Опаленные страстью

Аси Кубер

Лондонский сезон подходит к концу, а ослепительная красавица леди Олимпия Делфорд, дочь маркиза Рейнд, известная в высшем свете, как холодная Диана, никак не может выбрать достойного жениха из кучи своих поклонников, к которым она предъявляет излишне большие требования. Но однажды в оранжерее у герцогини Кендал, Олимпия встречает рыцаря своего сердца – загадочного и неотразимого затворника лорда Эдгара Раслинга, герцога Ормонда, неожиданно появившегося в свете с единственной целью, чтобы жениться. Между ними вспыхивает ссора. И в пылу ярости герцог Ормонд, сорвав с нее поцелуй, быстро убеждается, что у леди не такое уж и холодное сердце, как говорят. Однако сможет ли Холодная Диана, поборов чрезмерное высокомерие, завоевать красивого герцога, слишком разборчивого в выборе дамы сердца? И пройдет немало времени, прежде чем герои поймут, что они созданы друг для друга.

Глава 2

Вдруг поднятая рука герцога Ормонда вцепилась ей в волосы и оттянула назад голову, а жесткие губы впились в раскрытый от изумления рот.

Боже милостивый, какая расплата ждала ее за пощечину! Быть может, даже потеря чести!

Олимпия попыталась оторвать свои губы, чтобы позвать на помощь, однако Эдгар крепко держал голову девушки, не давая ей шевельнуться. И поднимавшийся внутри нее крик, так и не сорвавшись с уст, замер, утонув во властном и бесконечном поцелуе, чья неистовая страсть затмила прелесть недавнего поцелуя графа Денби.

Вкус губ герцога был поистине божественным, ни с чем несравнимым. Он настолько опьянил ее, что она едва удержалась на ногах. Когда же он, раздвинув губы Олимпии, глубоко проник в ее рот своим огненным языком, горячая волна подхватила ее и понесла в водоворот доселе неизведанных чувств. Невероятно заинтригованная любовной игрой, она безропотно подчинилась ему. И встретив страстные и возбуждающие движения его языка своим собственным, Олимпия сама того не ведая, откликнулась на столь пылкий призыв с не меньшим жаром, чему впоследствии была крайне удивлена.

И как только их языки сплелись в причудливо-завораживающем танце, она задрожала, охваченная пожаром страсти, жар которой неумолимо разливался по неискушенному телу девушки. В следующее мгновение волны дрожи уже сотрясали ее, и буря чувств обрушилась на Олимпию. Дрожа от возбуждения, она сама прижалась к нему, ничуть не смущенная своей реакцией.

Вскоре язык Эдгара, выйдя из ее рта, метнулся к горячим распаленным губам и ласкающе провел по ним. Его дразнящие ласки едва не свели ее с ума, даже в самых смелых своих мечтах Олимпия и представить себе не могла, что поцелуй может быть столь сладостным и чарующе прекрасным. Однако она вовремя подавила в себе стон восторга, готовый вырваться наружу. И только смущение, что наслаждение дарил ей гадкий отшельник, сдержало ее от этого.

Но когда дерзкий язык снова скользнул в пылающую глубину рта Олимпии, желание пламенным языком лизнуло лоно девственницы. Она еще сильнее прижалась к своему партнеру, не заметив того, как его мощное тело вздрогнуло от ликования. Ее порыв не остался безответным. Вдруг страстные поцелуи герцога стали яростными, отчего сознание Олимпии вмиг окуталось дымной пеленой. Их губы утонули в море нежной и озорной ласки, очаровавшей ее своим познавательным таинством. Правда, через минуту ласкающие губы превратились в вулкан, чей огонь грозил сжечь дотла Олимпию.

Эдгар отлично знал, что она испытывает первые ощущения настоящего поцелуя. Мысленно улыбнувшись, он решил наказать ее еще более сладострастными мгновениями, чтобы навсегда оставить в ней интерес к себе.

Герцог с новым пылом принялся целовать девушку, пробуждая в ней первобытные желания. Его язык снова и снова проникал ей в рот, устремляясь навстречу ее языку. Огонь внутри нее разгорался все сильнее, и волна сокрушительного желания сотрясала Олимпию. Обуреваемая мучительным томлением плоти, она обвила руками его шею и со всей страстью отвечала на поцелуи Эдгара.

Пораженная собственным откликом, Олимпия даже не поняла, когда оборвался поцелуй, и сильные руки гиганта поставили ее на землю, ускользавшую из-под ног. С трудом приходя в себя, она встретилась с его колючим изучающим взглядом, который невероятно задел ее самолюбие. Не помня себя, она вскричала:

— Проклятый отшельник, как вы смели пленить меня собой?!

Удовлетворенный увиденным, герцог Ормонд бесстрастно проронил:

— Так значит, мой поцелуй был вам очень приятен. Верно, прелесть моя?

— Вовсе нет, — запальчиво бросила Олимпия и тут же заносчиво спросила. — Разве он лучше других?

Игнорировав ее надменный вопрос, он вкрадчивым голосом произнес:

— Уверен, вы втайне мечтаете, чтобы я повторил свой поцелуй.

— Самодовольный наглец! — в сердцах проронила она, гневно сверкнув глазами небесного оттенка. — Что вы о себе возомнили?

— Судя по пылкости вашего возражения, вполне очевидно, что вы на самом деле хотите урвать еще один сногсшибательный поцелуй. И мне, конечно же, не составило бы особого труда подарить его вам. Но скажите честно, вы этого жаждете?

Олимпия очень долго не отрывала от него взгляда. Похоже, в янтарных глазах отшельника плясали смешинки, хотя лицо его оставалось по-прежнему непроницаемой маской.

В конце концов она сухо отрезала:

— Отнюдь! И попробуйте только сунуться ко мне, иначе…

— Иначе что? — чувственные губи герцога в очередной раз поползли вниз. — Продолжайте, моя дикая орхидея.

— Я — не ваша! — заявила Олимпия, смерив его леденящим взглядом. — И никогда не стану вашей!

— Неисповедимы пути Господни, — философски заметил Эдгар, сардонически улыбаясь. — Кто может знать, что завтра с нами произойдет?

— Думаю, ничего необычного, — с холодной улыбкой парировала она.

— Вполне возможно, — вдруг согласился он. — Тем не менее, советую вам получше беречь свежесть дикой орхидеи.

— Для кого? — невольно вырвалось у нее.

— Для меня, естественно, — задорно рассмеялся герцог, довольный исходом. — Полагаю вам будет вовсе не трудно сохранить нежную прелесть дикой орхидеи, если брать во внимание вашу исключительную холодность к сильному полу.

Не прибавив больше ни слова, он в мгновение ока исчез среди зелени оранжереи. После его ухода ошеломленная девушка долго стояла на месте, пока не расслышала чьи-то приглушенные вздохи за высокими цветущими кустами, росшими справа.

Внезапно ее осенило: вот почему гадкий отшельник так быстро скрылся из оранжереи. Очевидно, он давно заметил влюбленную парочку, скрывавшуюся в кустах. Как могла она быть столь неосторожной?! Боже праведный, необходимо скорее убраться отсюда, пока ее никто не увидел, иначе поползут нежелательные слухи. А это ей сейчас ни к чему, ведь она намерена всерьез заняться выбором жениха.

Олимпия выскочила из своего укрытия и, выйдя из оранжереи, поспешила во дворец, где из открытых окон бального зала лилась громкая музыка, звавшая на старинный менуэт. Когда она в конце концов возвратилась во дворец, ее обуревало лишь одно желание — немедленно отыскать своего кузена Джеффри, чтобы попросить его вернуться домой. Но не успела она оказаться в бальном зале, как к ней тут же бросились ее воздыхатели, наперебой приглашавшие на танец. Не в силах забыть поцелуй герцога, Олимпия хотела было отказаться от приглашений, но хорошенько подумав, она выбрала себе красивого партнера из нескольких претендентов и легко заскользила с ним по паркету, с напряжением всматриваясь в окружающие лица. Не обнаружив того, кого искала, она свободно вздохнула и подарила ослепительную улыбку своему кавалеру, отчего тот буквально просиял. Ошалев от счастья, он тут же пригласил ее на следующий танец. В ответ девушка лишь молча кивнула, скрыв под улыбкой невыносимую скуку на лице.

Время незаметно шло, а танцы все не кончались. Сменив дюжину знатных партнеров, Олимпия осталась недовольна собой. Она так и не смогла сделать окончательный выбор. Все джентльмены, с которыми она танцевала, только и восхищались ее красотой, а она терпеть не могла комплименты.

Двое давних поклонников, которые третий сезон не теряли надежду на то, что Олимпия в конце концов выберет именно его среди молодых людей, между танцами вели с ней любезный разговор. К ним присоединились еще несколько новоиспеченных кавалеров и друг кузена, лорд Чарльз Хилл, молодой шатен, с которым у нее были самые доверительные отношения. Только ни графа Денби, ни герцога Ормонда среди них не было. Их молодая особа теперь выделяла из высшего лондонского света.

Когда же в окна дворца заглянула глубокая ночь, Олимпия почувствовала смертельную усталость и стала искать глазами свою тетю и Джеффри. Но, к своему удивлению среди пожилых дам, сидевших вдоль стен бального зала, она ее не обнаружила, да и кузена нигде не было видно. Поэтому она решила пройти в гостиную, думая найти их там.

И действительно, едва Олимпия в сопровождении лорда Хилла вошла туда, она сразу же натолкнулась глазами на шумную компанию, центром внимания которой был Джеффри. Тети Элизабет, правда, с ними не было. Олимпия не отрывала взгляда от своего кузена. Высокий белокурый джентльмен, одетый с иголочки, приветливо улыбнулся, увидев ее. Он помахал ей рукой, подзывая к себе.

Когда она подошла к нему, Джеффри с улыбкой проговорил:

— Дорогая кузина, почему ты так рано покинула бальный зал? Я чуть было не поспорил с мистером Далтоном, что ты, как всегда, протанцуешь до утра.

— И правильно сделал, Джеффри, что не заключил это дурацкое пари. Иначе мне было бы весьма жаль твоих денег! — с высоты своего немалого роста Олимпия скользнула по его лицу леденящим взглядом и остановила его на невысоком мистере Далтоне. — И какие же были ставки, если не секрет?

Подавляемый ее ростом, мистер Далтон, известный коммерсант, натянуто улыбнулся:

— Ах, теперь не имеет смысла об этом говорить, леди Делфорд. Пари все равно не состоялось.

— Мистер Далтон, мне все же хотелось бы знать, как вы меня оценили? — небесно-голубые глаза лучились таким холодным светом, что у тех, кто смотрел на нее, мурашки поползли по коже.

Черт! Ясно, почему она третий сезон не может выйти замуж. Ее рост и лед в глазах сами говорят за себя. Хотя у молодой особы и нет недостатка в кавалерах, но богатое приданое — это еще не все. Мистеру Далтону удалось сохранить на лице улыбку.

— Леди Делфорд, тут нет никакого секрета. Ваш кузен предложил 2000 фунтов.

— А мистер Делтон — 5000, дорогая, — вставил Джеффри.

— Но они сошлись на 3000 фунтах, когда вы осчастливили нас своим появлением, — леди Виктория Уинхелд опиралась на руку кузена. — Как видите, они играли по-крупному.

— Благодарю за информацию, леди Виктория, — сухо бросила Олимпия, окинув ее пренебрежительным взглядом. — Думаю, вам не следует так виснуть на моем кузене. Вы даже с ним не помолвлены.

Краска прилила к щекам Виктории. В мгновение ока она отпустила руку Джеффри, который бесцеремонно оттащил в сторону Олимпию.

— Кажется, сегодня у тебя дурное настроение, кузина. Определенно, тебе не понравился бал. Иначе ты не срывала бы свою злость на других.

— Бал тут ни при чем. Ты должен меня благодарить, что я избавила тебя от ее липких ласк. Еще немного — и она прямо сейчас потащила бы тебя к алтарю, — холодно проронила она.

— Ты просто неисправима, Олимпия, — неожиданно рассмеялся он.

Джеффри был старше ее на пять лет, и потому снисходительно относился ко всем выходкам своей кузины. Зачастую колкости Олимпии разбивались о его неизменную улыбку.

— Что за тайный заговор, дружище, — к ним подошел лорд Хилл. — Нехорошо секретничать при других, — и, глядя на девушку, тихо добавил

— Я пришел, чтобы выручить от головомойки вашего кузена.

В ответ она прошептала:

— Как раз вовремя, милорд.

— А-а! Чарльз! — Джеффри остановил взгляд на своем друге. — Я тебя и не заметил.

— Неудивительно, когда тебя окружает рой прелестных особ.

— Леди Уинхелд и вправду хороша, не так ли?

— Тебе виднее, дружище. — лорд Хилл с сочувствием смотрел на него. Он никак не ожидал, что Джеффри потеряет голову от любви к столь ординарной особе. Интересно, чем она его околдовала? Ведь она не блещет красотой.

Олимпия, слушавшая их, в конце концов не выдержала:

— Да она просто навела на него порчу, Чарльз. Иначе он увидел бы, что она из себя представляет.

— Какая нелепость! — возмутился кузен. — И ты всерьез в это веришь, Олимпия?

— Говорят, она бегала к колдунье, — отмахнулась та, посмотрев туда, где осталась компания.

— Боюсь, ты повторяешь сплетни света, дорогая моя, — тонкие губы Джеффри насмешливо растянулись. И, взглянув на друга, он продолжил:

— Весьма признателен, что ты взял под свое крылышко мою кузину, чистое исчадие ада, пока нас с матерью не было в бальном зале.

— Ну что ты, Джеффри! — улыбнулся Чарльз. — Для меня одно удовольствие быть в компании леди Олимпии.

В этот момент до них донеслось:

— Сегодня бал у герцогини Кендал удался на славу. Верно, леди и джентльмены?

Они обернулись. Лорд Робин Корнуэл, барон Ай, довольно улыбался. Сняв монокль, он принялся энергично тереть стекло.

— Ах, это действительно чудесный бал, милорд! — откликнулась Виктория, томно улыбаясь ему.

Чарльз ткнул локтем друга:

— Смотри, Джеффри, леди Уинхелд не теряет даром время. Видишь, как она флиртует с бароном Ай.

Граф Доз заметно помрачнел. И, не сказав ни слова, он метнулся к ним. Лорд Хилл с Олимпией переглянулись и тоже устремились к группе гостей.

Тем временем барон Ай говорил:

— Полностью с вами согласен, леди Уинхелд. Ведь этот бал считается самым престижным в Лондоне. Сюда приглашены только сливки общества. Теперь вряд ли уже будут такие роскошные балы, близится конец сезона.

Мистер Далтон, высокомерно вскинув голову, вставил:

— Поистине незабываемый бал, если считать, что мы хорошенько развлеклись.

— Чем же, мистер Далтон? — Джеффри был чернее тучи.

— Созерцанием таинственного затворника, разумеется.

Виктория наконец заметила подошедшего графа и, перестав улыбаться барону, сразу же сосредоточила свое внимание на нем. Но он не смотрел на нее. Олимпия усмехнулась, видя ее тщетные старания поймать взгляд кузена.

— Мистер Далтон, вы говорите о герцоге Ормонде? — живо осведомился лорд Генри Уинхелд, брат Виктории, стоявший возле своей молодой жены Мэри-Эмили.

— Разве здесь был еще один отшельник, лорд Уинхелд? — Олимпия холодно улыбалась.

Тот растерялся:

— Нет, конечно, леди Делфорд.

— Думаю, достаточно и одного, который привел всех дам в страшное волнение, — небрежно заметил барон Ай. Начистив до блеска стекло монокля, он приставил его к глазу. — Разве не так, милые леди?

— Вы весьма проницательны, милорд. — Мэри-Эмили скривила свои пухлые губки. — Его светлость на самом деле необычайно красив и загадочен. Неудивительно, что он заинтриговал почти всех женщин на балу.

Лорд Хилл весело рассмеялся:

— Завидую, однако, герцогу. Не успев появиться в свете, он уже стал предметом воздыханий нежного пола.

Лорд Уинхелд, несколько изумленный, покосился на жену:

— Дорогая, и вы успели приметить его!

Жутко покраснев, она ответила ему вопросом:

— Разве я без глаз? Не думаете же вы, что замужество лишило меня способности ценить красоту?

Присутствующие улыбнулись, а супруг, нахмурившись, по-хозяйски обнял ее за плечи.

— Мэри-Эмили, вам следовало бы получше изучать собственного мужа, а не кого-то другого, — недовольно проворчал он, глядя на нее.

— По правде говоря, сегодня Эдгар превратился в главный объект жгучего любопытства всех мамаш, у кого есть дочки на выданье, — сказал барон Ай.

— Да, — подтвердил мистер Далтон. — Он же новичок на этой огромной ярмарке женихов и невест, потому к нему такой острый интерес.

— К тому же герцогский титул ценится довольно высоко, — усмехнулся Чарльз.

— Кажется, он совершенно не нуждается в титуле, чтобы завоевать женское сердце, как некоторые, — сухо бросила Виктория, обозленная невниманием графа.

— Ты права, Виктория. Ему даже не пришлось приложить особого труда, чтобы покорить наших дам, — поддержал разговор и лорд Уинхелд, покосившись на жену.

Мэри-Эмили тут же парировала:

— Боюсь, правда глаза колет. Ведь достоинства герцога просто неоспоримы.

Видя назревавший семейный скандал, джентльмены, почувствовав неловкость, натянуто рассмеялись. Положение спасла юная леди Каролина Брент, дочь графа Пемброка, доселе молчавшая.

— Милорд, думаю, вам не стоит придираться к своей жене. Ведь его светлость не только сказочно прекрасен и захватывающе интересен, но и божественно великолепен. В нем чувствуется настоящая порода. А в мужественности ему вряд ли здесь найдется достойный соперник.

Такая тонкая оценка юной леди буквально ошеломила светских щеголей, и они с удивлением переглянулись.

— Именно, — вмешалась и Виктория, окинув их пренебрежительным взглядом.

— Более того, своей загадочной личностью герцог Ормонд интригует всех, а неотразимой красотой неизменно обращает на себя внимание, — Леди Аманда Севедж, виконтесса Бодмин, молодая вдова, приятно рассмеялась.

— А его импозантность особенно притягивает взгляд. Верно, леди Олимпия? — с улыбкой констатировала леди Брент.

— И в самом деле, что вы скажете о нем? — барон Ай ждал ответа, во все глаза глядя на нее.

— Действительно, весьма интересно узнать мнение такой красавицы, — добавил и мистер Далтон.

На минуту в кругу гостей разговоры прекратились, и взоры присутствующих обратились к молодой особе ослепительной красоты. Однако ее непроницаемое лицо ничего им не говорило, хотя Олимпия, немало взбудораженная в душе встречей с герцогом, все еще находилась во власти обуревающих ее чувств. И она, естественно, была совершенно не способна объективно рассуждать. Но в конце концов, осознав, что от нее ждут ответа, она импульсивно бросила:

— Он — настоящее животное!

Джентльмены так и впились в Олимпию взглядом, изумленные ее разгневанным лицом, минуту назад столь обманчиво-бесстрастным. А дамы с недоумением переглянулись.

— Леди Олимпия, пожалуйста, поясните нам, как вам удалось так быстро оценить натуру герцога, не вращаясь с ним в одном кругу? — мистер Далтон сверлил ее своими темными буравчиками.

— Мне было достаточно и одного взгляда на него, — выпалила молодая особа, вздернув головку.

Мистер Далтон усмехнулся:

— Искренне изумлен вашей опытностью, леди Делфорд.

— А мне он таким не показался, — возразила леди Брент.

— Легко судить на расстоянии, — буркнула Олимпия себе под нос.

Тем не менее ее слова услышала леди Мэри-Эмили Уинхелд. Она живо поинтересовалась:

— Вы беседовали с герцогом Ормондом? Расскажите об этом поскорее. Я буквально умираю от любопытства.

— Боюсь разочаровать вас, леди Мэри-Эмили, но я не имела такой чести.

Я лишь сужу по его виду.

— В самом деле? — разочарованно спросила та.

— Совершенная правда.

— А как было бы замечательно хоть раз поговорить с ним, — мечтательно произнесла Каролина, не глядя ни на кого, словно она была совсем одна.

«Неужели она влюбилась в герцога? — промелькнуло у всех в голове. — Ну и дела!»

В этот момент к ним подошла графиня Доз с леди Барбарой Уинхелд, матерью Виктории. Леди Уинхелд взглядом отыскала в толпе свою дочь, с мрачным видом стоявшую возле брата.

— О чем вы так оживленно беседуете, что у моей дочери испортилось настроение? — спросила она, окинув всех взглядом.

— О герцоге Ормонде, конечно, — откликнулась виконтесса Бодмин.

— Сегодня бедный затворник не сходит у всех с языка, — рассмеялась графиня Доз.

— Неудивительно, ведь он является гвоздем нынешнего бала, — барон Ай широко улыбнулся, сверкнув белизной зубов. — Кстати, что же побудило его к уединенной жизни?

— Наверняка, несчастная любовь, — громко смеясь, ляпнул мистер Далтон.

Со всех сторон его сразу же атаковали неодобрительные взгляды гостей. И мистеру Далтону пришлось сконфуженно оборвать свой смех.

Тут снова раздался зычный голос барона Ай:

— Что вам об этом известно, графиня?

— Как и всем остальным, разумеется, — она недоуменно пожала плечами.

— Что именно? — допытывался тот.

— Разве вы не помните давнюю скандальную историю, барон, когда его светлость едва не сделался евнухом?

— Евнухом?! — леди Брент во все глаза смотрела на пожилую даму, а Чарльз с не меньшим интересом воззрился на нее.

— Весьма занятно! — вырвалось у лорда Уинхелда. И он метнул взгляд на жену, которая с невозмутимым видом переглядывалась со вдовой.

— Этого не может быть! — следом воскликнула Виктория, у которой прямо-таки загорелись глаза. Граф Доз хмуро покосился на нее, и она тут же попросила:

— Леди Клейторн, поведайте нам эту забавную историю.

Только тут графиня Доз спохватилась, что сболтнула лишнее. Она попыталась исправить дело:

— Милые леди, это не для ваших ушей.

— Боюсь, надо удовлетворить любопытство прелестных особ, графиня, — неожиданно рассмеялся барон Ай, любитель сплетен. И, бросив взгляд на Викторию, он добавил:

— Видите, как у леди Виктории горят глаза.

И в самом деле, блеск синих, чуть раскосых глаз Виктории мог вполне соперничать со сверканием сапфира. Олимпия поняла наконец, чем она вскружила голову кузену. А Джеффри еле сдерживал себя, чтобы не наброситься с кулаками на немолодого барона. Тем не менее он сухо выдавил:

— Тогда почему бы вам самому не рассказать нам об этом курьезе?

— Вот именно, раз вы хорошо осведомлены, — поддержал графа и лорд Уинхелд.

Барон Ай даже не удостоил их взглядом.

— Начинайте, милорд, мы — само внимание, — добавил Чарльз, взглянув на леди Брент, терявшую терпение.

— Ну что ж, с вашего позволения, леди и джентльмены, — барон Ай поправил свой монокль. — Молодой герцог Ормонд, получивший фамильный титул в свои двадцать пять лет, был известным покорителем женских сердец. Однако он стороной обходил незамужних леди, боясь девственниц, как черт ладана. Эдгар по-рыцарски полагал, что, протанцевав танец с одной из них, он на следующее утро непременно обязан предложить ей свою руку и сердце. Поэтому он и избегал их, предпочитая молодых дам, вдов и особенно — женщин второй молодости…

— Вы имеете в виду тех, кому за сорок, — неожиданно перебила Олимпия.

— Именно, — усмехнулся тот. — Этих дам он просто обожал. Бывая на балах, приемах, раутах, в театре или в опоре, герцог неизменно выискивал себе очередную жертву обольщения. И зачастую добивался легкой победы, правда, не чувствуя при этом никакого удовлетворения. За годы своей беспечной и разгульной жизни в Лондоне он совратил половину светских дам. И раз двадцать стрелялся на дуэли, кровью успокаивая ревнивых мужей. Но он мечтал о недоступной звезде, которую ему пришлось бы всячески завоевывать. И однажды Эдгар встретил такую. Звездой оказалась редкостная красавица, жена шотландского лорда Ангуса Макдауэлла, который часто бывал в отъезде и редко появлялся в свете. Она слыла в обществе весьма достойной женщиной и добродетельной супругой. Но, несмотря на это, он с воодушевлением принялся ее охмурять. Герцог Ормонд стал выезжать только на те балы и приемы, где обычно появлялась его дама сердца. Он приглашал ее на танцы и расточал комплименты, не давал ей проходу в парке, куда выезжал весь высший лондонский свет. В театре между антрактами Эдгар умудрялся оказаться рядом. Сидя сзади на концертах, он искушал ее сладкими речами, а в опере досаждал даме моноклем и частенько подкарауливал у парадного входа особняка лорда Макдауэлла, чтобы только пожелать ей спокойной ночи. В довершение ко всему он забрасывал ее любовными посланиями, как снег падавшими на голову бедной женщине. Словом, герцог повсюду атаковал свою даму сердца, где бы она ни была. Весь свет с интересом следил за начинающимся романом, но, играя с ней, он даже не заметил, как страсть вспыхнула в нем. И огонь любви опалил его бесстрастное сердце. Зная герцога, она не обольщалась на свой счет. И всегда с холодностью встречала сюрпризы своего воздыхателя. Однако полгода пылких стараний Эдгара не прошли даром. Вскоре лед равнодушия женщины тронулся, и она была им полностью покорена. Таким образом, предприняв все уловки, страстно желая ее, герцог сумел добиться своего. Поняв, что он в конце концов пришелся по душе жене шотландского лорда, он ужасно возгордился.

— Надеюсь, вы не собираетесь и дальше распространяться, — леди Барбара Уинхелд предостерегающе приподняла бровь.

— Напротив, леди Уинхелд, у меня так и чешется язык, и я вряд ли смогу себя остановить.

— И не надо, милорд, продолжайте, пожалуйста, — Виктория мило улыбалась. — Теперь особенно интересно! Что же было дальше?

— Действительно, чем закончилась эта история? — виконтесса Бодмин уставилась на барона, — Сейчас было бы довольно глупо останавливаться на полпути, когда вам удалось нас так заинтриговать.

— В конце концов, — продолжал барон Ай, — чопорная леди, славившаяся в блестящих салонах Лондона своей высокой нравственностью, пала в один миг, как крепость при сражении. Она швырнула герцогу под ноги свое доброе имя, честь и положение в свете. Правда, связь их длилась недолго. В одну из прекрасных летних ночей, когда весь город спал, едва любовники смогли утолить сжигавший их огонь страсти, как на пороге дортуара миледи выросла темная фигура громилы-мужа вместе с членами клана Макдауэлла…

На минуту наступила пауза.

— И что же произошло? — Джеффри не скрывал своего недовольства.

Его особенно бесила нарочитая медлительность рассказчика, несомненно, умело рассчитанная на публику, чтобы вызвать к себе интерес. Должно быть, он таким образом завлекал милый пол, и неудивительно, что Виктория не сводит с него глаз. Это особенно выводило его из себя.

— Думаю, не надо делать секрета из того, что затем последовало. Не так ли барон? — сухо проронила Олимпия, досадуя на него.

— Дальше, милорд, — снова подала голос Виктория.

— Дальше? — барон Ай протер рукой вспотевший лоб. — В считанные минуты связанный герцог в чем мать родила был доставлен во двор. Теперь ему мягкой постелью стала сырая земля, а пламя костра лизало Эдгару пятки. Трое верзил, склонившись над ним, готовились оскопить его. Потрясенный ловелас лишился дара речи. Но не успел один из них применить свое нехитрое оружие, как огромные ворота особняка рухнули под чьим-то стремительным натиском. Благодарение Богу, помощь вовремя подоспела к герцогу в лице его дяди, маркиза Бристола, явившегося с дюжиной отчаянных ребят. Должно быть, от перенесенного шока Эдгар и потерял вкус к жизни. С тех пор он больше не появлялся в свете.

— Неудивительно, если его светлость едва не лишился источника плотского наслаждения, — с улыбкой заметил мистер Далтон.

А лорд Уинхелд рассмеялся:

— Это наверняка отбило у него охоту до чужих жен.

— Но что же стадо с той дамой, милорд? — леди Брент не отрывала взгляда от рассказчика.

— Ревнивый муж запер ее в одном из своих мрачных замков в Эдинбурге.

— Сомнительно, что эта история достоверна. — граф Доз недружелюбно смотрел на барона.

— Почему вы так думаете?

— Откуда этот рогоносец мог узнать, что в ту ночь она была с герцогом? Разве он знал об измене своей жены?

— Поговаривали, что какой-то доброжелатель оповестил его об этом, — светлые глаза рассказчика насмешливо блеснули. — Впрочем, впоследствии стало известно, что тот же аноним сообщил и маркизу Бристолу о грозящей его племяннику опасности. Поэтому тот и примчался на всех парусах и, надо сказать, весьма кстати.

Леди Барбара Уинхелд, внимательно слушавшая его, невероятно удивилась:

— Милорд, разве вы не знаете, что этим анонимом была не кто иная как леди Годольфин, бывшая любовница герцога?

— Именно, — встряла в разговор графиня Доз. — Она и преподала ему хороший урок, сжигаемая ревностью.

— А когда это было? — поинтересовалась Каролина.

— Лет пять назад, леди Брент, — откликнулась леди Барбара Уинхелд и, окинув взглядом компанию, добавила:

— Поэтому нынешняя молодежь не в курсе тех событий.

— Сколько же лет сейчас его светлости?

— Ему уже исполнилось тридцать два года. И, надо признать, что он довольно смел, если наконец решил покончить с холостяцкой жизнью, — ответил барон Ай, старый холостяк. — Вот я так и не решился это сделать.

Его глаза случайно задержались на Виктории, отчего она неожиданно смутилась. Граф Доз, перехватив их взгляды, покрылся багровыми пятнами. Он был в бешенстве. Сжигаемый ревностью, он едва сдерживал себя, чтобы не вызвать барона на дуэль.

— Думаю, вам и сейчас не поздно, барон, — улыбнулась леди Элизабет, взглянув на его атлетическое телосложение. — Вон каким молодцом вы выглядите в свои пятьдесят лет!

— Боюсь, я слишком стар для женитьбы, леди Клейторн, — рассмеялся он. — Мне бы годы герцога, и я, быть может, рискнул бы сделать столь безумный шаг. Правда, если бы встретил такую красотку, как ваша племянница. Тогда я, не задумываясь, повел бы ее к алтарю.

Бросив взгляд на леди Делфорд, затмевавшую всех дам красотой, молодые люди весело расхохотались. Было очевидно, что барон не флиртовал, а явно восторгался красавицей.

Мистер Делтон, который был на пять лет моложе барона, язвительно проговорил:

— Должен заметить, такая красотка вам не по зубам.

— А вам, значит, по зубам? — усмехнулся тот.

Дамы озадаченно переглянулись, чувствуя неминуемую ссору. А джентльмены улыбались в предвкушении близкой дуэли. С их физиономии вмиг слетела скука.

— Отнюдь, — небрежно проронил мистер Далтон, сверля взглядом барона. — Думаю, только герцогу Ормонду по зубам.

— Что именно? — донеслось до них.

Компания с удивлением обернулась. С высоты своего исполинского роста Эдгар взирал на них, в его взгляде читался откровенный интерес. А герцогиня Кендал стояла рядом с ним. Гости сконфуженно улыбнулись. Хозяева бала появились в самый неподходящий момент.

Поняв, что никто из стоящих не собирается ответить герцогу, барон Ай непринужденно заговорил:

— Ваша светлость, мы говорили о том, что очаровательный орешек — леди Делфорд — только вам по зубам.

— В самом деле? — смуглое лицо гиганта напряглось от сдерживаемого смеха.

— Именно так, ваша светлость, — подтвердил и мистер Далтон, кланяясь.

Эдгар, не замечая того, что на него со всех сторон направлены пристальные взгляды гостей, безошибочно нашел глазами молодую особу и воззрился на нее. С лица Олимпии сошли все краски. Она не ожидала еще раз увидеть герцога Ормонда. Переживая про себя только что услышанный рассказ, Олимпия сильно растерялась при виде самого героя, который не спускал с нее глаз. Она не знала, как реагировать на шутку джентльменов: то ли выказать свой гнев, то ли просто смолчать. Пока она раздумывала, как ей поступить, раздался спасительный голос барона, и внимание Эдгара отвлеклось. Когда же он снова обратил на нее взор, она уже обрела способность ясно оценивать ситуацию.

— Конечно, для меня это приятный сюрприз, джентльмены, хотя я и сам того же мнения, — с любезной улыбкой проговорил его светлость и, повернувшись к герцогине Кендал, попросил:

— Тетя Аврора, представьте меня этому очаровательному «орешку»…

— С удовольствием, дорогой, — ответила величественная матрона и взглянула на девушку. — Сожалею, что я до сих пор не представила вас моему племяннику. Сейчас я исправлю эту оплошность, — и она живо представила их.

Герцог Ормонд изящно поклонился.

— Рад официальному знакомству, леди Делфорд, — с улыбкой произнес он, глядя на нее.

Олимпия присела в реверансе, чувствуя, как у нее дрожат колени. Когда она выпрямилась, то заметила, что взгляды всех гостей прикованы к ним. Какое-то время она молча смотрела на смуглого гиганта, врожденная изысканность и светский лоск которого явно бросались в глаза, словно он и не вел отшельнический образ жизни.

Потом ее губы красиво сложились в холодную улыбку:

— Весьма польщена вашим вниманием, ваша светлость. Ведь я не смела и надеяться, что вы заметите меня среди пестрой толпы.

— Язык ваш, как лезвие ножа, касаясь, ранит, — Эдгар вежливо улыбался.

— Тем не менее, это — мое единственное оружие против любых неожиданностей с вашей стороны, — едва слышно промолвила Олимпия.

Они стояли чуть в стороне от группы гостей, жадно ловящих каждое их слово. Однако герцог Ормонд не доставил им такого удовольствия.

— Напрасно вы ждете от меня нежной дерзости, — тихо процедил он, не отрывая от нее глаз. — Должен признаться, что отныне я не сделаю ничего такого, что не пришлось бы вам по душе.

— В это трудно поверить, ваша светлость, когда вы так и пожираете меня взглядом.

— Думаю, вовсе нетрудно уверовать моим словам. Если вы, конечно, сами не желаете, чтобы я одарил вас прилюдно еще одной своей смелой лаской.

Его предположение на миг ошарашило молодую особу, но минуту спустя она уже возмущалась:

— Безусловно, вы выдаете свое желание за мое. Более того, вам удобно считать меня зачинщицей своего низменного побуждения.

— Боюсь, тогда я не стал бы об этом разглагольствовать, а непременно действовал бы, — усмехнулся тот.

— Не сомневаюсь, — небрежно проронила Олимпия, — вы же отъявленный наглец. И, судя по всему, от вас можно всего ожидать.

— Именно, — зловеще выдавил Эдгар. — Поэтому вам лучше подальше держаться от меня.

— Никто к вам и не липнет, — со змеиной улыбкой на лице отчеканила она. — Определенно, вы меня сами преследуете.

— Вы в этом уверены? — в его глазах пробежала насмешка, переходящая все границы.

Это едва не вывело из себя Олимпию, но она вовремя погасила неприятный блеск во взгляде.

— Да, — сухо подтвердила она. — Иначе вы бы избавили меня от недавнего фарса. Верно?

Ее вопрос остался без ответа. Графиня Доз, несколько встревоженная, боялась, что племянница совершит очередную глупость, поэтому выступила из толпы и завладела вниманием герцога. Хозяйка бала тоже включилась в беседу, а за ней и леди Барбара Уинхелд с юной графиней. После чего подали голос и джентльмены, с которыми Эдгар уже был знаком.

Вскоре разговор стал всеобщим. Непринужденно беседуя, герцог Ормонд сосредоточил свое внимание на леди Брент, не спускавшей с него восторженных глаз. Судя по тому, как она смотрела на отшельника, Каролина успела влюбиться в него. Олимпия недовольно поджала пухлые губки. Ей совсем не улыбалось быть свидетельницей начинающегося на глазах любовного романа. Во взгляде Эдгара она видела откровенный интерес к юной особе. Должно быть, их взаимная симпатия бросалась в глаза и другим, так как они стали перешептываться между собой. У нее же не было ни малейшего желания безмолвно наблюдать разгорающуюся чужую страсть. Поэтому Олимпия и увлекла из гостиной свою тетю с Джеффри, прервав милую беседу компании.

Ясное дело, ей было трудно пережить чужое блистание в высшем свете. Видя, что у ног юной графини был сам герцог Ормонд, она испытывала зависть, хотя сама только что оттолкнула его от себя. Но теперь ее бесило его пренебрежение. С этим она не хотела мириться. Она поклялась, что в скором времени положит конец их зарождающемуся роману.

Позже, когда роскошная карета, запряженная четверкой чистокровных лошадей, неслась по мостовой, внезапное озарение осенило Олимпию. И досада на ее лице сменилась счастливой улыбкой, несмотря на жалобы тетушки, действовавшей ей на нервы.

Между тем графиня Доз продолжала жаловаться сыну:

— Я так ужасно чувствовала себя весь вечер, Джеффри. Одышка меня просто измучила. Если бы не заботы леди Барбары Уинхелд, уверяю тебя, я отдала бы Богу душу.

— Ну что вы, матушка?! — отозвался Джеффри. — Думаю, вы несколько преувеличиваете. На мой взгляд, ваше состояние вполне сносное.

Услышав сетование тети Элизабет, Олимпия улыбнулась, прекрасно зная, к чему та вела разговор. Конечно, она мечтала женить своего сына на Виктории. Ее дыхание оставалось в течение дня ровным и отнюдь не учащенным. Правда, только ее сердце противится этому браку, потому что она желает кузену достойную партию, а не эту липучку.

— Дорогой кузен, я не ожидала, что ты настолько слеп, — с жаром выпалила Олимпия, бросив на него быстрый взгляд.

— О чем ты, Олимпия? — небрежно откликнулся граф, устремив взгляд в окошко кареты.

Судя по его отрешенному виду, он даже не понял смысла сказанного.

— Ты весь вечер бегал за Викторией, а она улыбалась другому.

— Так ли это, Джеффри? — осведомилась графиня Доз, недовольная услышанным. — А я то уже собиралась готовиться к вашей помолвке.

— Ах, тётя Элизабет! — не выдержала племянница. — Неужели вы на самом деле хотите, чтобы эта вертихвостка потащила моего кузена к алтарю?

— Разумеется, Олимпия. Это мое единственное желание.

— Поймите, тетя, богатство — это еще не самое главное для того, чтобы вступать в брак.

Джеффри переглянулся с матерью. Было немного странно видеть всегда равнодушную кузину такой встревоженной. Интересно, что сегодня с ней происходит?

— А что, по-твоему, главное в браке? — живо спросил он, улыбаясь.

— Любовь, естественно…

— Ах, невинная юность! — грустно вздохнул кузен, словно умудренный опытом старик.

— Почему ты так говоришь Джеффри? — небесно-голубые глаза Олимпии скрестились с его синими глазами.

— По праву старшего, дорогая. Ведь я уже прошел этот этап, к счастью. И потому могу только посочувствовать тебе.

— Ты хочешь сказать, что уже стал зрелым мужчиной?

Олимпия вдруг увидела кузена другими глазами. Без сомнения, это был красивый и мужественный молодой человек, но не такой, как герцог Ормонд. Ее сердце внезапно защемило. — Разве в Лондоне перевелись истинные красавицы, кузен, если ты позарился на леди Уинхелд?

— Нет, конечно, — рассмеялся Джеффри, обняв ее за плечи и туманно закончил:

— Но еще есть время…

Олимпия, прислонив голову к его плечу, пыталась понять, что он имел в виду. Вечер сегодня был поистине очень странным. Во всяком случае, для нее.