Из чаши

Аран Зегрян, 2023

События романа происходят примерно через 500 лет от наших дней. Человечество успешно колонизировало десятки планет по всей галактике, но при этом все так же находит новые поводы для уничтожения себе подобных, религиозных войн и жестокостей. Условно свободный и демократичный Галактический Конгресс ведет многолетнюю войну с католиками из Земель Святого Престола. Журналист Иван Фомин прибывает на холодную планету Аркаим, населенную потомками русских неоязычников. Ранее здесь был похищен журналист из его газеты, и редакция отправила Ивана следом, провести собственное расследование для исключения связи похищенного с вражескими спецслужбами и скандальных последствий. Иван не знает, что похищенный уже мертв, а ему вскоре предстоит неприятная встреча с его убийцей. Несмотря на свою жестокость, убийца не намерен сразу расправиться с Иваном, он хочет угрозами и манипуляцией использовать его для срыва некоего события. Это событие тайно готовилось много лет, и оно должно стать эпохальным для всего верующего человечества. Даже убийца, религиозный фанатик и террорист, вынужден говорить про данное событие лишь намеками и недомолвками. И главная цель действий фанатика – «Не дать выпустить зло из чаши».

Глава 1. Задание

Ивана Фомина вызвали в редакцию газеты прямо во время работы над репортажем. Он освещал выборы губернатора провинции Ист Ри. Событие это, в принципе, не слишком важное, да и предсказуемое (а другие репортажи Ивану не доверяли вести), но внезапный вызов в редакцию электронного издания подсказывал: случилось нечто серьезное.

Планета Лагарта относилась к холодным, с нестабильной погодой и сильными ветрами. Колонисты селились только в районе экватора и почти не использовали воздушный транспорт. Иван мчался в столицу на сверхскоростном поезде по проложенным в толще льда и снега туннелям. Пара часов в вагоне — и Фомин увидел за окном монументальные ступени пирамид, каждая метров по сто высотой и покрытая снегом, похожая на мрачную искусственную елку. Памятники первых колонистов, пирамиды окружали Транквила Сьедад, столицу Лагарты. Раньше Иван любил этот город. пока не побывал на гражданской войне и по возвращении не увидел, что столица проиграла, причем сдалась почти без боя. Впрочем, после своего опыта в «горячей точке» журналист вообще мало что любил.

Редакция издания «Алистад Русо» располагалась в черте русского анклава. Здесь жили в большинстве своем работники корпорации «Климат-тек», выполнявшей работы по постепенному преобразованию планеты Лагарта в более пригодное для жизни место. Корпорации Русского Сектора заслуженно считались среди человечества лидерами по работе с холодным климатом. «Алистад Русо» тоже принадлежала корпоративному медиахолдингу.

В офисе газеты было тепло, уютно, но безлюдно. Естественно, подавляющее большинство журналистов, операторов, редакторов высылали всю необходимую информацию через сеть Олнет, приходить сюда не имело смысла. Иван зашел через согревающий шлюз, где с его одежды убрали снег, и автоматика почистила ботинки от грязи.

После нескольких минут ожидания на диване со стаканом малинового чая, весьма неприятного, с химическим ароматом, робот-секретарь пригласил Фомина в кабинет главного редактора.

За несколько лет работы на «Алистад» Иван лично видел главу издания всего раза два-три, на праздничных вечеринках, ни разу с ним не разговаривал и не переступал порог его кабинета. Главред, Литейшиков Федор, щеголял широкой и, можно сказать, неподвижной улыбкой, стильной пиджачной парой из настоящей шерсти и размашистыми жестами. Он не очень походил на вертлявого репортера, больше на политика не самого высокого ранга, готового лгать и переступать через других ради большей власти. И кабинет был под стать: стенка, выделенная под одинаковые корешки пятидесяти томов подарочного издания «Истории Галактического Конгресса Человечества» на настоящей бумаге, которые никто никогда не читал. Несколько объемных изображений Федора с известными актерами, сенаторами, гангстерами и прочими кумирами. Еще в углу висел большой панцирь свирепого снежного мечехвоста, коренного обитателя Лагарты. Возможно, этот панцирь был бутафорский. Компьютер на столе был включен.

«Лучше бы я разговаривал с роботом снаружи, он выглядит более внушающим доверие», — подумал журналист Иван. Но тут же поправил себя, ведь при всей «скользкой» внешности Федор живет в доме с зимним садом, а честный Иван Фомин иногда вынужден спать в шубе, просрочив платеж за электричество и отопление.

— Здравствуй, — главред протянул руку, — Фомин Иван Сергеевич. В прошлом политический журналист, автор исследований про взятки во время предвыборной кампании нашего уважаемого президента, статей о препятствиях на пути реформ парламента Конгресса и Лагарты, как его колонии. Ныне скромный, но добросовестный выездной репортер. Ты ведь не ходил на последний новогодний праздник, когда мы собирались в «Медвежьих банях»? Вроде тебя там не было?

— Не было. Я лег спать рано на последний Новый год.

— Ясно. Садись, чего стесняешься? — и Федор сам плюхнулся на странный дизайнерский стул, весь из блестящих трубок и принимающего нужную форму пластика.

— Иван, я тебя сразу спрошу о такой вещи…Это ведь ты был во время военной операции в Коразон-дель-Фуего, а потом написал хорошую статью с размышлениями, но не совсем о войне?

— Да. Но ведь она не понравилась? Редактор Патокин, Ирвин Натанович, сказал «вообще ни о чем, болтовня этого… с Земли который… пьяного Сократа». И не дал добро на официальную публикацию.

— Патокин — идиот! — главред хлопнул ладонью по столу. — А статья интересная. Лаконичная, но заставляет задуматься. Жаль, что не пошла на заглавной странице сайта. Однако мне кажется, у меня для тебя есть новое интересное задание. Как ты относишься к межзвездной командировке?

— На другую планету? А у редакции хватит денег?

— Денег хватит, мы все-таки черпаем из кошелька, который перестраивает целые планеты под себя. Другое дело, что задание слегка… рискованное. И не совсем по теме журналистики.

— Чем вам может помочь автор политических статей, да еще и на другой планете? Заказуха во время очередных выборов?

— Нет, совсем нет. Ты знаешь Юру Карпенко?

— Никогда не слышал.

— Читал бы внимательнее родную газету. Постоянный автор рубрики «Культура». И он пропал без вести.

— Где? Как?

— Вот в том и дело. Я предлагаю тебе полет на матушку-Россию. На планету Аркаим. Где наш постоянный автор и репортер Юрий был замечен в последний раз…

— Подождите, можно подробнее? Что он там делал? И при чем здесь я?

— Юрий работал над текстовым освещением грабежа Музея Истории Христианства в столице планеты. Около одного земного месяца он провел там, исправно высылая материал раз в двое стандартных суток. Десять земных дней назад мы получили от него последнее сообщение, все было нормально. Мегасветовые волны идут сюда с Аркаима около сорока шести земных часов. Значит, двенадцать суток назад Карпенко был в порядке. Но вот после… Никаких сообщений. Мы уже связывались с органами власти на Аркаиме. Юра не появлялся в гостинице. Есть подозрение, что его похитили.

— Так при чем здесь я? На Аркаиме же есть полиция? Или корпоративная служба безопасности, мы как бы входим в «Климат-тек медиа». Их работа — искать пропавших без вести, а я не детектив, я простой писатель текстов.

— Уф! Ты правда хочешь в этом разбираться? — Федор откинулся на спинку стула.

— Вы ожидаете, что я найду похищенного человека, наверное, мне действительно нужно разобраться, почему не отдать дело полиции.

— Ну ладно. Смотри, — главред пощелкал кнопками компьютера, в воздухе повисла голограмма худого, измученного человека с черными полосками на шее, — это и есть Юрий Карпенко. Молодой, всего тридцать земных лет. Имел проблемы с тяжелыми наркотиками, проходил принудительную реабилитацию. По словам нарконадзора, пришел в норму, но это вряд ли правда. Иногда позволял себе дозу. Во время реабилитации вступил в христианскую секту «Пястников», одна из ветвей православия, поклоняются особым мощам, но не будем углубляться в подробности. Когда наша редакция разослала приглашения на одиночный репортаж с вылетом к Аркаиму, единственный, кто отозвался, был Юрий.

Аркаим — сама по себе интересная планета. Вроде как и русская, но там преобладает не православие или разумное безбожие, как на большинстве колоний Русского Сектора. Во время смуты Эпохи Ранних Колоний ее захватили язычники, изгнавшие почти всех христиан. Поэтому разгром музея мы посчитали возможным предвестником масштабных погромов на религиозной почве, а это сейчас интересно. Кадры с избиением христиан хорошо оплачиваются. Поэтому и послали Карпенко. Погромов не случилось, а Юра пропал.

И вот что важно. Кроме язычества, Аркаим еще интересен следующим: на планете и ее орбите большие верфи, в основном военный заказ для флота Конгресса. И совсем рядом граница с враждебным нам орденом неодоминиканцев. К тому же Аркаим — холодный, нужно прогревать атмосферу, почти весь подряд — за «Куренев индастриз», которая жестко отбила заказ у нашего достойного и уважаемого хозяина, «Климат-тек», и до сих пор тянется многолетний суд между двумя корпорациями. Понимаешь, к чему клоню?

— Наверное, какой-то компромат?

— Точно! «Пястники», как фанатичное движение в христианстве, могут найти общие цели с доминиканцами, пусть они и не католики. А что, если Юру не похитили? Что, если ему сектантство в голову стукнуло, он сам ушел? Да если «Куреневу» подкинуть шанс, историю со шпионом крестоносцев, связанным с «Климат-тек», они же выжмут это по максимуму! Тут дело пахнет не потерей заказа по Аркаиму, тут может вмешаться Верховный Суд Человечества на самой метрополии, на Ялусе.

— Вы отправили христианина-наркомана через полгалактики на планету, где орудуют спецслужбы доминиканцев, и боитесь, что теперь это всплывет на поверхность? Что собственный журналист вас предсказуемо предал?

— А ты, как латинская жена, умен, когда все уже пошло кувырком. Да. Посылать корпоративную СБ — это дополнительный риск. Будто мы заметаем следы. И полиция Аркаима, она вся под колпаком у Куреневой. А вот если прилетит еще один репортер — совсем другое дело. Нужно закончить прерванный репортаж… и сделать новый о судьбе коллеги. Будто мы ничего не знаем, мы сами растеряны. А ты нам все доложишь. Понимаешь логику?

— Теперь вроде как понимаю. Вы хотите, чтобы я аккуратно выяснил судьбу Карпенко и доложил вам, а вы дальше решите, как поступить?

— Правильно! Если выяснится, что Юра в беде, — мы поднимем все службы для его спасения. Если выяснится, что он сам сбежал, — ну, мы его уволим задним числом, поработаем с базами данных, есть способы дистанцироваться от собственного сотрудника. Может, пока ты долетишь на Аркаим — Юра уже отыщется и все будет хорошо. А за согласие на командировку мы сразу тебе платим пятьдесят тысяч кредитов и по пять тысяч каждые семь земных суток на Аркаиме, сто кредитов на местные сутки для карманных расходов, перелет в оба конца и пятьдесят тысяч в случае успеха.

— Сколько?! Такие огромные деньги?!

— Да, на личный счет.

— Мои услуги столько стоят? Я никогда никого не искал.

— Для политического писаки ты слишком себя критикуешь. Я тебя не случайно выбрал. Ты же отправился снимать бои, когда Корасон пылал, помнишь?

— Тогда хотелось посмотреть на «вооруженную борьбу с коррупцией и несправедливостью», как об этом пели латинские газетки. Посмотрел. Глаза б мои не видели. Несправедливость, что у кого-то нет лишних денег на счету, сменилась несправедливостью, что у кого-то нет винтовки для защиты своей жизни. Декоративные пирамиды из гранита на дачах продажных чиновников сменили декоративные пирамиды из убитых, правых и виноватых. Хорошо все поменяли, нечего добавить.

— Ты все правильно говоришь, здраво! Вот поэтому я и предлагаю тебе лететь на поиски Юры. Ты рисковый, но здравомыслящий, наблюдательный, и тебе нужны деньги. Согласен?

— Если я полечу, когда старт с Лагарты и с чего начать поиски?

— Рейс будет завтра. Насчет неоконченной работы по выборам губернатора не волнуйся, я решу. По прилете на Аркаим сразу обратись в Планетарный Центр Медиасотрудничества, к координатору Роману Харальдовичу Волхову. Он помогал Юре готовить репортаж, у него вся доступная инфа. Хороший мужик, тебе объяснит, что дальше. Ах да… еще следует знать. В последних сообщениях Карпенко упоминал, что за ним следят. Какие-то христианские фанатики. И он получал звонки с угрозами.

— Что?! Вы мне сейчас минут двадцать рассказывали, какое интересное задание, как много заплатите, и тут между прочим говорите, что пропавшего журналиста преследовали какие-то сумасшедшие. И я должен лететь туда без прикрытия? Я сейчас встану и уйду!!!

— Ну и уходи. Тебе, вижу, не нужны деньги и работа тоже не нужна.

— Так меня сейчас еще и шантажируют увольнением?

— Совсем нет. Если ты уйдешь — я всего лишь забуду о сделанном предложении и буду дальше думать, как найти Юру другим способом. Просто я видел много журналистов вроде тебя. Ты не шагнешь выше, Иван. Твой нынешний верх — выборы мэра для свиноводческого моногорода или открытие нового торгового центра. Война с бандами в Корасоне была шансом сделать репутацию, но ты сломался. И работы другой здесь нет, мы — единственная русская газета с деньгами на Лагарте. Ты ленивый, руками работать не умеешь и не хочешь. Из знаний у тебя только ментально внедренный базовый курс испанского языка. Так что, если не готов насиловать гигантского снежного меченосца в панцирь на камеру, с поминутной оплатой для особых сайтов Олнета, так и будешь до старости барахтаться от получки до получки и всех ненавидеть. Согласен, Ваня?

— Я верно понял, у меня нет времени подумать? — мрачно спросил Иван, вскочивший было со стула.

— Времени нет. Следующий лайнер в Русский Сектор через две локальные недели, пока долетишь, нашего Юру уже порвут на лохмотья. И потом, ты не без прикрытия. Роман, координатор, на постоянном контакте с полицией и прочими планетарными службами, которые сразу придут на подмогу, стоит позвать. А еще редакция присвоит тебе высший репортерский ранг и имплантирует универсальный ключ к передатчику Вайхмана (при этих словах Иван невольно содрогнулся).

— Я вышлю тебе свой код для связи, — невозмутимо продолжал Федор. — Конечно, Вайхман — это для крайнего случая и лучше не писать по нему открытым текстом. Давай условимся, сообщение 01 — ты успешно выяснил судьбу Карпенко, опасности нет. 02 — ты выяснил судьбу Карпенко, он в беде, срочно нужна помощь. 03 — Юрий сам скрывается, он «запачкался», надо от него открещиваться. 04 — ты сам в трудной ситуации, нужна поддержка. 05 — дело — полная дрянь, ты бросаешь все и улетаешь с Аркаима.

— И если я соглашусь? — тихо спросил репортер.

— Подпишешь два экземпляра договора, один тебе, другой мне, — Федор извлек из-под стола два листка гербовой бумаги с заготовленным текстом и протянул Ивану.

— В принципе, мне больше нечего добавить, — сказал главред, пока Фомин изучал ссылки на стандартные параграфы, сокращения и особенно тщательно — условия оплаты, — Роман Волхов тебе расскажет больше полезного по прибытии. Напоминаю, если ты даже прилетишь, а Карпенко уже нашелся — пятьдесят тысяч твои плюс компенсация за звездолет. А если примешь участие в успешных поисках — еще пятьдесят. Сейчас подписываешь договор — и я загружаю все необходимое в твой коммуникатор, записываю файл о журналистском ранге в твой паспорт. Останется собрать вещи и заехать в Департамент связи на имплантацию ключа. У тебя же нет мозговых имплантатов?

— Нет, у меня генная фобия, нейронное отторжение.

— И как ты собирался стать успешным репортером в нашем веке? Ну ладно, для ключа нервы не важны. Так что решил?

В тот момент Иван был ближе всего к тому, чтобы послать главного редактора в неприличном направлении. Одно дело — пропавший чудак и гоняющиеся за ним сумасшедшие. Но если издание так просто дает ему доступ к передатчику Вайхмана — такая щедрость не укладывалась в голове, в нее не верилось. Но Иван не ушел. Он сказал:

— Была у меня девушка, Каталина, Кэт. Она часто мне говорила, что я ничтожество, скучный, унылый, нищий, ну, и так далее. Мы с ней ссорились. И она убегала из дому, оставляла дверь нараспашку, напускала холод. А потом я брал машину напрокат, искал ее. У Кэт было много друзей, она выключала коммуникатор. Но я как-то находил, ждал ее под окнами с дорогущими цветами, иногда всю вашу зарплату на эти розы спускал. И никогда не поднимался в квартиры ее друзей. Может, боялся, что меня прибьют, ее любили парни «без тормозов». А потом она выходила, разогретая, успокоившаяся, жадно вдыхала запах цветов. Иногда мы даже не ждали до дома, в машине все делали. И мне больше всего нравилось, когда Кэт шептала, что я у нее один-единственный. Вот почему-то нравилось чувствовать себя обманутым. Как сейчас. Здесь же подвох размером с главный храм ацтеков, а я соглашаюсь.

— Ну, мы же не твоя бывшая, — хмыкнул главред, удивленный внезапной откровенностью.

— Нет. Она сейчас замужем за солдатом наркомафии. Скоро родит ему сына. Выглядит счастливой, хотя муж ее иногда по пьяни избивает, — Иван взял ручку со стола, подписал оба экземпляра и полез в карман за паспортом.

После редакции Иван отправился в штаб-квартиру Лагартского департамента связи. Здесь, проверив документы, репортера усадили в белой комнате, куда вскоре вошел пожилой сеньор с подносом, на котором лежали хирургические инструменты и коробочка с заветным имплантатом.

— Куда вы собираетесь, молодой человек? — спросил врач, делая обезболивающий укол в руку Ивана.

— На Аркаим. Подменяю коллегу, пропавшего без вести на задании.

— О времена! Когда я был молод, мне никто бы не доверил такой прибор для связи, даже взрывайся планета под ногами.

Иван Фомин хотел сказать, что во времена молодости почтенного врача ничего подобного технологии Вайхмана не существовало. Но промолчал. Может, сеньор не так и стар, просто жизнь тяжелая. Ему могло быт как семьдесят, так и сто двадцать земных лет. Последнее — вряд ли, если бы старик мог позволить омоложение — зачем работать за мизер на Департамент связи? В любом случае передатчик Вайхмана начали применять меньше десяти лет назад. Наиболее распространенная, связывающая разные планеты Галактического Конгресса и узлы информационной сети Олнет система передатчиков мегасветовых волн имела очевидный недостаток: для космических расстояний такая связь была недостаточно быстрой. Донесения преодолевали расстояние между двумя самыми отдаленными друг от друга колониями за полтора земных месяца.

Относительная медлительность мегасветовой волны особенно остро проявилась во время последней большой войны человечества с другой цивилизацией и их Конфедерацией Хилим-ла. Телепатическая связь инопланетян хоть и требовала очень редкого таланта, но позволяла доставлять информацию адресату гораздо быстрее, чем человеческая техника. Над альтернативой военному мегасветовому передатчику и трудился профессор Вайхман и его команда. До заключения мира с Хилим-ла новый передатчик не был готов. Однако через несколько земных лет после войны ученые добились успеха. Передатчик Вайхмана работал не на принципе волн, он искажал пространство, почти моментально передавал сообщения на неограниченную дистанцию. Конечно, скорость имела свою цену. Даже передача пары строчек текста методом Вайхмана требовала объема энергии, вырабатываемого одновременно всеми электростанциями весьма индустриализированной планеты. Огромные многоэтажные приемники-трансляторы Вайхмана к моменту начала истории Ивана Фомина функционировали лишь на пятнадцати из нескольких десятков человеческих планет. Незадолго до описываемых событий передатчик запустили и на Аркаиме.

Ивану как раз зашивали во внутреннюю сторону предплечья универсальный ключ Вайхмана — цилиндрик в полтора сантиметра длиной. В памяти этого цилиндра хранился очень сложный для взлома идентификационный код, детектор ДНК владельца ключа (Ивана в данном случае) и маячок, указывающий местоположение передатчика. Если Ивану нужно было передать сообщение, он его набирал через простую программу на коммуникаторе. Сообщение обычным образом уходило на планетарный передатчик Вайхмана. Затем запускался алгоритм чрезвычайного получения энергии из планетарной электросети. В зависимости от совершенства энергетики на планете через пятнадцать минут — час сообщение уже читали на другой планете, где стоял свой передатчик-приемник.

Ключи к передатчикам Вайхмана создавало и распределяло Министерство связи и информации на столице Конгресса Человечества, Ялусе. За ключами следила Специальная Служба Безопасности Человечества. Поэтому даже большие корпорации не рисковали жульничать со сверхбыстрой связью. Для допуска во внутренний круг центрального правительства существовали свои критерии, часто просто больших денег и наглости для этого не хватало, с метрополией никто не хотел ссориться. Ключ к передатчикам доверяли только военным, важным политикам и самым авторитетным средствам массовой информации. За раз одним сообщением можно было передать лишь строку текста размером пять на девяносто две точки. Использование передатчика чаще, чем раз в семь дней, могло стать основанием для тюремного срока «за злоупотребление». Теперь вы понимаете, почему Иван так насторожился, когда узнал о ключе?

— Я закончил, — врач убрал клеевой пистолет, и репортер пошевелил пальцами, оглядывая новый красный бугорок у себя на руке. — Немного сегодня поболит. Коммуникатор отправит сообщение, только если до ключа не более трех футов. Руку не ударять, в бане не засиживаться, не оборачивать фольгой и свинцовой тканью, не входить в сильное магнитное поле. Этот имплантат хоть и дорогой, но весьма уязвимый. Не забудьте прийти и вырезать ключ по завершении командировки. Надеюсь, вы действительно летите на помощь пропавшему товарищу, а не, например, транслировать дурацкие сообщения со свадьбы очередного богатенького сынка по кличке Мигелитто или Эль Ниньо. Бывайте здоровы!

Прощаться Ивану было особо не с кем. Последние месяцы он отдыхал среди кипарисов в оранжерее над теплыми источниками. Там были столики, на которых пожилые горожане играли в традиционное домино, кто хотел развлечения позатейливее — играл в маджонг. Пара стариков, Камилло и Этьен, пожелали Фомину удачно слетать и обещали держать набор домино готовым к его возвращению — вот и все прощания.

Дома Иван собрал необходимые вещи: складную посуду, запасные аккумуляторы, легкий утепленный костюм из синтетики, еще несколько мелочей. Затем отправил короткое видеосообщение родителям. Они жили на другой планете. Иван Фомин родился и достиг возраста четырнадцати земных лет на Багратионе, куда более теплом и гостеприимном, чем Лагарта. Но эту колонию зацепила война с инопланетянами Хилим-ла. Хотя непосредственно на Багратионе не велось боевых действий, общая разруха в экономике, перевод индустрии в военную плоскость, массовое внедрение автоматики взамен живых рабочих и отмена всех льгот для населения — война дала свой результат. Да и много граждан Багратиона, мужчин и женщин (особенно в конце войны, когда в добровольческие бригады охотно набирали женщин), погибло в боях на других планетах.

Война принесла немало бед и большому семейству Фоминых, ее последствия заставили младшее поколение улететь с планеты в поисках лучшей жизни. У Ивана было два брата и сестра. Только самый младший остался дома и к настоящему моменту работал оператором искусственного интеллекта (подробности Иван, как гуманитарий, не понимал). Сестра отправилась в далекую геологическую экспедицию, так и осталась там работать на долгие годы. Иван получил образовательную стипендию корпорации «Климат-тэк», полетел учиться в Обществоведческий колледж на планете Ангельск, затем корпорация распределила его на Лагарту. Старший брат весьма успешно содержал торговую фирму на Серакане, но имел неудачу съесть неправильную еду, когда местный синдикат, обезумев в своей грызне за власть, устроил массовые отравления для удара по репутации конкурентов. Брат выжил, однако его частично парализовало, он вернулся на Багратион почти беспомощный, уход за ним отнимал все силы родителей Ивана. Поэтому, наверное, они редко обменивались сообщениями со средним из своих сыновей. В отправленной перед отлетом на Аркаим записи Иван просто сказал, что летит на другую планету по работе, пробудет там пару недель, после чего вернется на Лагарту. Ни слова об опасностях.

Космопорт встретил Ивана неприветливо. После беглого осмотра дежурными на входе репортера пропустили в главный зал. Пол здесь украшали схематичные изображения ящериц, змей и прочих рептилий. Похожие на тех же змей, длиннющие очереди пассажиров медленно ползли к стойкам регистрации. В терминале было полно полиции, подразделение по борьбе с контрабандой оружия и наркотиков, усиленное бойцами антитеррористического спецназа. Вид у расхаживающих по залу стражей порядка был весьма зловещий. Единой униформы им не закупили, только нарукавные знаки-маячки системы распознавания «свой-чужой», электромагнитные винтовки и красные защитные маски с электронными очками. И название у них было не номер полицейской части, а «Десаградорес», «Кровопускатели». Вообще весь этот набор полицейских отрядов Лагарты, все «калаверас», «лобос», «муэртос» и прочие давно уже прогнили и продались. Полицейские ненавидели граждан, которых, по идее, защищали, ненавидели и своих коллег из других подразделений.

Кровавые расправы с конкурентами, бессудные убийства, торговля наркотиками, продажа секретной информации — полиция, казалось, занималась чем угодно, кроме поддержания закона. От этого выигрывал официально главный враг полиции (а неофициально — ее крупнейший работодатель), союз наркомафиозных испаноязычных картелей «Ацтлан». Мафия была едина и сильна, как никогда ранее на Лагарте. Основу ее могущества составляли эффективная сеть продажи и производства всего запрещенного, большой резерв «пушечного мяса» из трущоб и привлекательная для молодежи идея всеобщей справедливости, чудным образом соединенная с агрессивной пропагандой превосходства латинской нации над остальным человечеством. Среди картелей «Ацтлана» случались и междоусобицы, но внутренний суд весьма успешно находил ответ на главный вопрос: «Кто первый начал?» И зачинщика потом наказывали без сантиментов, с удушением собственными кишками и сжиганием в бочках. На тот момент официальные власти Конгресса ничего не могли противопоставить «Ацтлану». Или почему-то не хотели.

Иван топтался в очереди, а мимо то и дело проходили патрули, катились небольшие гусеничные роботы с детекторами запрещенных веществ и заготовленными парализаторами. Даже пока Иван ждал, на его глазах полицейские вытащили из очереди двоих человек и куда-то увели. Полиция в основном охотилась на своих сограждан, с русскими предпочитали не связываться. Ивану казалось, он чувствует бессильную злобу под красными масками проходящих мимо «хранителей порядка».

К счастью, паспортный контроль прошел гладко. Клерку с поста на входе доложили про имплантированный в руку ключ Вайхмана, он подумал, будто Иван — важная персона, быстро проверил выездную визу и пустил Фомина дальше. Маленький вагончик довез Ивана по туннелю к выходу на продуваемую всеми ветрами посадочную площадку, где ждал большой лайнер, «Санта-Анна». Еще три долгих часа ожидания в каюте без окон, пока таможня закончит издеваться над пассажирами, — и звездолет, трясясь, начал быстро набирать высоту, завывая маневровыми двигателями. Затем Ивана, пристегнутого к койке, побросало, пока корабль занимал разгоночную орбиту. Наконец из динамиков раздался голос капитана, проговаривающего приветствие по-испански. Затем, следуя правилам вежливости, капитан перешел на русский: «Приветствую, дамы и господа пассажиры, на борту нашего лайнера «Санта-Анна». Я, капитан Франциск Чавес, работаю на корабельную компанию «Рекорридо Сол», и отвечаю за комфорт и безопасность предстоящего полета. Сначала мы отправимся к колонии на планете Рос, затем пересечем Русский Сектор с остановками на планетах Ангельск, Давилово, Владимир, высадка и посадка на орбитальной станции, без захода в космопорт Владимира. Конечная остановка — колония Аркаим. Ориентировочное время в пути… Диос мио! Что вы… как вы… Кто им разрешил стыковку?!! Да если мы сойдем с орбиты, мы же столкнемся…» Динамики перестали транслировать.

Свет потускнел, остались только аварийные лампы. Соседи по каюте забеспокоились, начали переговариваться. Кто-то отстегнулся от койки, встал и вышел в темный коридор. Правда, почти сразу забежал обратно и сжался в углу каюты. Послышалась возня, ругань, умоляющие возгласы. Потом мимо открытой двери в каюту группа людей проволокла брыкающегося мужчину. Один из группы задержался в дверях, оглядел пассажиров. Был он в черном костюме с дурацким на первый взгляд большим зеленым бантом. Обрит налысо, над верхней губой, где обычно растут усы, — татуировка, два отдельных перепончатых крыла, вроде от летучей мыши. Нетопырь среди татуировок «Ацтлана» не сообщал о своем носителе ничего положительного.

Бандит обвел каюту немигающим взглядом черных глаз. Иван был уверен, если бы ему понадобилось убить кого-то из напуганных пассажиров, сделано это было бы с абсолютно нейтральным выражением на лице. Вообще при взгляде на бандита Фомин вспомнил подкатывающий к платформе скоростной поезд с горящими фарами и стеклом пустой кабины, за которым не сидел машинист. На вагонах некоторых поездов тоже рисовали летучих мышей и птиц.

Оценив обстановку, гангстер безмолвно пошел дальше по коридору. Крики стихли. Через пару минут звездолет качнуло, будто от борта что-то отвалилось, наверняка челнок.

— Как же достали эти упыри!!! — выругался по-русски бегавший смотреть в коридор пассажир. Но выругался он почему-то шепотом.

Иван в очередной раз стал свидетелем, как обстоят дела на Лагарте. Внизу, на планете, вооруженная, как для межзвездной войны, полиция регулярно проводит рейды с обысками и зачистками, а в это время бандиты открыто носят на лицах свои опознавательные знаки, берут на абордаж разгоняющиеся звездолеты и похищают неугодных людей. Динамики опять включились, но капитан уже не здоровался с пассажирами. Он вздыхал, ругался испанскими словами сквозь зубы и раздавал указания для повторного выхода на разгоночную орбиту. Похоже, микрофон он включил случайно, да так и забыл. Несмотря на возникшую заминку, экипаж старался, на сверхсветовую скорость лайнер вышел хорошо. Никого из каюты Ивана не стошнило.

После нескольких часов полета люди на борту успокоились, разбрелись по палубам. И русские, и латинцы, и граждане совсем далеких планет дружно ругали бандитский беспредел, но все сошлись на том, что «обычных и невиноватых людей так похищать не будут, наверняка он сам из «этих». Жертва «Ацтлана» летела одна, экипаж вроде условился из-за большой очереди на разгон, что полиция поднимется на борт уже на следующей планете, на Росе. Постепенно пассажиры начали обсуждать темы вроде: «Какую систему отопления выгоднее установить в дом» или «Как на обратном пути провезти побольше инопланетных фруктов через таможню». Иван сел на лавочке в сквере, разбитом посреди главной палубы. От нечего делать он открыл в коммуникаторе текст той злосчастной статьи, которую не захотели публиковать. Вот этот текст:

«Сейчас, когда военная операция в городе Коразон-дель-Фуэго завершилась, я бы хотел написать немного не о самих боях. В конце концов, если вы хотите узнать побольше о методах армии, о тактике, увидеть перестрелки на улицах, наши материалы и материалы других репортеров — все есть в открытом доступе.

Я бы хотел написать о знании и вере. Мне довелось стать свидетелем, как солидный кусок общества на планете Лагарта отказался от знания. От знания, что почти наверняка завтра в его жизни будут такие вещи, как зарплата, еда, пусть и синтетическая, возможность сделать небольшой подарок или просто сказать ласковые слова своим любимым, посмотреть на закат с вершины пирамиды и так далее. Это было не полностью точное знание, ведь и солнце Лагарты может внезапно погаснуть. Но люди отреклись даже от такого знания о завтрашнем дне в пользу веры. Веры во что? Могу ошибаться, но это вера в кровавые жертвоприношения, в грабеж магазинов, которые завтра опустеют навсегда, в страшные наркотические сны.

Сначала эту веру приняли молодые люди, но и старшее поколение тоже отказалось от знания. Я помню, как мы снимали видео про убитого пулеметчика боевиков. Бывший профессор геофизики возрастом в шестьдесят пять земных лет.

Произошедшее на нашей планете — не что-то уникальное. В первое десятилетие после галактической войны с Конфедерацией Хилим-ла бунты и беспорядки прокатились по многим колониям. Где-то это был протест против ужесточения борьбы с наркотиками. Где-то — кровавый выплеск религиозной ненависти. Были и сепаратизм против Конгресса, и просто гнев голодных и обездоленных. На Лагарте все эти компоненты смешались в одном восстании, как его называют из теплых и безопасных квартир, в «Заре"Ацтлана"».

Мне кажется, у ряда антиправительственных выступлений есть общая черта. Это были колонии тыла, на которых не шли битвы Великой войны. С одной стороны, граждане этих планет пережили гибель соотечественников в межзвездных операциях, экономический спад, постоянные кадры разрушений в СМИ и военную пропаганду. Они узнали, что человечество может принести огромные жертвы и при этом всего лишь вернуться к тому, с чего начинали, где зародился фронт. Что одни лишь красивые лозунги и готовность убивать не всегда ведут нас туда, где жизнь лучше. Для многих необходимость просто работать, отстраивая мир после войны с Хилим-ла, долгие годы работать, эта необходимость оказалась непосильной ношей. Такой, что целые народы отказались от знания в пользу новой веры, а на самом деле старого и простого решения: ликвидации несогласных, грабежа и изменяющих сознание препаратов.

Стоит человечеству узнать что-то важное про эту Вселенную, как оно, словно в страхе, жмурится и верит, что все не так. Например, только человечество в очередной раз на печальном опыте убедилось, что война не решает проблемы, — и вот вера «Ацтлана» велит воевать нам дальше.

Знание о мире и вера сменяют друг друга в странной пульсации, знание расширяется до определенного предела, но затем его сжимает со всех сторон вера с ее догмами и предрассудками. Не подумайте, я, честно, не выступаю против религий как выражения веры. Каждый день Вселенная задает новые вопросы, человек не может знать все ответы, мы вынуждены с помощью веры рисовать картину непознанного.

Однако необходим баланс между жестким знанием и такой же жесткой верой. Если проводить аналогии, новая жизнь для человечества — за дверью, которую открывают одновременно знания и вера. А ключ — как медаль, которую можно приложить к двери лишь одной стороной, верой или знанием, за раз.

Хотелось бы, чтобы мы, люди, ценили уже познанное, но и верили в лучший мир вокруг, в который мы можем принести новое, не убивая себе подобных и вообще поменьше разрушая.

Наверное, вы уже слышали такие призывы против всего плохого раньше, вам скучно. Но без новой грани между знанием и верой мы будем раз за разом наблюдать, как молодые люди с удовольствием жгут созданное стариками. И однажды это может распространиться на все колонии Конгресса. Как показал недавний захват крестоносцами колонии Норг, большая война всегда наготове».

Иван дочитал свою статью и подумал, хорошо, что этот текст не поместили на сайте. Звездолет вряд ли бы тормозили, а вот подрезать в подъезде Ивана могли. После чтения Фомин отправился спать. Занятий во время полета было немного: спать, кушать химические пайки и смотреть выпуски новостей, долетающие из звездных систем по пути.