Наследница Румады. Мальтиец

Артем Грач

Сильные мира сего играют человеческими судьбами так, как им это заблагорассудится.И редко когда это во благо, чаще же основную в этом роль играют амбиции, жажда власти и наживы. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 6

И не было больше чеховского домика, жаль, а была подмосковная резиденция, чуть ли с не причесаными елями и кустами.

Первый как раз и стоял возле одного из кустов.

— Опаздываете, Павел Васильевич.

— Василий Васильевич, у вас что, не получается сформировать куст?

— Почему?

Он удивленно посмотрел на меня, убирая секатор от ветки.

— Раздражительный вы сегодня какой-то.

Ветка была все же срезана, с лязгом секатора противно резанувшим по ушам.

— С вами, Павел Васильевич, трудно быть не раздраженным.

— Куст то тут причем, и потом, срез не должен быть прямым, а наискосок, яйца бы оторвать вашим ботаникам, которые вас обучали этому.

Взял у него секатор и поправил срез, заодно и срезал лишнюю рядом ветку.

— Вообще-то меня мама этому учила, и учила правильно, это вы своим присутствием…

— Ну, извините, Василий Васильевич, в прочем, я могу и уйти, вовсе не собирался вам мешать.

— Знаете, мистер Боне, мне кажется, что вы переходите какую-то грань, или возможно уже перешли.

— Александр Иванович, он ведь еще молодой, не все понимает, или понимает, но порой боится сказать, а Виктория Львовна, она сейчас и вовсе на небесах от вас.

— Хотите понять, Василий Васильевич, когда упустили меня?

— Нет, не хочу, знаю, после того, как вы побывали на криминальной сходке.

— Вы, Павел Васильевич, перестали бояться смерти, но важно не это, важно то, что вы перестали бояться всего, даже боли ваших близких.

Я прекрасно его понял, и это была вовсе не угроза, он действительно по-человечески переживал за меня.

— Может мне уже уйти от всего этого, Василий Васильевич?

— Я рад, что вы меня правильно поняли, Павел Васильевич, но вот уйти вам уже не дано.

— Тогда какие ко мне претензии?

— Никаких, просто постарайтесь все же быть поосторожнее, очень вас прошу.

— Звали зачем, Василий Васильевич?

Мне хотелось поскорее сменить тему.

Он был прав, я в последнее время шел просто на кураже и все ждал, где же я сорвусь под откос.

— Павел Васильевич, Румада, это для вас так важно?

Вот оно что, Россия не желает заморачиваться по этому поводу.

— Василий Васильевич, для меня важно все то, что связано с моими друзьями.

— Отшельник?

— Ведь именно из-за него вы полезли в логово криминала?

— К чему вопросы, Василий Васильевич, если вы на них уже знаете ответы?

— Ни к чему, это верно, вот только Штаты вам Румаду не отдадут.

— Вы в этом уверены, Василий Васильевич?

Он посмотрел на меня сердито и недоуменно.

— А могут разве быть какие-то сомнения?

— Могут, во-первых, тот, кто так считает, не учел позиции Отана по данному вопросу.

Удивление застыло на его лице.

— Вы хотите сказать, что уже встречались с правителем, Павел Васильевич?

— Он мой друг, и войска Отана войдут в Румаду по первому же моему требованию.

Первый замер, пощелкал секатором, потом раздраженно бросил его в ведро с срезанными ветками.

— Присаживайтесь Павел Васильевич, курите, если хотите.

Он задумчиво сидел рядом со мной.

— И все же Павел Васильевич, Нулан, Румада, Спиллейн, Сицилия, вы верите в то, что они вам все это простят?

— И Мэнью вам теперь не помощник.

— Кроме него есть еще Барчел и Райт, да и Мэнью не на скамейке запасных.

— Райт… а она то тут причем, ее вы почему упомянули, насколько мне известно, вы с ней даже не знакомы.

— А теперь знакомы, более того, она моя любовница, не далее, как вчера уложил ее в постель, и она осталась этим очень довольна.

Первый несколько раз вздохнул, пытаясь что-то сказать, потом резко выдохнул.

— А, я, то, думал, и чего это вдруг сразу вы спустили на Нулона Легран, и Штаты на это никак не отреагировали, и более того, вроде бы, как и вас поддержали, в смысле Мальту, а тут вот оказывается, что.

— Значит, Денежный именно это и пытался мне сказать, я его просто не понял.

— Это уже не важно, Василий Васильевич.

— А что важно?

— То, что я завтра, вернее уже сегодня, лечу в Вашингтон.

— Зачем, к Райт?

— Нет, Райт передала мне через Барчел, что меня ждет их первый, и даже в приказном порядке.

— Подожди, Паша, я что-то тебя не пойму, как это в приказном, кому, тебе что ли?

— Не надо удивляться Василий Васильевич, именно мне, и я принимаю это приглашение, лечу туда.

— Павел Васильевич, ты что вообще охренел что ли, как это ты летишь туда… я запрещаю тебе это… запрещаю…

— Василий Васильевич, вы кажется забыли то, что ни приказать, ни запретить мне никто ничего не может?

— Ну да… знаю… помню…, но ты же собрался лететь туда по их приказу?

— Вот пусть они так и думают, до поры, до времени.

Первый замер, пристально посмотрел на меня, потом расхохотался, но вдруг снова стал серьезен.

— И ты уверен, что это у тебя получится?

— А, Канди на что, она еще не все получила, вот пусть и постарается, тем более подруга ее очень за меня просит.

— И кто ее подруга?

Первый заинтересованно заглянул в мои глаза.

— Мия Пхаго.

— Твою мать…, Павел Васильевич, вы же весь мир своими путами опутали.

— Вашими, Василий Васильевич, вашими, мне лично, это все и на хрен не нужно.

— Ваше удостоверение за все это время видели всего лишь три человека, моя жена, Шелех, Геранин, Сотти и Эль-Миро, их я считаю за одного…

— И кто третий?

— Президент Ватуту, пришлось мне оказать ему незначительную услугу, ну, а, чтобы действительно поверил в то, что я могу это сделать, в общем, сами понимаете.

— Не густо, я думал, вы уже с помощью него решили все свои дела.

— Если это шутка, Василий Васильевич, я ее приму, если нет, то сами понимаете, что дальше произойдет.

— Разумеется шутка, экий вы право взрывной, да если даже и было то, что я сказал, так не для себя же бы старались, или мне этого не знать.

— Павел Васильевич, с Мальтой мне понятно, да и ясно было то, что вы ее никому не отдадите, но с Румадой ведь все очень серьезно.

— Не более, чем, помимо того, как я и говорил про Отан, еще ряд мусульманских стран готовы прийти туда.

— Экспансии не боитесь?

— Абсолютно, кроме них, там японцы, китайцы, англичане, немцы, австрийцы, русские…

— И кто же из наших?

— Ваш почтенный слуга, господин Отшельник…

— Вот как, интересная личность, хоть раз бы на него взглянуть…

— Все может быть, Василий Васильевич.

— Кто еще из наших?

— Мари Диел…

— Так она же зеландка…

— Нет, она сейчас жена Геранина, соответственно уже гражданка России.

— Значит и Геранин там?

— И он, и Уваров, и Диозо, ну и помельче рангом, достаточно.

— Подождите, Павел Васильевич, когда же вы все это успели?

— А это и не я, мои друзья и их друзья.

— Павел Васильевич, я все это прекрасно понимаю, но хочу вам заметить, что мы по этому вопросу с Штатами на конфронтацию не пойдем.

— Я знаю это.

— Надо ли вам говорить, Павел Васильевич о том, что удостоверение вам придется оставить в России, или же дома?

— Не надо, могу сейчас вам его вернуть.

— Хорошо, что не обиделись, а возвращать ничего не надо, просто оставьте его в своем лайнере, полетите с нашим послом, он как раз туда возвращается.

Денежный отвез меня обратно в аэропорт.

— Мистер Боне, а когда Виктория Львовна вернется?

— Что, не хочется уходить с этой должности?

— Вовсе нет, мистер Боне, я хочу работать у вас, возьмите меня к себе.

Я удивленно посмотрел на него.

— И с чего вдруг такое желание?

— С вами интересно очень, а тут я плесенью зарасту, у Геранина, так и подавно, хоть он и помог мне во всем.

— Помог как раз ты себе сам, своим умом, интелектом, вот только в качестве кого я к себе тебя возьму, у меня вроде уже полный комплект?

— Мистер Боне, ваши Сажа и Лошак, они оперативники и не более, Речел, он техник, а не аналитик, но надо признать, что высококлассный техник.

— Что касается Вероны, но ей с вами быть не больше двух месяцев, как раз до того времени, как Пандова вернется.

— И с чего вдруг такие мысли у тебя по поводу Вероны?

— Так она же тоже беременна от вас.

— Свечку что ли держал?

— Мистер Боне, ну трудно об этом не догадаться, ваша жена и две женщины, бывшие с вами, родили, так стоит ли Верону ставить в исключения?

— Умный мальчик, я подумаю, полагаю, что ты будешь у меня работать, вот только на лидерскую роль не рассчитывай.

— Верона, как была, так и останется над всеми вами.

— У меня и мысли такой не было, у нее интуиция гораздо сильнее развита, чем у нас четверых вместе взятых.

— И правда умный мальчик.

— Добро, вернется Пандова, прилетишь ко мне и будешь работать.

— Спасибо, мистер Боне.

— Шибко то не радуйся, я ведь сердитым очень часто бываю.

— Ничего, раз ваши люди все еще с вами, то сердитость ваша всегда справедлива.

Мне оставалось только хмыкнуть и идти в самолет.

— Иван Степанович, и всем остальным, минуточку внимания.

— Мой самолет остается в России и пробудет здесь четыре дня, через четыре дня он должен быть на Мальте, соответственно и все пилоты.

— Что касается бортпроводниц, я не знаю, когда будет мой следующий рейс, так что можете пока остаться дома и ждать моего звонка.

— Мистер Боне, но вы же сами говорили, что мы можем понадобиться вам неожиданно, может и мы через четыре дня вернемся на Мальту?

Похоже, Эля огорчена тем, что постель со мной от нее исчезает на неопределенное время.

— Хорошо, а сейчас, на пилотов забронированы номера в отеле, можете побыть там эти дни, а можете съездить домой.

Улетели по домам все, а я отправился к самолету, на котором возвращался в Штаты посол.