Из чаши

Аран Зегрян, 2023

События романа происходят примерно через 500 лет от наших дней. Человечество успешно колонизировало десятки планет по всей галактике, но при этом все так же находит новые поводы для уничтожения себе подобных, религиозных войн и жестокостей. Условно свободный и демократичный Галактический Конгресс ведет многолетнюю войну с католиками из Земель Святого Престола. Журналист Иван Фомин прибывает на холодную планету Аркаим, населенную потомками русских неоязычников. Ранее здесь был похищен журналист из его газеты, и редакция отправила Ивана следом, провести собственное расследование для исключения связи похищенного с вражескими спецслужбами и скандальных последствий. Иван не знает, что похищенный уже мертв, а ему вскоре предстоит неприятная встреча с его убийцей. Несмотря на свою жестокость, убийца не намерен сразу расправиться с Иваном, он хочет угрозами и манипуляцией использовать его для срыва некоего события. Это событие тайно готовилось много лет, и оно должно стать эпохальным для всего верующего человечества. Даже убийца, религиозный фанатик и террорист, вынужден говорить про данное событие лишь намеками и недомолвками. И главная цель действий фанатика – «Не дать выпустить зло из чаши».

Глава 2. Курс дела

Десять земных дней полета — и лайнер «Санта-Анна» приземлился в главной гавани Аркаима, космопорту стратегической важности «Гиперборейск». Терминал прибытия впечатлил Ивана: вдоль стен выстроились, как колонны, бородатые деревянные идолы. Фомин уже знал, что с растительностью на планете Аркаим дела не слишком изобильны, и потратить строительное дерево на такие большие статуи — уже широкий жест. Перед космопортом на парковке толклись таксисты, все в мешковатых теплых куртках темных цветов. С синего предрассветного неба слегка сыпало снегом, но вообще Ивану показалось, что здесь куда теплее Лагарты и воздух как-то приятнее для дыхания. Повышенная гравитация не чувствовалась, сработал курс стероидных уколов, который пассажирам сделали в корабельном лазарете.

Таксисты безостановочно кружили у дверей терминала, зазывая выходящих гостей планеты. Фомин пробился сквозь назойливые крики и хлопки по плечу, увидел одного парня, который с равнодушным видом курил возле побитого электромобиля. Цену этот водитель назвал вполне умеренную. Иван забросил легкий чемодан на заднее сиденье, забрался внутрь сам, продиктовал точный адрес забронированной гостиницы.

— А почему здесь нет роботакси? — спросил Иван, пока машина маневрировала по парковке.

— Иногда пытаются их здесь запустить, — буркнул водитель, — потом их быстро жгут. Или палицей бьют. Нечего работу отнимать у честных ребят.

После такого искреннего и исчерпывающего ответа Ивану расхотелось задавать вопросы. К тому же в салоне ощутимо воняло табаком, крайне непривычно для жителя Лагарты, где сигареты были дорогой редкостью. Из-за запаха репортера сразу начало укачивать.

Проехав несколько километров по шоссе, машина затормозила перед выездом на широкую автостраду. Указатель сообщал, что налево, через четыре километра, будет Портовый район, а направо, через десять километров, Гиперборейск и его Старый Город. Конечно, электромобиль свернул направо и начал ускоряться. Тут же Ивану пришло сообщение на коммуникатор от Романа Волхова с приглашением на встречу в Центре Медиасотрудничества, занимавшем этаж офисного здания «Терем», в одиннадцать часов дня по времени планетарной столицы. Иван решил, что успеет все-таки заехать в гостиницу.

Еще буквально минута езды, такси начало взбираться на невысокий горный кряж. Оглянувшись назад, Иван увидел, как равнина, поблескивающая огнями фонарей и вышек космопорта, обрывается в черное непроницаемое море. У берега, за рядами приземистых ангаров, виднелись огороженные иллюминированными дамбами запруды. Там, прямо в воде, под водой, беспрестанно мелькали вспышки сварки, шла работа на остовах строящихся космических кораблей.

Перевалив через кряж, трасса спустилась на окутанную густым туманом равнину. Мимо проносились голографические рекламные вывески и отсыревшие старомодные щиты, объявления на которых предлагали или купить дешевые строительные материалы, или, наоборот, дорогие квартиры в центре Гиперборейска. Ивану очень непривычно было созерцать объявления на русском языке, без дублирования на испанском или общеанглийском. Туман мешал рассмотреть окружающий пейзаж, но что Иван видел — монотонные, блестящие влагой ряды невысоких одинаковых деревьев, уходящие во мглу. Снег здесь почти не лежал, иногда только попадались старые сугробы, их явно сгребли уборочные машины. Несмотря на плохую видимость, над дорогой сновало множество летающих автомобилей-флаеров, им сигналили осветительные установки.

Внезапно на пути у такси возникла укутанная туманом гора, озаряемая десятками прожекторов. Водитель слегка снизил скорость, и Фомин увидел, что это вовсе не гора, а двойка головастых каменных львов, замершая по обе стороны от автострады. Статуи были запряжены в сбрую из стальных канатов, которые уходили, провисая, вверх. Канаты заканчивались в кулаке исполина, беспрерывно мчащегося на колеснице и размахивающего луком. Его шлем и бородатое лицо, даже сквозь туман видно, покрывали линии плесени. Местами камень отвалился от статуи, торчала арматура, но изваяние все равно внушало трепет своими размерами, блеском льда на стальной тетиве лука и общей загадочностью. Например, львы, тянущие колесницу, хоть и были выдающегося размера, не дотягивали ростом даже до оси между неподвижными колесами. При хорошей погоде издалека казалось, будто каменный воин запряг колесницу парой котят. Как ни странно, название и смысл этого памятника колониальной старины не сохранились, возможно, любую информацию про него умышленно стерли из всех архивов. Местные иногда в шутку называли его «кошатником», «ездуном» или «живодером». Несмотря на такую несерьезность в отношении, человек на колеснице с крохотными львами и луком в руке украшал знамя колонии Аркаим, черная фигура на белом фоне.

Как только машина выкатила из-под днища колесницы, дорога влилась в лабиринт большого города. Сначала несколько кварталов относительно новых многоэтажек, а потом репортер Иван Фомин получил возможность оценить классическую архитектуру Аркаима. Точнее, странное смешение архитектурных стилей. Казалось, Гиперборейск строили, чтобы пугать иностранцев и угнетать местных жителей. Высоченные, отделанные камнем постройки с островерхими черными крышами. Запутанные, непрямые углы улиц. Беспорядочно расположенные окна, когда одно громадное окно может служить сразу для пяти этажей и все обитатели на виду, а потом пять этажей вообще лишены окон. Проспекты, переходящие в замусоренные проулки, и наоборот. Сгорбившиеся статуи то ли птиц, то ли грифонов на крошащихся карнизах, скалящиеся маски на стенах. Кустарные, расплывающиеся рекламные вывески, сугробы слякотной грязи, автомобильные пробки, падающий из окон флаеров мусор, новые транспортные эстакады, без излишних сантиментов пронзающие ветхие строения.

Когда такси наконец доехало до отеля, снег повалил в полную силу, почти как зимой на Лагарте. Гостиница, пятиэтажный новострой, лепилась к стене какого-то несуразного безоконного небоскреба, с одной стороны округлого, с другой — остроугольного, будто утюг или корабль, да еще и со светящейся башней в виде головы дракона. Отель назывался незнакомым Фомину словом «Дракар». Водитель принял плату через терминал в машине, затем без особого энтузиазма, но вполне подробно, даже с помощью своей карты показал, как добраться до Центра Медиасотрудничества. Почти все районы Гиперборейска покрывала сеть монорельса, по словам таксиста, вполне удобная и дешевая для перемещения.

Иван выбрался из машины, заслоняя лицо от крупных снежинок, и вскоре получил доступ к одноместному номеру. В принципе, ему уже не сильно была важна цена проезда на монорельсе. Обещанные пятьдесят тысяч кредитов поступили ему на счет. Репортер мог позволить себе даже номер в роскошном отеле. Но Иван предпочел забронировать номер в скромной гостинице за десять кредитов в локальные сутки. Номер был маленький, но аккуратный, двери закрывались, горячая вода текла, и не гуляли вездесущие тараканы.

Иван пару часов поперекладывал вещи, почитал про Гиперборейск в Олнете, и когда тьма за окном сменилась тусклым утром цвета серого снега, направился на встречу с Романом Волховым.

Офисный центр «Терем» выполнили в виде, очевидно, настоящего русского терема, только такого размера, что конек его крыши цеплял низкие облака. В здании царило оживление, работники многочисленных контор спешили на работу. У Романа Волхова была собственная приемная на этаже Медиасотрудничества, с видом на стену соседнего дома и барельеф жар-птицы на ней, подсвеченный злым красным светом. Была у Волхова даже живая секретарша, правда, вялая и невыразительной внешности. Фомин знал про общечеловеческий обычай брать на работу секретаршу (или секретаря) скромного вида: «Смотрите, я работаю, а не предаюсь разврату с подчиненными».

Иван некоторое время молча сидел на предложенном кресле в приемной. Но ожидание затягивалось. Фомин, как репортер, не слишком любил молчание. Также он знал, что и большинство людей не любит тишину в обществе посторонних.

— А вы в Бога верите, я не ошибся? — спросил Фомин у секретарши, кивая на украшающие ее стол небольшие иконы.

— Да, конечно, в христианского Бога, — слегка улыбнулась ему секретарша, отворачиваясь от обзора каких-то кулинарных специй, плывущих по экрану компьютера, — было время, я почти погубила себя наркотиками, христианство спасло меня.

— Вот совпадение! Мой предшественник, который пропал, тоже искал спасения от наркомании в религии.

— Очень многие сейчас страдают наркоманией. Нет цели, вот и травят себя. А Церковь дает смысл, ради чего жить, и спасает людей.

— А вы общались с Юрием Карпенко? Ну, это кого я разыскиваю.

— Немного. Он тоже сидел здесь, когда прилетел на Аркаим. И еще несколько раз приходил к Роману Харальдовичу насчет репортажа. Но он не говорил со мной о православной вере. Мне Юрий показался нервным и каким-то… нелюдимым. А вы верите в Бога?

— Нет… Не верю.

— Совсем ни во что не верите? Ни в какие высшие силы с высшими законами?

— Знаете… как вас зовут?

— Валка.

— Валка, я прилетел с планеты Лагарта. А там один высший закон: прихоть мафии «Ацтлана». Это латинский союз наркокартелей, который подмял под себя все на моей планете. И я видел, как их боевики убивают невинных. И как те, кто мучили и воровали, живут по сто земных лет. И как честные люди голодают каждый день, пока их одолевают тоска и разочарование в этой жизни. Я видел слишком много наглой лжи, безнаказанности и несправедливости, чтобы считать, что творец всего этого действительно добр и слушает.

Валка, у моего отца на Багратионе был брат. Когда началась Великая война с закерами, его единственный сын, танкист, отправился на фронт добровольцем. Он был убит почти сразу, в одной из мелких стычек, сожгли вместе с танком. Можно сказать, он сам выбрал свою судьбу. Но затем уже мой дядя, мирный фермер, попал под мобилизацию. Мы так и не узнали, что случилось с конвоем звездолетов. Может, напали Хилим-ла, может, какая-то аномалия. Космос ведь все еще большой и неизвестный. Обломки не нашли. И тело моего дяди и тысяч других мобилизованных не нашли. А после всего этого жена дяди, совсем одна, заболела гравитационным разрушением суставов, теперь просыпается по ночам от боли, зовет мертвых близких, и так уже пятнадцать лет по Багратиону.

— Пути Господни неисповедимы, вы знаете. И его замыслы куда больше, чем судьба одного человека.

— Ох, Валка, извините, если сейчас вас обижу, но меня никогда не убеждал аргумент, будто мы совсем мелкие и незначительные на фоне Вселенной, которой управляет высший разум. А все потому, что после смерти, если верить христианству, нас ждет Суд. Как нас могут судить в посмертии одинаково, если при жизни наша судьба складывалась по-разному и несправедливо? Если мы всего лишь песчинки в божественных песочных часах, чья единственная цель — падать вниз, участвуя в непостижимых нам процессах, разве Богу интересна наша прижизненная возня? И как ее смогут честно осудить? Заметьте, я не отрицаю, что после смерти может быть Суд. Но я сомневаюсь, что он будет справедлив и, следовательно, нам обязательны строгие религиозные заповеди.

— Я немного не это имела в виду, когда сказала о неисповедимости Господних путей. У вас есть дети, Иван?

— Нет, пока нет.

— У меня есть. И хотя я совершала ошибки, как мать, я знаю, что очень важно дать ребенку знание вовремя, не раньше и не позже. Поэтому, кстати, школы еще существуют и занимают определенный промежуток в жизни. Некоторые вещи невозможно понять, не выплакав слез, не сохранив в памяти нужного опыта.

— Вы хотите сказать, все эти наши беды на самом деле уроки, которые нам преподают, чтобы сделать нас лучше, сделать нас готовыми к Царству Небесному?

— Да, именно это я и хочу сказать.

Иван вспомнил, как на Лагарте родители старались давать детям только лучшее и как не знавшие настоящих бед детки выросли в ударную силу «Ацтлана», но он все равно был не согласен.

— И опять я возражу. Проживая жизнь, мы редко становимся лучше. Валка, вы наверняка видели, как разрушается личность под влиянием наркотиков. Как от былого человека не остается ничего.

— Конечно, это ведь и мое прошлое, но…

–…наркотики — это яд от Сатаны, подталкивающий нас к греху и ошибкам, угадал? Если изменение сознания наркотиками — это действительно выбор, ошибка, то как же быть с изменением во время болезни? Например, мой родной старший брат. Когда он вел бизнес, он был отзывчивым, рассудительным и добродушным человеком. Но его отравили, и пострадал мозг. Теперь его руки так дрожат, что не может донести ложку до рта. Когда мать пытается кормить его детским питанием, он иногда не узнает ее, плюется и ругает матом. Понимаете, он же разом утратил часть памяти, утратил часть себя, какой же это для него урок?

К брату иногда родители вызывают православного батюшку. Тот как-то сказал, что душа брата в мороке, искупает свои грехи и грехи наших предков. Но когда придет час, он все вспомнит, поймет и войдет в Рай. А мне не верится, потому что у нас просто не было денег для его своевременного лечения. То было массовое отравление, больницы переполнены, а наша семья разбросана среди звезд. Кому-то из пациентов повезло сохранить ум, но не брату.

Ну ладно, достаточно примеров о моей семье, мы люди маленькие и грешные. Но Валка, я же когда сюда летел, я читал историю «Пястников», к которым принадлежал пропавший Юрий Карпенко. Вы знаете, кто такой Александр Ангельский?

— Конечно, основатель патриархата планеты Ангельск, первый патриарх Русского Сектора.

— Да. «Пястники» особо чтят мощи его правой руки (по слухам, сам Александр при жизни такое поклонение не одобрял). А какая история этих мощей? Когда Саксонская Федерация в Эпоху Ранних Колоний атаковала русских, а родной город Александра разбомбили дроны-истребители, он бежал в пустыню, где угодил в берлогу большого песчаного барса.

Свирепый хищник, который не поддается дрессировке и всегда живет один, тем не менее признал человека за своего. Почти год, пока дроны охотились, барс добывал и приносил Александру дичь, даже как-то научился наполнять флягу водой. Но однажды зверь напал на Александра и откусил тому руку по локоть. Говорят, тогда Александру и явилось откровение. Он вышел из пустыни к людям с полностью зажившими ранами. И он прочил нападение расы инопланетян, похожих на насекомых, кого теперь называют ирратианцами, и говорил о необходимости человечества объединиться под знаменем христианства. Так и получилось, Саксонская Федерация и Лига Арктура объединились для кровавой войны с нелюдями, русские им помогли, и это привело к основанию Галактического Конгресса Человечества.

Уже когда Александр стал патриархом и руководил постройкой Лавры на Валаамской Скале, группа паломников разыскала ту старую берлогу барса. А в ней — скелет зверя, между ребер которого лежала чудесным образом превратившаяся в мощи рука Александра. По письменным источникам, она обладала целительной силой и давала покой всем, кто к ней касался. Мощи разделили и разнесли по нескольким церквям, и это первые церкви секты «Пястников». Хорошая история.

Однако у меня вопрос о роли барса. Ведь изначально зверь оберегал человека, несмотря на то что по призванию был одиночкой. Как рассказывал сам Александр, нападение было внезапным. Неужели высшая воля вела свою тварь по жизни, только чтобы однажды вынудить зверя изувечить любимое существо, а потом издохнуть в одиночестве? Это не выглядит как любовь и благодать для всякого творения Божьего. Кажется, у нас у каждого своя роль и час быть праведником или злодеем. И это снова возвращает нас к вопросу справедливости суда за эти предопределенные роли.

— Вы взволнованны, Иван. Вы много думаете о Боге. Но вы давно не были на службе в церкви. Если бы вы услышали воскресное пение, литургию, вы бы просто узнали благодать. С Богом в сердце просто не хочется придираться к отдельным фразам и искать зло там, где есть добро, — ответила Валка и улыбнулась слегка снисходительной, рассеянной улыбкой фанатички.

Иван понял, что говорил зря. Он видел такие улыбки у избирателей политиков, чья кампания велась хорошими пиарщиками.

— Вы, случайно, на службу ходите не в собор, где Музей Истории Христианства? — буркнул Иван.

— Нет. Он же недействующий. К тому же я православная, а не католичка.

— Простите, что прерываю интересную беседу, — заговорил динамик на столе, но у меня появилась минутка для общения с Иваном Сергеевичем.

Дверь кабинета Романа Волхова распахнулась, и выглянул его хозяин. Если до этого все встреченные Иваном жители Аркаима одевались и выглядели как скромные практичные люди, то координатор Роман сразу привлекал внимание. Очень коренастый (последствия жизни при высокой гравитации), Роман еще и отрастил снежно-белые волосы до плеч и заплел белую же бороду в косички. Учитывая, что он носил мешковатую белую рубаху навыпуск с вышитым красным орнаментом на воротнике и мешковатые штаны из похожей на лен ткани, — выглядел Волхов странно и как-то старомодно. Хорошо, хоть на ногах носил ботинки, а не лапти.

— Спасибо, Валка, что не дала гостю скучать, пока я мучился с этими всеми лицензированиями.

— У меня же сейчас нет задания, Роман Харальдович.

— Через пару минут загрузятся бланки, начнешь проверять и визировать. Пойдемте, Иван Сергеевич.

За дверью был кабинет, в некотором роде полная противоположность кабинету Федора на Лагарте. Никаких особенных украшений, только нарочно необструганные доски в отделке стен, пара нарисованных от руки в стиле «под лубок» картин. Зато беспорядок царил рабочий, всюду стопки химической бумаги, груды папок и ящики с бухгалтерскими распечатками, сломанные коммуникаторы по углам. Правда, на столе работал вполне стандартный и современный компьютер. Роман предложил гостю простой деревянный стул и сам сел на такой же.

— Извиняюсь за ожидание. Очень плотный график. У нас здесь хоть и провинция, а новостей много. Тому журналисту подтверди лицензию, этому — выпиши запрос в консульство, много дел. Поэтому важные встречи провожу лично, а не через Олнет.

— Но ведь у вас, наверное, имплантат в голове? Фильтрует и обрабатывает данные.

— Это? — Роман постучал пальцем по торчащей из виска под белыми прядями черной коробочке. — Хорошая штука, но больно автоматическая. Как понаписывает стандартных ответов, потом сам путаешься, где ты, а где машина. Вот и предпочитаю принимать людей у себя. Кстати, прошу прощения, я включил связь на последних минутах спора с Валкой, слегка подслушал. Интересно, редко кто нынче обсуждает, в какого Бога он верит.

— Да вообще-то ни в кого не верю. Я просто доказывал Валке, что вера в единого справедливого Бога не подтверждается действительностью. Уже, наверное, ритуалы неоязычников, серия отдельных сделок с разными богами больше соответствуют нашему миру. Я не вижу в этом мире постоянства и справедливости.

— О, ради язычества к нам летают сюда многие туристы. Аркаим богат легендами и памятниками. Сам Гиперборейск был построен в виде древнего арийского символа, так утверждают летописи. Раньше на крышах определенных зданий горели большие газовые факелы, сверху город выглядел так, — над столом возникла объемная панорама ночного города, выделялись яркие очаги, образующие смутно знакомый Ивану крючковатый крест.

— Но теперь это в прошлом, — Роман убрал голографию, — на такие затраты газа нет денег, а правящая уже двадцать земных лет Прогрессивная Демократическая Партия Аркаима добивается снижения влияния славяно-арийского язычества. Как вам первые впечатления от Аркаима, Иван?

— Теплее, чем на Лагарте. Город очень интересный внешне. На Лагарте тоже любят массивно строить, но здесь все по-другому. Меня, правда, удивило, сколько полуразрушенных и заброшенных зданий.

— А это тоже последствия перемен. Многие язычники уехали из столицы, побросали дома. Да и денег уже двадцать земных лет как мало, все после большой войны Конгресс не выздоровеет. Ничего, «скоро сказка сказывается…» — слыхали поговорку?

— Да, дело… делается?

— Совершенно верно! Так говорили наши русские предки, когда в очередной раз все меняли. Я себя считаю христианином, пусть и не хожу в церковь, как Валка, но верую. И я наблюдаю, как планета Аркаим избавляется от язычества, причем искусственной его формы, смеси из фальсификаций и верований древних северян Земли, которые и не русские даже. Может, планета потускнела внешне, но в умах точно порядка прибавилось. К сожалению, у вас на планете Лагарта происходит обратный процесс. Народ отвергает католичество, а взамен поклоняется идолам, богам холодных ветров, чьи названия я без синтезатора речи и не скажу. И ведь ничего хорошего это не дает, я не ошибся, читая новости?

— Я бы сказал, возрождение культов «Ацтлана», вроде Ишкуины, или появление «Санта-Муэрте», поклонение Смерти — это лишь одно из следствий общей беды, но спорить с вами не стану.

— Вот, я не ошибся. Погодите, уже скоро здесь будут носить нормальные имена, а не Олафов, Харальдов и всяких Лучезаров. Одежду, правда, жаль, уже мода здесь обычная, общечеловеческая, а я, как вы заметили, люблю одеваться, скажем так, «исконно». Ну да ладно. На тему родины могу говорить много, я ее люблю, но вы проделали длинный путь сюда ради дела.

— Юрий Карпенко и его исчезновение. Может, он уже отыскался?

— Увы, нет. Нам до сих пор ничего не известно о судьбе Юрия. Я сразу говорил Федору, незачем сюда посылать человека из-за обычного грабежа. Но Федор всегда был упрям, еще когда мы с ним давно работали на Ялусе. Вот уже второго репортера, то есть вас, с ключом Вайхмана отправляет. На Лагарте эти ключи, что ли, на базаре продают?

— Второго?! Значит, у Карпенко тоже был ключ?

— Да. А вы не знали?

— Никто мне не сказал.

— Вот странно. Обычно Литейщиков очень внимателен к деталям. Как бы то ни было, я бы и вас не отправлял сюда. Не разделяю опасений Федора, что дело имеет религиозный аспект, хотя исчезнувший и был человеком набожным. У нас здесь теперь не особо придают значение религии. Ну, еще бывают случаи жертвоприношений Чернобогу, но это далеко на севере, в последний раз дело было под Сваргградом год назад.

— А что же тогда случилось с Юрием?

— На данный момент несколько версий. Сейчас я позвоню начальнику дружины… то есть полиции округа Гиперборейск, его зовут Вячеслав Всеволодович Розгин. Он лично заинтересован в скорейшем раскрытии этого дела.

Компьютер выдал голографическое изображение сгорбившегося пожилого человека в простом свитере с пришитыми погонами.

— Вячеслав Всеволодович, добрый день. Вот, ко мне зашел Иван Сергеевич, он разбирается с ситуацией от лица газеты «Алистад Руссо».

— Очень приятно. Поверьте, мы делаем все, что можем, чтобы обеспечить безопасность всех законопослушных граждан Конгресса на данной планете. Нам самим весьма неприятно исчезновение инопланетного журналиста, да еще и с дорогим прибором связи.

— И я рад познакомиться. Так что насчет версий?

— Первая и самая очевидная — наркотики. Вот, посмотрите.

На окно кабинета опустился непрозрачный занавес, используемый и как экран для двухмерного проектора. Иван увидел четкую фотографию Юрия Карпенко, идущего куда-то в зимней куртке нараспашку.

— Обратите внимание на его шею, — Роман увеличил изображение.

— Я уже видел эти черные полосы и пятна, — сказал Фомин, присматриваясь, — но я думал, это татуировка. Мало ли сейчас на себе абстрактного рисуют.

— Вы не слышали о «Черной крови»?

— Нет, не слышал. Наверное, наркотик?

— Кстати, Иван, — заговорил полицейский, — эта зараза пошла с Лагарты, с вашей планеты.

— Я все еще русский и гражданин планеты Багратион. Мой сетевой профиль в Олнете со встроенным платным фильтром от информации про всякие психотропные вещества. Слишком много, на мой взгляд, трудятся над управляемым психозом. Лучше бы так, например, работали над наномашинкой для восстановления поврежденного мозга. Сейчас припоминаю, слыхал название «Сангре негро» — это по-испански «Черная кровь», но большего не знаю.

— И правильно, и похвально, — Роман осуждающе глянул поверх своей бороды на полицейского с его провокационным выпадом, — тогда я расскажу. «Черная кровь» — относительно новый наркотик, видоизмененный яд лагартского горного скорпиона, знаете про такого зверя?

— Да, только ведь правильно он не скорпион, он не родственник земному животному?

— Неважно. Ученые-кудесники «Ацтлана» сделали что-то с его генами, получили кусок мяса с жалом, которое высасывает немного крови носителя, а взамен дает ему дозу весьма приятного, по отзывам, яда. Сначала, не разобравшись, таможня разрешила завозить мутированных «скорпионов» сюда как домашних животных, теперь их здесь разводят.

— Противная штука, убивает надежней пули, — поддакнул шеф полиции.

— Да. А еще при неумеренном употреблении кровеносные сосуды наркомана, даже в белках глаз, становятся черными. Отсюда и название. А теперь смотрите. Сейчас мы видим снимок Юрия Карпенко, когда он в первый раз пришел сюда, в офисный центр «Терем». А это — его последний визит. Заметили разницу?

— Изображение Юрия в куртке нараспашку сменилось изображением Юрия в куртке застегнутой. Но черные линии теперь выползали по шее над воротником и расплывались кляксой на щеке.

— Заметили? За время на Аркаиме он явно не вел здоровый образ жизни. А там, где наркотик, — там его продавец, человек жадный, жестокий и готовый на все. Если Юрий, скажем так, загулял, а деньги кончились, его могли похитить именно наркоторговцы. Хорошая новость — наркомафия здесь редко убивает сразу, как правило, ждут выкупа, компенсацию за неоплаченный товар. Плохая новость — мы до сих пор не получили требований. Может, ищут родственников, а в масштабах Конгресса это долго.

— Но Федор, отправляя меня сюда, говорил, будто Юрию угрожали какие-то религиозные фанатики.

— Вот! И это версия номер два. Возможно, к исчезновению Юрия причастны неодоминиканцы. Да, в последний наш разговор Юрий упоминал о том, что его преследуют одни и те же люди на разных транспортных средствах. Он получал на коммуникатор сообщения с угрозами.

— С какими именно угрозами, не уточнял?

— Показывал на своем коммуникаторе. К сожалению, коммуникатор пропал вместе с вашим коллегой. Сейчас, вызову в памяти текст: «Юрий, поверни назад, не гневи Господа нашего Иисуса Христа, иначе мы остановим тебя любой ценой».

— Хм, чем может разгневать Бога репортаж о разграблении Музея Христианства?

— Не знаю. Но тем не менее, Святой Престол всегда был активен на нашей планете, все-таки граница. В мирное время — купцы, в военное, как сейчас, — шпионы. Вы не обратили внимания на охрану при входе в это здание?

— Как-то охрана ускользнула от моего внимания.

— Значит, она хорошая. А здесь новейшая система, детекторы, дроны. Отряд из двадцати профессионалов и два боевых андроида последней модели. И все потому, что в этом офисном центре всего пара контор работает на оборону Конгресса. А вы видели верфи на берегу океана, возле космопорта? Эти котлованы, в которых морскую воду смешали с секретным реактивом, который укрепляет конструкцию, и сваривают теперь звездолеты прямо под водой…

— Рома хочет сказать, — перебил шеф полиции, — что здесь много шпионов Святого Престола. Лично я считаю, что угрозы «высокопарным религиозным слогом» — это как раз не признак доминиканцев. Иезуиты — серьезная спецслужба, которая никогда, запомните, никогда не действует открыто и ничего не требует именем Иисуса Христа, а эти анонимки больше похожи на угрозы мелких наркоманов. Единственное, почему я бы не сбрасывал со счетов роль крестоносцев в деле Карпенко, — это передатчик Вайхмана. Получить его ключ в свои руки для изучения и раскрытия секретов военной связи Конгресса — вполне возможная цель.

— Но ведь, — возразил Иван, — если они убили Юрия или вырезали имплантат, в ключе детектор распада ДНК, если что, комбинация доступа разрушается, верно?

— И вот поэтому, если Карпенко похитили крестоносцы, есть надежда, он еще жив. Иван, говоря о шпионаже доминиканцев, я в курсе, что вас отправили в первую очередь для проверки версии, будто Юрия завербовали иезуиты. Не бойтесь, я никому не разглашу. Как офицер полиции, я в стороне от споров корпораций «Климат-тэк» и «Куренев индастриз». Да я бы и отмел версию о вербовке как абсурдную, если бы не одно «но». За семь дней до исчезновения Иван начал носить на руке манжету из фольги. Она не позволяла отследить его по маячку в ключе Вайхмана. Значит, ему было от кого прятаться и что прятать.

— Однако, — сказал Роман, — это может быть и страх перед угрозами идиотов, и попытка спрятаться от наркоторговцев. Собственно, что мы узнали еще, пока вы летели сюда? Нам удалось получить информацию от метеорологических станций «Куренев индастриз». Официально эти автоматические посты собирают данные о состоянии климата по всему Гиперборейску, но на них есть и двухмерные видеокамеры. И вот благодаря им мы смогли посмотреть запись, возможно, последних минут перед тем, как Юрия похитили. Итак, по нашей информации, прибыв на Аркаим, основное время Юрий Карпенко проводил либо в отеле «Сытый Фенрир», где остановился, либо в Музее Христианства, работая над репортажем, либо в районе Яровитовой Слободки, где снимал проституток и покупал наркотики.

— Но он же верующий христианин!

— И что? — мрачно ухмыльнулся Роман. — Спасение же нужно прежде всего заблудшим, так? Юрий завел почти регулярный распорядок на Аркаиме. Но в день исчезновения Карпенко внезапно изменил своей привычке и направился в район вокзала, где ни разу ранее не бывал. Смотрите… прокручиваю видео… вот, Юрий проходит под камерой на Троицкой улице. Если у него нет препятствий, он должен выйти через пару минут к следующей камере на Троицкой или к камере в Кобыльем переулке…но его нет… Все! Эти видео — последние известные изображения Карпенко. Единственный вариант — его затолкали между этими камерами в машину или он сам сел, и больше его никто не видел. А вот видео предполагаемых похитителей.

На проекторе мелькнул короткий ролик. Человек в куртке, похожей на военную куртку для армии некоторых планет Конгресса, вылезает из флаера, покидает поле зрения камеры, затем и флаер улетает.

— Это видео мы показали Юрию во время нашей встречи, уже тогда корпорация Куреневой предоставила некоторые записи. К сожалению, корпорация прежде всего исследует погоду, а видеокамеры — это просто защита от вандалов, качество изображения не очень, но Юрий опознал преследующих его. Этот, который вышел из машины, похоже, главный, всего их трое-четверо. Мы уже искали информацию на водителя и главаря в Олнете. Аркаимские серверы ничего не дали. Запрос в банк данных на Ангельске сейчас обрабатывается, это требует времени.

— А пока, — произнес полицейский, — я бы обратил внимание на третью версию. Кроме наркомафии, доминиканской разведки, есть ведь еще и обычный уличный разбой. Аркаим — обычная провинциальная планета с неприкаянной молодежью, которая не хочет работать, да и работы для нее, если справедливо, нет, но жить красиво хотят все. А тут еще и дешевые наркотики, а район вокзала теперь весьма криминальный. На вашего предшественника вполне могли напасть типичные уличные отбросы. Если его, не дай Перун, убили, тело просто увезли и бросили на одной из окрестных свалок, где оно попало в атомный деформатор и стало пылью. Так здесь бывает, хотя нашими стараниями случаи достаточно редки. Именно поэтому, Иван, я настоятельно рекомендую, если есть опасения — не прятать ключ под фольгой, а звонить нам в дружину. Мы ловим преступников, нас этому учили, а журналистское желание разобраться во всем самому может привести вас к беде. У вас включен биомониторинг в коммуникаторе?

— Нет.

— А вы включите, включите. Тогда при сигнале угрозы жизни к вам прилетят патрульные дроны, максимум через две минуты.

— Полностью согласен, — кивнул Роман, — с чего же вам начать? Я бы советовал поехать в Музей Христианства, поговорить со сторожем, сегодня его смена, он единственный свидетель ограбления и часто видел Карпенко. Думаю, вы узнаете там нечто для вас интересное. Я отправлю сообщение сторожу, чтобы ждал вас, он иногда забывает открыть двери музея, посетителей мало.

— Пожалуй, прямо сейчас отправлюсь, — Иван собрался уходить.

— У вас камера в коммуникаторе хорошая? — спросил Роман.

— Я, если честно, не собираюсь много снимать. У меня нормальная модель, «РКТ-Стриммер» пятого поколения, двухмерное видео делает даже для больших экранов.

— Удачи, молодой человек. Я загрузил вам свой номер. Обращайтесь в любое время. А сейчас простите, дела, — полицейский разорвал связь.

— На вашем месте, — сказал заговорщицким шепотом Роман, — я бы был втройне осторожен. Есть и четвертая версия исчезновения.

— Какая?

— Корпоративные разборки. Куренева, по сути, подмяла под себя Аркаим. Появление журналиста из конкурирующей корпорации с передатчиком Вайхмана… Лет сорок назад ему бы не дали сюда визу… тридцать лет назад его бы поймали в космопорту и отвезли на допрос в штаб-квартиру корпорации. Но сейчас методы стали более скрытными и более… бандитскими. Юрия могла похитить корпоративная служба. Все видео мы получили от Куреневой, легко подделать. Вы же понимаете, Иван, как власть развращает корпорации, — и так глянул на Фомина, что тот понял: Волхов изучал его досье и знает про отравление брата.