Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях

Антонина Евстратова

Накануне войны молодая девушка рожает ребенка и пытается от него избавиться. Спустя много лет она снова появляется в жизни своей дочери и переворачивает весь её мир.

Глава 10. Страх перед родителями

Нюрка забрала у него ребенка и гордо пошла к палаткам.

Женщины с визгом встретили Марию, они все сразу накинулись на нее с поцелуями и поздравлениями.

Но прозвучал хриплый голос бригадира, — вороны, что вы набросились на девчонку, как на добычу? Оставьте ее в покое, она еще не совсем здорова!

Мария уважала ее за прямоту и справедливость, и теперь стыдливо смотрела на нее.

— Как назвала дочку?

— Пока никак!

— Отец с матерью знают?

Мария опустила глаза, губы задрожали.

— Ну, что ты? Не надо так воспринимать, не знают, так узнают, еще как будут рады! Дитя, это же Божья благодать! — успокаивала ее бригадир.

— А кто же счастливчик, Мария, кто отец дочери?

Двадцать любопытных глаз впились в Марию и, затаив дыхание, ждали ответ.

— Он военный! — смело начала она, — служит в Славгороде. Мы с дочкой поедем к нему чуть позже.

— Мария, а ты принеси его фотографию! — сказала Нюрка.

Пока она была в палатке, Нюрка рассказывала, какой отец у дочки Марии.

Мария достала из чемодана фотографию, поцеловала любимого, погладила по его лицу, вынесла и отдала бригадирше. — Вот смотрите.

Сейчас же все девушки окружили её. На них смотрели, влюбленные глаза молодого красавца в военной форме, ремень через плечо, и в военной фуражке. На груди значки, а на пагонах по четыре звездочки. Рядом с ним Мария.

— Ох, ты! — воскликнула бригадир, — вы только посмотрите, вот это генерал! Какая красивая пара! И дочка будет красивой! — Она с минуту смотрела на фотографию, — вот это красавец! — перевела взгляд на Марию, — очень колоритный мужчина! — и вернула ей фотографию.

— Девушки, а, что мы здесь столпились? Марии нужен отдых! Иди, Мария, укладывай свое сокровище! — она хотела заглянуть под уголок платка, но тут же отдернула руку, — так хочется взглянуть на нее, но пока нельзя, можно только через месяц, и кто такое придумал?

С приходом Марии, лагерь оживился, разговоры о ней не прекращались. Некоторые женщины жалели, что такая красавица, из-за ребенка может, никогда не выйти замуж. Некоторые удивлялись ее смелости, а больше бесшабашности, вот так просто, взять и довериться незнакомому мужчине, а после кусать себе локти!

Одна из всех женщин Шурка «Мосол», не удивлялась и не жалела её, наоборот ругала: — Я не нанималась доить лишних коров, никакого отдыха! — бурчала она, — почему я должна обрабатывать ее, пусть уезжает домой, а вместо нее, другая доярка придет!

После окончания утренней дойки бригадир зашла к ней в палатку. — Я слышала, Шура, ты уходишь из лагеря!

— Кто вам сказал? — её длинное, худое лицо вытянулось еще больше, — никуда я не ухожу! Я сказала, что не хочу работать за Марию, только и всего!

— А теперь слушай сюда, не хочешь помогать и не надо! Никто тебя не заставляет, но Марию не трогай, не настраивай женщин против неё, услышу, хотя слово, выгоню! Поняла?

— Поняла! — со злостью ответила Шурка.

Мария вошла в свою палатку, положила дочку на топчан, и сама легла рядом, дала ей грудь. Страх перед родителями не покидал ее ни на минуту, она и представить себе не могла, как прийти домой с ребенком! И уже пожалела, что родила, проклинала тетку, что разлучила ее с любимым, сейчас бы, она не страдала, а была бы самая счастливая! А сейчас её глаза не просыхали от слез.

— Мария, ты это брось, у тебя в грудях молоко перегорит, чем тогда будешь кормить ребенка? — тоном матери сказала Нюрка.

— Не знаю, Нюр, что мне делать, как подумаю о родителях, сердце мое сжимается, не примут они нас!

— Не говори так, ты еще не знаешь, что будет, может, наоборот будут рады!

— Нюрочка, ты не знаешь мою мать, она не простит мне мой грех!

— Какой грех? Дитя, это Божий дар!

Но Марию ничто не успокаивало, она плохо спала и почти, ничего не ела, и получилось то, о чем предупреждала Нюрка. Девочка постоянно плакала, доярки догадались, что у Марии нет молока, и решили, прибегнуть к древнему методу. Размочили пряник в коровьем молоке, положили в марлю, закрутили и поднесли ко рту малышки. Почувствовав запах молока, она открыла ротик, искала сосок, еда ей пришлась по душе, насытившись, она заснула. Доярки с облегчением вздохнули и спокойно ушли на дойку.

От страха перед родителями Мария искала выход из того, что с ней произошло, и она его нашла, у неё промелькнула мысль избавиться от ребенка. Выждав, когда лагерь опустеет, завернула малышку в платок, прижав к своей груди, вышла из палатки, озираясь по сторонам, спустилась с пригорка. Она бежала, и сама не знала куда, но четко знала зачем. Ее гложило чувство страха и стыда. — Мой стыд ребенок! — сверлило в ее голове. — А, что ребенок? Никакого ребенка не было! Не было и все! — сказала она себе. Подбежала к дереву, где совсем недавно корчилась от болей. — Вот и травка примята, здесь мне было очень больно, а с тобой, моя девочка, стало еще больнее! — прижала дочку к груди, открыла уголок платка, коснулась губами к розовенькому личику. — Прости, малышка, другого выхода у меня нет! — Осторожно положила ребенка под дерево, постояла над ним с минуту, посмотрела по сторонам, никого поблизости нет, сделала несколько медленных шагов, а потом необорачиваясь побежала к лагерю.

Все это время, Нюра наблюдала за Марией и шла за ней, стараясь быть незамеченной. Как только Мария отбежала от дерева и скрылась в ложбине, она сразу же подбежала к ребенку, взяла на руки, открыла уголок покрывала, девочка спала, сладко посапывая крошечным носиком. Некоторое время Нюрка была в растерянности.

— Что же мне делать с тобой, девочка? В лагерь тебе нельзя, и как ты здесь оказалась никто не должен знать! — Она решила отвезти ребенка к Матрене, и в этом поможет ей пасечник. Не обращая внимания на царапины на ногах от валежника, она пробиралась через кустарники. Больше всего её тревожила малышка, — вдруг расплачется на всю забоку, и неизвестно кто выйдет на плач новорожденного? — Ещё издали, она почувствовала запах дыма. — Ну, слава Богу, теперь мы на месте! — она облегченно вздохнула и свернула к дому пасечника.

Он возился у брички, видимо запрягал лошадь и был безмерно удивлен, когда Нюра с ребенком подошла к нему.

— Здравствуй, дядя Вася, — тихо сказала она.

— Здорово, Нюр! — глаза его расширились, — а ты, что с ребенком?

— Это дочка Марии, а сама она приболела!

— Он выпрямился, лицо его помрачнело, приподняв с широкого лба козырек фуражки, гоготнул, — а, что с ней?

— Да, ничего серьезного!

— Я же ей говорил, рано еще на работу, отлежись, наберись силы!.. Так нет, не послушала и что? — он приподнял руку и резко махнул, — и вот результат непослушания!

— Дядь Вась, мне срочно надо в Камышенку!

— Хм, срочно ей надо! Хорошо, что я задержался со своими собаками, могла бы и не застать меня! Мне, Нюр, тоже нужно в Камышенку, причем срочно!

— Ой, дядя Вася, как повезло мне, не то не знаю, чтобы я делала с ребенком? — мгновение, помолчав, с осторожностью спросила: — А вы возьмете нас с собой? — и умоляюще посмотрела на него.

Пасечник повернул к ней голову, приподнял бровь, — за сорок пять лет жизни, глупее вопроса не слышал! — Я похож на животное, чтобы не взять вас, а? Эх ты, Нюра, Нюра!

— Ну, прости, дядь Вась, кто знает, может, у вас свои дела и вам не до нас!

— Вот если бы ты была без ребенка, может, быть тогда мне было не до тебя! — сказал он шутя. А после с обидой проговорил: — К вам с душой, а вы все по больному месту! Да вы для меня, стали как родные! — он громко шмыгнул носом и отвернулся.

— Дядь, а можно я соску с медом сделаю для неё? — она глазами показала на малышку и вопросительно посмотрела в черные глаза пасечника.

Он окинул ее обидчивым взглядом, но, сдержав гнев, сказал: — Иди в дом, ведро с медом в сенях на лавке стоит, там и крынка, налей в нее меду.

— Зачем наливать в крынку, дядя Вася? Мне надо чуток, только хлеб подсластить!

— Наливай, кому сказано? Отвезешь домой. А я пока набросаю соломы в бричку!

Нюра забежала в дом, положила малышку на топчан, убрала с ее лица покрывало. — Девочка моя, да ты не спишь! Сейчас я накормлю тебя! — она приготовила медовую соску и сунула ей в ротик. Девочка сразу же ухватилась за нее и, причмокивая, сосала.

Сердце Нюрки радостно сжалось, она улыбнулась, — а я, что говорю? Вкусный мед у дяди Васи! — Она налила мед в крынку, отпила от нее со стакан, запила холодной водой из алюминиевого ковша, крякнула от удовольствия, облизала медовые губы. Взяла малышку и крынку с медом подошла к бричке.

— Ну, как все сделала, мамаша?

— Да, все, как вы сказали! — она довольно улыбнулась.

«Пасечник осторожно взял из ее рук ребенка, заглянул под уголок покрывала, задержал свой взгляд на крошечном розовом личике, улыбнулся, — спит, как ангелочек», — шепотом проговорил он. Когда Нюрка удобно расположилась на бричке, подал ей малышку, сам сел впереди, крынку с медом поставил рядом с собой и обложил ее соломой, ослабил вожжи, тихо сказал: — Ну, милая, поехали!

Лошадь не спеша, поднималась в горку, а по ровной дороге, бежала трусцой.

Всё время они ехали молча. Пасечник думал о Матрене, какая она стала, ведь прошло восемнадцать лет с тех пор, когда он уехал из деревни.

До Камышенки доехали быстро.

— Нюр, тебя, где высадить? — тихо спросил пасечник, боясь разбудить ребенка.

— У избы Матрены.

— У Матрены? — удивился пасечник.

— Да тише ты, дядь, приехали уже, останови!

— Тррр, — произнес пасечник и натянул вожжи.

Лошадь остановилась, он помог Нюрке с ребенком слезть с брички.

— Спасибо, дядя Вася, а обратно, когда поедешь?

На минуту он задумался, — думаю, через час!

— Захватишь меня с собой? Мой дом рядом с Матреной, вот он! — она мотнула головой в сторону дома.

— Заберу и отвезу, куда я денусь? Ты мед-то забери, не то снова увезу! — усмехнулся он.

— Ой, дядя Вася, спасибо! — она взяла кринку, — запах какой, даже на улице слышно!

— Вот уж никогда не думал, что еще раз придется увидеть Матрену! — сказал он не то Нюрке, не то, кому ещё.

Нюрке было любопытно посмотреть на их встречу, и она с нетерпением ждала, когда это произойдет.

Пасечник снял с головы фуражку, бросил её на телегу и старательно пригладил свои отросшие до плеч черные волосы.