Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях

Антонина Евстратова

Накануне войны молодая девушка рожает ребенка и пытается от него избавиться. Спустя много лет она снова появляется в жизни своей дочери и переворачивает весь её мир.

Глава 3. Борьба с голодом

Прошло два года, как закончилась Великая Отечественная Война, а в деревне продолжалась война с голодом, он уносил человеческие жизни каждый день.

— Видимо, Господь Бог отвернулся от нас, — с горечью говорила Матрена, — за то, что Землю-Матушку залили кровью, изранили взрывами снарядов, усыпали трупами людей, да и не только человеческими! От того может, и урожая нет, да и с чего ему быть? — В огородах сеяли только тыкву и огурцы, вместо клубней картофеля ложили от него очистки, недаром говорят: «Что посеешь, то и пожнешь»!

С весны и почти до первого снега, люди, как животные паслись по холмам, полям и пашням, в надежде набрать хлебных колосков или мерзлой картошки. И если кому-то посчастливилось набрать узелок колосков, прятали под самые интимные места от посторонних глаз. После шелушили, жарили и ели по зернышку, утоляя голод. До сих пор ощущается вкус жареной пшеницы и ржи и, кажется, нет ничего вкуснее!

Трудно сейчас поверить в то, что за колоски лишали свободы. Доносчиков было много и все друг друга боялись.

Ели все, что летало, бегало, ползало и ходило. Кошек, собак и даже крыс, в деревне не осталось.

В небольшой речушке без названия, глубина местами по грудь подростка, ловили мелкую рыбу подолами своих платьев, рубахами и платками. После, жарили без масла на воде и ели целиком с потрохами. Голод неумолимо уносил жизни людей.

Матрена выбивалась из сил, но собак, кошек и тем более крыс, на столе у себя не могла представить.

— Лучше умрем, но такого не допущу! — говорила она.

Еще при жизни ее мужа, задолго до войны зарезали молодого бычка, а шкуру от него оставили для выделки на сапоги. Муж был мастером на все руки, но болезнь его скрутила, а шкура так и осталась нетронутой, высохла в сухарь, и про нее давно забыли.

Тоня с Юрой младшим сыном Матрены хотя и были маленькими, но вели себя по-взрослому, помогали матери перекапывать огород, в надежде что-нибудь найти из овощей и когда это случалось, они с нетерпением ждали, когда мать сготовит и скажет: — Дети, идите есть!

В этот день, играя в прятки, Тоня спряталась за дверью, где весела шкура, от прикосновения к ней она испугалась и закричала: — Мама здесь «Бирюк»!

Матрена поспешила к ней и увидела за дверью у самой стены, что-то накрыто тряпкой, которая по сроку давности истлела. Она вспомнила, как муж оставил эту шкуру для выделки на сапоги.

Как же она была рада, что не выкинула ее раньше.

Сейчас же она отрезала от шкуры кусок, опалила шерсть, два дня вымачивала в воде, а после сварила холодец.

— Тоня, Юра, идите есть! — позвала она детей.

Дети с удовольствием кушали, а она благодарила Бога, что дети будут сыты, пока шкура не закончится.

— Почему, мам, ты не ешь? — спросила Тоня, — вкусно, попробуй, — и протянула ей ложку с холодцом.

— Я уже поела, а вы ешьте, ешьте! — ласково сказала она.

Она была очень брезгливой и не могла себя пересилить, хотя бы попробовать, от одного виду этой еды, ее выворачивало наизнанку. От голода, силы покидали её, очаровательные глаза запали, нос заострился.

— Ноги вытяну из-за своей брезгливости! — ругала она себя.

А в это время в совхозе держали овец, кормов для них, как и людям не было. Несчастным скормили даже солому, которой была накрыта крыша кошары. Животные погибали не только от голода, но и от морозов. Каждый день, рабочие вывозили трупы особей далеко в поле, сбрасывали в яму и закапывали. Об этом дошли слухи до жителей деревни, они умоляли управляющего совхозом, отдавать им замерзших овец, чтобы как-то поддержать семьи, но тот наотрез отказал, и даже пригрозил: — Узнаю, кто возьмет, пойдет под суд!

У Марии — дочери Матрены, подружка работала на кошаре, еще с вечера, она предупредила Марию: — Завтра ночью будут вывозить овец, если хочешь, пойдем со мной, я зайду за тобой. Попробуем раскопать яму и, хотя бы одну овцу на двоих принесем домой!

— Конечно, Нюр, пойдем, только ты не забудь зайти!

— Как можно, подруга? Обязательно зайду, ты жди меня и возьми веревку, она нам пригодится.

На следующий день, как нарочно к ночи разыгралась непогода, поднялся штормовой ветер со снегом, света белого не видно. Это было безумием, чтобы решиться идти в лапы смерти, но метель не остановила девушек, они надели на себя фуфайки, отцовы штаны, теплые старенькие платки, изношенные до дыр валенки, и брезентовые верхонки.

Привязались веревкой друг за друга, чтобы не потеряться и шли шаг вперед, два назад.

— Ничего, Мария, пурга нам на руку, — утешала ее Нюра, — никто не увидит нас, и «горбун» будет сидеть дома, черти бы его с квасом съели!

— Не говори, Нюра, носит же его земля!..

Сколько нам еще идти, Нюр? — часто спрашивала Мария.

— Может, мы сбились с дороги?

Нюрка начинала злиться на бесконечные её вопросы, — откуда я знаю, мне тоже так кажется, что сбились, но, как сейчас разберешь, ничего не видно! Ну, не возвращаться же назад, по моей памяти, яма должна быть где-то рядом!

Внезапно, они наткнулись на высокий бугор, Нюра поняла, они на месте.

— Ну, вот, Мария, здесь наш неприкосновенный запас, склад с мясом! — прикрывая рот рукой от шквального ветра, крикнула она под ухо Марии.

— Ну, что, Нюр, отдыхать некогда, полезем за мясом!

Нюра обтерла верхонкой обледеневшие ресницы, — начнем, подруга!

— Ну, с Богом, пусть он поможет нам, — сказала Мария, глотая ветер.

Не менее часа ушло на расчистку ямы от снега. А после долбили штыковыми лопатами замерзшую землю. Веревка, которой, они были привязаны друг к другу, мешала им размахнуться, но без неё нельзя, ветер унесет каждую как соломинку.

Прошло несколько часов, пока они наткнулись на замерзшие тела животных.

— Кому было охото закапывать этих тварей так глубоко? — сказала Нюрка.

— Фу, Нюр, откуда несет зловонью? Ажно голова кружится!

— Это овцы разложились, которых закопали месяц назад.

Марию стошнило.

Нюрка рассмеялась, — ничего, подруга, от этого не умрешь! А вот с голоду… точно ноги вытянешь, так что давай, вытащим свеженьких барашков, а завтра накроем праздничный стол!

Только под утро девушки пришли домой.

— Ну, слава Богу! — сказала Мария, соскребая замерзший снег с пушистых ресниц. — Ой, мам, еле дотащила две овцы, такой сильный буран, ничего не видно! Снегу навалило, выбились из сил, думали не дойдем, замерзнем! Я хотела уж бросить одну, но жалко было, столько протащила, а после подумала, другого случая, может и не быть!.. Хорошо, что взяли с собой веревки, туши привязали к себе, а иначе не знаю, смогли бы мы, что принести или нет! Ну, слава Богу, помог Он нам, теперь детей немного поддержим!

Матрена с болью в сердце смотрела на дочь, прелестные губы ее задрожали, но она, никогда не позволяла себе плакать при детях. У нее и так не просыхали глаза с той минуты, когда дочь скрылась за занавесой бури, она стояла на коленях перед образом Богородицы и просила вслух: — Пресвятая, Дева Мария, помоги моей дочери, дай ей силы и укажи дорогу, пусть она видит твоими глазами, да пусть ослепнут глаза доносчика, Аминь.

— Полезай, дочь, на печку, погрейся и поспи немного, а то на работу скоро!

Мария, как кошка запрыгнула на горячую печку, почувствовав приятное тепло, с восхищением сказала: — Какое чудо печка, как на ней уютно!.. Я вот думаю, мам, настанет ли, когда-нибудь конец нашим мучениям?

— Это, дочь, одному Богу известно! Что поделаешь, такая жизнь у нас, никому мы не нужны! И за что наши мужики воевали и отдали свои жизни?

Они там, на верху от жира бесятся, а народ крыс ест, чтоб их там разорвало! Прости меня, Господи! — она перекрестилась. — Да враги у нас в правительстве сидят! Видела я одного, в газете была его фотография, Берия Лаврентий, по его физиономии видно враг он, хоть и пишут о нем хорошо, но я увидела в нем предателя, и сказала своим учителям, что думаю о нем, так они зашикали! — «Тише, никому больше не говорите, а то и вас и нас повяжут!» — Ничего, время покажет, кто был прав! А сколько там их таких?

— Ничего, мам, на некоторое время у нас есть что поесть!

— Да, дочь, но с каким трудом это досталось и, что это за еда? Им бы туда на столы нашу еду! — Наконец, успокоившись, она разделала овец, порубила на куски и вынесла на мороз. Часть мяса отварила и прожарила.

Дети ели с аппетитом, облизывали пальчики.

— Вкусно! Ешь, мам! И ты, Мань, ешь, смотри, какие кусочки зелененькие! — нахваливала Тоня.

Матери смотрели на детей и радовались, что они сыты и мясо можно растянуть на пару месяцев.

— Мам, ты помнишь, как мы жили хорошо до войны? — спросила Мария.

— Конечно, дочь, помню, богачами мы не были, но у нас все было, благодаря отцу!

— Да, мам, тятя у нас был мастером на все руки! А, каким был душевным, добрым и жалостливым отцом! Он всегда меня защищал, когда ты меня ругала!

Матрена тяжело вздохнула, — если бы, он тебя меньше защищал, может, у тебя была бы совсем другая судьба!