Камышенские сибирячки

Антонина Евстратова

Молодая девушка, унаследовавшая красоту, ум и характер от матери, а силу, смелость и решительность от отца, никого не допускает в своё сердце. Но вся её жизнь круто изменится из-за необдуманного ею поступка.

Глава пятая

признание

Через пару дней, Мария вернулась к родителям. Настроение было подавленным. Разлуку с любимым, она переносила болезненно. Из ее головы ни на минуту не выходил образ Ивана. Она, как бы перечитывала страницы любимой книги и думала о том, что с ней произошло, и что теперь делать, со своим горем?

Отец не мог не заметить, как Мария каждый день смахивает со щёк, вдруг появившиеся слезы. Еще больше, он был обеспокоен её болезненным видом.

Однажды, он посадил ее на колени, как в детстве и, глядя в ее влажные глаза, с тревогой спросил:

— Мань, признайся мне, тебя мать обидела? Так ты не бойся, скажи, я сумею защитить тебя!

— Нет, нет, тятя! — она уткнулась лицом в мощную грудь отца и так разрыдалась, что никакие уговоры ей не помогли. Наконец, слезы же ее и успокоили.

— Мария, ты только скажи, кто тебя обидел, ты же знаешь, я за тебя!…

После, она уже пожалела, что не рассказала отцу, как тетка обошлась с ней и отцом ее ребенка. Может, все было бы по-другому, а может, он бы сам поехал к тетке и все устроил. Но страх перед своей матерью, остановил её поделиться девичьим горем.

— Да нет, тять, все хорошо, только скучно дома сидеть, может, я работать пойду?

Отец обвел зорким взглядом дочь и подумал:

— Может, и действительно, для тебя будет лучше! А, что, дочка, все равно в нашем совхозе другой работы нет, если хочешь, иди, поработай дояркой! Там много молодежи, будет веселее.

Время шло, Мария заметно стала округляться. Ее подруга, Нюрка была постарше и опытнее, она все присматривалась к ней и думала.

— Что с ней происходит? — не выдержав любопытства, спросила:

— Мария, ты часом не беременна?

Этот вопрос, будто громом прогремел над головой Марии и жаром обдало с ног до головы. Она засмущалась, серо-зеленые глаза наполнились слезами, прислонившись к кирпичной стене коровника, медленно сползла на солому.

— Почему ты спросила? — Нюра окинула её взглядом и промолчала.

— Нюрочка, я расскажу тебе все, только ты никому! — глотая слезы, проговорила Мария, и как на исповеди перед батюшкой все рассказала подруге.

Нюрка с сочувствием выслушала ее.

— Ничего, Мария, не плачь. Расстраиваться тебе нельзя… — Мгновение помолчав, спросила:

— А родители знают?

— Да что ты, Нюра? Если бы они узнали, я бы уже в могиле была! Отец еще куда ни шло добрый, а вот мама! — она закрыла руками лицо и тихо заплакала.

— Ну, что мне с тобой делать? — Нюра обняла подругу, — вот что ты утягивайся, чтобы никто не заметил твоего живота, а я не скажу никому!

На работе Мария находилась допоздна, утренняя дойка в четыре утра и длилась до восьми часов, затем в четырнадцать и в двадцать часов последняя дойка. Практически днями, она находилась на ферме, домой возвращалась, когда родители уже спали, и утром уходила, они тоже спали, поэтому, ни мать, ни отец, никаких перемен за ней не замечали.

— Отец, не кажется ли тебе, что наша дочь изводит себя работой? — спросила мужа Матрена, — работает наравне с взрослыми женщинами! Я подумала, надо будет ей переждать зиму, пока пройдут морозы, а весной если захочет, может, пойти еще поработать

— Да, Мотя, я думал уже об этом, живем мы, слава Богу, жаловаться грех!

Матрена посмотрела в большие серые глаза мужа.

— Что это, отец, твои глаза на мокром месте?

— Ничего, мать, — он часто заморгал и поторопился встать, — пойду, посмотрю на хозяйство!

Матрена проводила его взглядом.

— Такой великан, а сердце мягкое, доброе! За тобой, я как за каменной стеной, и сам не обидишь и в обиду не дашь, — сказала она закрытой двери.

Чтобы переговорить с дочерью, нужно было, приложить максимум усилий.

— Ну, Мотя, наша Мария вся в тебя труженица, будет работать, пока не упадет! Мы не видим ее ни днем, ни ночью!

— Ничего, отец, сегодня мы дождемся её, через час она должна прийти! А мы с тобой, пока чайку с молочком попьем!

Через пару минут, она накрыла стол пирожками и сладостями.

— Ну, давай, Ваня, присаживайся, пока то, да сё и дочка придет!

Ждать пришлось меньше, чем они думали, за дверью послышался шорох.

— Ну, что я говорила, отец? Вот и работница наша пришла! — с радостью сказала Матрена.

Мария открыла дверь и, при виде родителей почувствовала прилив крови в конечностях, она втянула в себя живот настолько, что стало тяжело дышать.

— Почему вы не спите? — изумленно спросила она, — время уже позднее!

— Дочь, мы хотим поговорить с тобой, — сказала мать.

От страха Мария замерла.

— Всё, мне конец! — подумала она.

Мгновенно все ее тело пронзило иголками, во рту пересохло, а в серо-зеленых глазах появились слезы.

— Мама, тятя, простите меня, я не хотела! — она бросилась к ногам матери и разрыдалась.

— Да что ты, дочка? — вскочил со стула отец, приподнял её.

— Родная моя, да мы все знаем с мамой, не волнуйся!

— Что вы знаете? — через рыдания спросила она.

— Ну, как, что? Не по силам тебе работа, тяжело взрослым дояркам, а ты совсем ребенок и работаешь наравне с ними! Все! Больше ты не пойдешь в коровник! Люди нас обсмеют, живем, считай лучше других, а дочь работает день и ночь! Нет и нет, никаких работ! — повысив голос, сказал отец.

От переполненных страхом чувств, Мария не могла держаться на ногах, она почти повисла на руке отца.

Он усадил ее за стол.

— Вот так, дочка, посиди!

— Слава Богу, пронесло! — подумала Мария.

— Успокойся, дочь, — сказала мать, — будь она проклята эта работа, до чего доработалась, на ногах еле держишься, а исхудала то как!

— Да нет, мам, все в порядке, — прерывистым голосом сказала она.

— В порядке, оно и видно, какой порядок, с ног валишься!… Будешь пирожки с черемухой? — заботливым голосом спросила мать.

— Нет, мама, не буду, я молока напилась! Хочу спать, завтра рано вставать.

— Нет, дочка, — строго сказал отец:

— Завтра на работу ты не идешь! Хватит нам с матерью переживать за тебя!

— Не могу я не пойти, тять, моих коров доить некому! И вообще, мне нисколько нетрудно, а наоборот!

— Ну, что ты будешь с ней делать, мать? Никто так не рвется на работу, как она! Доченька, ты зиму посиди дома, а весной поедешь на выпасы! — уговаривал ее отец.

— Тогда, мне будет еще труднее! Вы же знаете, животные привыкают к своей хозяйке, и я к ним тоже привыкла, они для меня стали как подружки! Узнают меня не только по голосу, но даже в лицо! — она сделала подобие улыбки, — я пойду спать! — втянув в себя живот, чмокнув отца с матерью в щеки ушла в свою комнату.

— Ну, что с ней ты сделаешь? Вот характер! — возмущалась Матрена.

— Хм, — отозвался отец, — вся в тебя! — нежно улыбаясь жене, сказал он, обнимая ее за плечи.

— Пойдем, милая, и мы почивать!