак с самым дорогим шампанским.

8

Но поймав по пути еще один ненавидящий взгляд в свою сторону и влюбленный — в сторону Романа от очередной длинноногой красотки, я снова поежилась:

— Тоже твоя?

— Кто? — он даже не заметил ее. Обернулся, явно заценил вид сзади и кивнул. — Ага. Из категории сталкерш.

— Твои бывшие на всех существ женского пола рядом с тобой смотрят так, как будто хотят расчленить? — я на всякий случай старалась держаться теперь подальше от красивых женщин, проходящих мимо. Кто знает, сколько из них прячет дамский пистолет в сумочке. — Я, может, не претендую вообще? Я, может, просто журналистка. Или партнер по работе. Бывают же у тебя в офисе такие?

— Бывают, — кивнул Роман. — Но с ними я тоже сплю.

— Ты нормальный вообще? — я даже остановилась. — Просто работать на работе пробовал?

— Слушай, а где еще взять столько умных ухоженных женщин, которые понимают правила игры, как не на работе? М?

— Что же за правила?

— Ты же не собираешься их соблюдать, Алиса… — провокационным тоном мурлыкнул Роман, склоняясь ко мне.

На слабо не ведусь. А стоять так близко к нему у всех на глазах, кажется, и вовсе опасно для здоровья.

— Вот как раз чтобы случайно не соблюсти!

— Что за подростковый максимализм… — поморщился он.

— Виновна… — я развела руками. — Что ж с вами, взрослыми, еще делать? Только отвечать хаосом на регламентированность даже в одноразовом сексе.

— Это инфантилизм, Алиса… — все еще морщась, будто у него болит зуб, простонал Роман.

— Ты мне сейчас напоминаешь некоторых читателей, которые моим героиням инфантилизм приписывали только по признаку цветных волос.

Мне, кстати, всегда хотелось с ними как следует поспорить. Но там было нельзя. Зато здесь! С этим невыносимым зеленоглазым наглецом — да сам бог велел.

— Нет, волосы не инфантилизм, — подумав, сообщил Роман. — А вот твое поведение…

— Я себе на жизнь зарабатываю, с оплатой счетов справляюсь, еду готовлю, законы соблюдаю. Что еще надо взрослому человеку для того, чтобы считаться адекватным? — поинтересовалась я. — Трахаться с первым встречным миллионером? Без претензий. И считать, что соблюдение этого нехитрого правила и есть зрелость и нормальность?

Роман открыл рот, чтобы что-то мне возразить, но в этот момент я, видимо, так отчетливо изменилась в лице, что рот он закрыл обратно и проследил за моим взглядом.

Мы давно вышли из лифта и вроде бы должны были куда-то пойти завтракать, но почему-то застряли в атриуме офисного центра, с наслаждением препираясь.

Если бы не человек, которого я увидела на той стороне фонтана, то продолжали бы, наверное, пока не умерли голодной смертью.

Но сейчас у меня резко пропало всякое настроение.