Конец пути

Антон Грановский, 2013

Все они согласились на пробное проживание в «Умном доме» – суперсовременном здании, управляемом сложной электронной системой. Странности возникли не сразу, но вскоре жильцы стали замечать изображения лабиринта – оно то проявлялось на запотевшем зеркале в ванной, то складывалось из просыпанного кофе… Что это значит, они поняли только потом, когда дом отрезало от внешнего мира, связь пропала, а жильцы начали один за другим погибать… Отправившись в «Умный дом», Маша Любимова перестала отвечать на звонки, и журналист Глеб Корсак заволновался: то, что он слышал об этом месте, ему очень не нравилось. Собрав побольше информации, Глеб решил без промедления проникнуть в дом любой ценой: оказывается, он был построен на пустыре, где в древние времена располагалось языческое капище и совершались человеческие жертвоприношения…

Глава 5

Максим

1

Ника вышла из квартиры и увидела сестру. Та стояла возле огромного — от пола до потолка — окна и курила. Ника подошла к ней, остановилась.

— Куришь?

— Угу, — кивнула Илона. — Уже вторую подряд.

— С ума сошла. А где Нюра?

— Где-то в здании. Наверное, шляется по этажам или катается на лифте.

Ника вздохнула:

— Детский сад какой-то. Девчонке скоро пятнадцать, а ведет себя, как десятилетняя.

— А ты ведешь себя так, будто ты ее мама, а не сестра.

— Я просто ответственная.

Илона повернула голову и посмотрела на Нику своими нежно-голубыми, чистыми, как июльское небо, глазами.

— А я, по-твоему, нет?

Ника дернула уголком губ.

— Я не хочу опять ссориться. Дай-ка мне сигарету.

— Ты же бросила.

— А сейчас захотелось.

Илона достала из кармана пачку.

— Вижу, этот дом пробуждает в людях самые низменные инстинкты, — сказала она, вынимая сигарету.

— Курение — это не «низменный инстинкт», а просто вредная привычка, — парировала Ника.

Она взяла протянутую сестрой тонкую сигарету и вставила в губы. Илона щелкнула зажигалкой.

Ника затянулась, выдохнула облачко дыма.

— Хорошие здесь вытяжки, — сказала она. — Дымом даже не пахнет.

— Автоматический климат-контроль и очистка воздуха, — проговорила Илона равнодушным голосом. — Ты же читала в буклете.

— Читала, читала.

Некоторое время сестры молча курили и смотрели в окно, на темнеющее небо. По нему носились огромные стаи птиц.

— Птицы сегодня будто с ума посходили, — сказала Илона.

— Гидромет обещал ураган, — отозвалась Ника. — Они чувствуют его приближение, вот и волнуются.

— Хорошо, что мы с тобой не боимся урагана, правда?

Ника усмехнулась:

— Да уж. Мы с тобой точно погибнем по другой причине.

Илона бросила на старшую сестру быстрый, внимательный взгляд.

— По какой же? — негромко спросила она.

— Тебе виднее, — ответила Ника.

Несколько секунд Илона молчала, словно обдумывала странные слова сестры, а затем сказала:

— Я не боюсь смерти.

— Это потому, что ты уверена, что твоя смерть придет не скоро, — возразила Ника. — А если бы ты точно знала, что умрешь сегодня ночью, ты бы дрожала как осиновый лист.

Илона фыркнула.

— Ерунда. Я готова к смерти. Даже если она придет сегодня ночью.

Ника затянулась сигаретой, выпустила облачко дыма и посмотрела, как оно на миг замерло, а потом унеслось под потолок и исчезло, не оставив следа. «Хорошая вентиляция», — подумала Ника. А вслух сказала:

— Какой-то странный у нас разговор. Чего мы его вообще затеяли?

— Не знаю. Наверное, из-за урагана. Из-за рехнувшихся птиц.

Илона стряхнула с сигареты пепел. Облачко пепла взмыло в воздух, но не рассеялось, а вдруг осело на оконном стекле причудливым рисунком. Ника вгляделась в него и с удивлением поняла, что он напоминает лабиринт из концентрических кругов с закрученным крестиком посередине.

— Ты это видела? — удивленно спросила Ника.

— Что? — не поняла Илона.

Рисунок исчез со стекла, пепел улетучился. Ника тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Ничего, — сказала она. — Видимо, показалось.

Илона бросила окурок на пол, и он тут же втянулся в невидимую щель пневмоочистителя, вмонтированного в плинтус. Она откинула со лба белокурую прядку волос, и кольцо у нее на пальце ярко блеснуло. Ника посмотрела на ее руку и сказала:

— Мы с Нюрой согласились приютить тебя на пару недель. Но у меня были условия.

Илона перехватила взгляд старшей сестры и усмехнулась:

— Ты про мамино кольцо?

— Ты обещала вернуть его мне.

— Нет проблем, забирай.

Илона подняла левую руку, облизнула безымянный палец и стянула с него кольцо.

— Держи!

Но вдруг кольцо выскользнуло из ее влажных пальцев и с легким звенящим звуком упало на пол. Ника хотела нагнуться и поднять его, но в ту же секунду волна воздуха затянула колечко в щель пневмоочистителя.

— Черт! — вскрикнула Ника.

— Упс! — весело сказала Илона.

Ника перевела взгляд на сестру.

— Ты это специально сделала? — яростно спросила она.

— Специально? — Илона усмехнулась. — Ника, у тебя паранойя. Там бриллиант в четверть карата. Неужели ты думаешь, что я способна выбросить бриллиант?

Несколько секунд Ника кусала губы, а затем сказала:

— Нужно будет связаться с администрацией.

— Свяжись.

Ника вздохнула и покачала головой:

— Все-таки ты редкостная стерва.

— Я твоя сестра.

— Только по матери. Твой отец был настоящим отбросом.

— Зато я хотя бы знаю его имя. Ты ведь этим не можешь похвастаться, верно?

Ника насторожилась и сделала предостерегающий жест рукой. Илона замолчала и прислушалась.

Из-за угла послышался какой-то шум, словно кто-то с кем-то спорил или кого-то увещевал. Через пару секунд из-за угла вышли двое — смуглая женщина средних лет, а с ней — юноша, похожий на нее, но с бледным лицом и светлыми волосами.

2

У женщины оказались добрые карие глаза и симпатичное, почти красивое лицо. Выглядела она лет на пятьдесят с лишним. Сыну, вероятно, было не больше двадцати трех.

— Приятно познакомиться, — сказала женщина с улыбкой, когда сестры представились. — А я — Роза Муратовна. Моего сына зовут Альберт, но он не очень-то общителен.

Илона и Ника посмотрели на парня. Он держал в руках старинную игрушку на батарейках «Тетрис» и резво жал на кнопки, не сводя взгляда с сыпавшихся «кирпичиков».

— Мой сын болен синдромом Аспергера, — сказала Роза Муратовна. — Это легкая степень аутизма. Он хороший, добрый мальчик. Мы боремся с его недугом уже много лет.

— Я слышала, что такие люди, как ваш сын, очень талантливы, — сказала Ника.

Роза Муратовна улыбнулась:

— Да, мой сын очень талантлив. Но применения его таланту мы пока найти не можем. Он хорошо считает. Может перемножать трехзначные числа в уме. Но у него не всегда есть желание озвучивать ответ вслух.

— Понимаю, — кивнула Ника.

А Илона спросила:

— Он играет в «Тетрис», да?

— Да, — отозвалась Роза Муратовна. — Альберт очень любит эту игрушку.

— А вы не пробовали купить ему планшетный компьютер? Или хотя бы хороший мобильник с большим экраном и кучей загруженных игр?

— Я пробовала все, но мой мальчик любит только «Тетрис», — призналась женщина. — Может играть в него сутками напролет.

Илона вздохнула:

— Мне бы так.

— Да. — Роза Муратовна улыбнулась. — Это очень экономно.

Прозвучало это шутливо, так, что улыбнулись все. Кроме Альберта. Парень никак не реагировал на разговор о себе, он продолжал жать на кнопки своей дремучей игрушки.

— Трудно ему среди таких, как мы? — спросила Ника.

— Когда рядом нет меня, то да, — ответила Роза Муратовна. — И когда обстановка резко меняется. Альберту необходимо знакомое окружение, привычный распорядок дня.

— Но этот дом…

— Я приводила его сюда несколько раз — еще до того, как дом был сдан в эксплуатацию. Так что Альберт тут все знает. Я много рассказывала ему про этот дом и про то, как хорошо мы здесь будем жить. Приучала его к мысли о необходимости переезда. Еще лет пять назад он бы воспринял его в штыки, но сейчас, став взрослым, он многие вещи воспринимает спокойнее.

— Значит, прогресс есть? — участливо спросила Ника.

— Есть. Но, увы, пока небольшой. — Роза Муратовна снова улыбнулась. — Мы, пожалуй, пойдем. У нас сто шестидесятая, этажом выше.

— Прямо над нами, — сообщила Ника.

— Правда? Что ж, будем иногда ходить друг к другу в гости.

— Угу, — улыбнулась Илона лисьей улыбкой. — И перестукиваться. Приятно было познакомиться!

— Всего доброго!

Мать и сын удалились. Илона сморщила красивый носик.

— Жить в одном доме с дегенератом — я на это не подписывалась.

— Илона, перестань! — сердито осадила ее Ника.

— А что я такого сказала? Я всего лишь забочусь о нашей безопасности.

— Альберт не опасен.

— Но он психический.

— Ты тоже.

Илона хмыкнула:

— Очень смешно. Между прочим, они живут прямо над нами. А если ему будет казаться, что из пола выползают маленькие дракончики? Они же нас со свету сживут своими претензиями.

— А ты получше следи за своими дракончиками, — посоветовала Ника.

— Ты сегодня прямо фонтанируешь! Ургант и Мартиросян отдыхают!

— Было бы неплохо, чтобы ты тоже отдохнула. А заодно и я — у меня от твоей болтовни уже голова кругом идет.

Илона состроила мину.

— Какая ты добрая, сестра.

— Уж какая есть.

Ника двинулась к лифту.

— Ты куда? — спросила Илона.

— В кафе, — отозвалась та, обернувшись.

— А как я попаду в квартиру?

— Это умный дом. Дерни за веревочку — дверь и откроется.

* * *

Кольцо, оброненное Илоной, проделало долгий путь по вентиляционным шахтам и упало на пол в черной влажной пустоте подвала.

Некоторое время ничего не происходило. Затем в непроглядной мгле послышался шорох, а потом на смену ему пришел глухой, ворчливый звук, похожий на звериное рычание.

Кольцо тихо звякнуло на бетонном полу, словно его перевернули. Невидимое во тьме существо втянуло ноздрями его запах. А затем зарычало снова — и в этом рыке, негромком, сипловатом, рокочущем, послышались холодная ярость и столь неуемная жажда крови, которая не могла родиться в душе разумного существа.

3

Кафе находилось в огромном зале. Сейчас он был практически пуст. Справа от входа в зал располагались огромные окна-витрины, сделанные, как помнила Ника из буклета, «из особого небьющегося наноматериала, прочностью не уступающего высоколегированной стали». Однако выглядели они как простые стекла.

Справа Ника увидела огромную мозаику во всю стену, выложенную из какого-то стеклоподобного разноцветного вещества. Мозаика изображала сложный абстрактный рисунок, заставивший Нику вспомнить о пепле, осевшем на окне в виде концентрических спиралей.

Впрочем, обдумать это отдаленное сходство Ника не успела. В кафе за крайним столиком, сверкающим белизной пластика, сидел единственный клиент, и это был мрачный брюнет из холла. Тот самый, который издевался над молодоженами, называя их «счастливыми поросятами» и предлагая «умереть в один день».

Брюнет отправил в рот последний кусок пирожного и запил его черным кофе.

Ника хотела пройти мимо, но в эту секунду мужчина уронил ложку на пол, прямо ей под ноги. Она машинально нагнулась, подняла ложку, положила ее на стол и собралась идти дальше.

— Что такое? — спросил вдруг мужчина, подняв взгляд от книги.

— Ничего, — сухо ответила Ника. — Вы уронили ложку, и я ее подняла.

— Зачем?

— Затем, что я культурный человек.

— Очень интересно.

— Что вам «интересно»?

— Интересно увидеть перед собой культурного человека. В наше время это редкость.

— Вы правы.

Она хотела идти, но мужчина вдруг сказал:

— Присаживайтесь за мой столик. Мне до смерти надоело торчать тут в одиночестве.

— Тогда почему бы вам не уйти?

— Рад бы, но не могу.

— Почему?

— Забыл свои ноги в квартире. Но скоро они за мной придут. Присаживайтесь и не стесняйтесь. Мы теперь соседи, будем часто видеться. Давайте хотя бы познакомимся.

Ника пожала плечами, как бы говоря «почему бы и нет», и села за стол незнакомца.

— В стол встроено электронное меню, — сообщил мужчина. — Выберите то, что вам нужно, и коснитесь пальцем кнопки. Меню небогатое, но заморить червяка есть чем.

Ника взглянула на интерактивное меню, высветившееся перед ней на пластиковой столешнице.

— Прямо скатерть-самобранка, — с иронией проговорила она.

— И не говорите, — улыбнулся мужчина.

Ника выбрала кофе и сэндвич с картофельным салатом. Коснулась пальцем тач-скрина.

— Спасибо за заказ! — негромко проговорил вежливый женский голос откуда-то из глубин стола-тумбы, словно там и впрямь сидела невидимая женщина. — Через пару минут кофе и сэндвич будут готовы!

Ника восхищенно выдохнула.

— Как они это делают? — проговорила она.

— Понятия не имею, — отозвался «мрачный брюнет» с иронической усмешкой. — Но если бы они давали опохмелиться — цены бы этому механизму не было.

— А здесь не подают алкоголь? — уточнила Ника.

Мужчина покачал головой:

— Нет.

Ника посмотрела на книгу, которая лежала перед ним на столе. Заметив ее взгляд, он закрыл книгу и показал ей обложку.

«Основы сценарного мастерства, или Как написать сценарий на миллион долларов», — прочитала она на обложке.

— Интересная книга? — спросила Ника.

— Так себе, — ответил мужчина и отпил кофе.

— Вы работаете в кинобизнесе?

Он покачал головой, глядя на нее карими, мягко мерцающими глазами.

— Нет. Я нигде не работаю.

— Вот как? — Ника улыбнулась. — И сумели купить квартиру в этом доме? Наверное, вы король.

— Точно, король, — кивнул брюнет. — У меня и трон имеется. Скоро вы его увидите. Кстати, как вас зовут?

— Ника, — сказала она. — А вас?

— Максим. Ника… У вас красивое имя.

— Ерунда. Нет в нем ничего красивого. Я бы предпочла быть Анной или Еленой.

— Почему же не смените? Сейчас с этим легко.

— Боюсь. Я в этом плане суеверна. Говорят, поменяв имя — меняешь и судьбу. Однажды я уже пробовала сделать это, и ничего хорошего не вышло.

В белоснежном столе-тумбе что-то тихо зажужжало, затем в столешнице открылась панель, и откуда-то из недр тумбы на стол выплыл поднос, а на нем — кофе и сэндвич на пластиковой тарелочке.

— Приятного аппетита! — пожелал женский голос, и панель задвинулась.

— Чудеса, да и только! — восхитилась Ника, уловив терпкий запах хорошего кофе. — А как тут расплачиваться?

— В конце месяца вы получите чек для оплаты, на котором все будет расписано — все ваши завтраки, обеды и ужины в этой забегаловке.

— Что ж, это удобно.

Ника придвинула к себе поднос. Откусила кусочек сэндвича, осторожно пожевала. Сэндвич был великолепный! Она отпила кофе — он тоже оказался на высоте.

Некоторое время Ника молча ела, и Максим не надоедал ей вопросами. Он заказал себе еще одну чашку кофе и теперь пил ее маленькими глотками, смакуя вкус.

Наконец Ника почувствовала, что готова к разговору.

— Что вы думаете об этом доме? — спросила она Максима.

— Он меня веселит, — ответил тот.

— Веселит?

— Угу. — Он усмехнулся. — Все эти хлопки в ладоши, притоптывания, голосовые команды. Настоящий цирк!

— Не знаю… — задумчиво проговорила Ника. — Меня это все как-то пугает. Как будто в недрах дома живет какое-то таинственное существо, которое выполняет наши приказы, но лишь до поры до времени.

— А что будет потом? — уточнил Макс, слегка прищурившись. — Оно нас сожрет?

— Нет, конечно, — ответила Ника. — Но я бы не сильно удивилась, если бы это произошло.

Максим посмотрел на нее с искренним интересом.

— Зачем же вы купили квартиру в этом доме? — спросил он.

— Я не покупала. Мне ее… — Ника слегка споткнулась, а потом договорила с усилием: — … презентовали.

— Вот как? Наверное, у вас богатый поклонник.

— Почему именно поклонник? — слегка обиделась Ника. — Может быть, муж.

— Простите. Просто вы не выглядите как замужняя женщина.

— Вот как? — Она сердито сдвинула брови. — А вы что, телепат?

— Нет. Но я неплохо разбираюсь в людях.

В кафе вошла Аня. Увидев Нику, она направилась за их столик.

— Здрассьте, — сказала девушка Максиму и плюхнулась на стул.

Он посмотрел на нее удивленно.

— Это моя младшая сестра, — прокомментировала появление девочки Ника. — Ее зовут Нюра.

— Буду знать, — кивнул Максим.

— Наши родители погибли в автокатастрофе много лет тому назад. Нюра их практически не помнит.

Аня нахмурила брови.

— Ты с ним давно знакома? — спросила она у сестры.

— Минут двадцать-тридцать, — ответила та.

— Тогда, может быть, тебе не стоит посвящать его в интимные стороны нашей жизни?

Ника усмехнулась:

— Это говорит девочка, которая целуется с парнями на первом же свидании?

— Блин, Ника, это было всего один раз!

— Ты так говоришь, потому что я тебя застукала.

Аня хотела возразить, но тут увидела название книги, которая лежала на столе, и в ее глазах зажегся интерес.

— А вы что, киношник? — с любопытством спросила она у Максима.

Максим покачал головой:

— Нет. По крайней мере, пока.

Девушка усмехнулась.

— А, понятно. Нынче все хотят стать киношниками. — Она взглянула на седые виски Максима. — А не поздновато?

— Что? — не понял он.

— Так круто менять свою жизнь.

— Может быть, — согласился Максим. — Но жизнь меня не спрашивала.

В кафе вошел высокий парень с азиатским лицом, тот самый, который сидел в холле, когда сестры только приехали. Перед собой он катил инвалидную коляску. Остановив ее перед столиком, он улыбнулся уставившейся на него Ане и сказал:

— Максим Петрович, пора на массаж.

На этот раз не только Аня, но и Ника посмотрела на парня и коляску удивленно и недоумевающе. Затем сестры перевели взгляды на Максима.

— Что еще за массаж? — спросила непосредственная Аня.

— Нюра! — негромко осадила ее Ника, чуть смутившись.

Максим не ответил. Он дал знак парню. Тот приподнял его со стула и не без усилий пересадил в инвалидное кресло. Максим перевел дух, улыбнулся Нике и сказал:

— Это и есть трон, о котором я вам говорил. До встречи! Поехали, Валек!

Азиат развернул кресло и покатил его прочь из кафе. Когда они скрылись за дверью, Аня взглянула на Нику и сказала:

— Ты это видела? Оказывается, он калека!

— Нюра, нельзя так говорить про…

В кафе снова вошел парень, на этот раз без инвалидной коляски. Он прошел к столику, нагнулся и поднял с пола серебристую фляжку.

— Простите, — стушевался он под взглядом Ники. — Он вечно ее теряет.

— Да нет проблем, — улыбнулась Ника. — Давно твой хозяин стал калекой?

— Он мне не хозяин, — сказал азиат.

— Прости, я не так вырази…

— Ты бегаешь для него за фляжкой, — сказала Аня, — значит, он твой хозяин, а ты — его слуга. Так что там с ним стряслось? Попал в аварию?

Парень покачал головой:

— Нет.

— А что?

— Пуля, — ответил азиат.

— Ого! — восхитилась Аня. — Его хотели убить?

— Да.

— А почему не добили?

— Нюра! — резко осадила младшую сестру Ника.

Азиат смущенно улыбнулся, сунул фляжку в карман и быстро вышел из кафе.

— Младшая, ты будешь наказана, — строго сказала Ника.

Аня фыркнула и небрежно проговорила:

— Да ладно тебе. Я же ничего такого не сказала.

— Ты назвала этого парня слугой.

— Так он и есть слуга.

Ника посмотрела Ане в глаза и строго произнесла:

— Чтобы я больше этого не слышала. Ясно?

Аня неожиданно смирилась под этим взглядом.

— Ясно, ясно, — нехотя сказала она. Вздохнула и добавила: — Жалко, что он калека. Симпатичный мужчинка. Только запущенный слегка. Его бы побрить и отмыть… Слушай, как думаешь, у него ниже пояса только ноги не работают или остальное тоже?

— Нюра!

— Да ладно тебе, Ник, мы же взрослые люди.

— Ага, особенно ты.

— Я…

— Все, закрыли тему!

Аня пожала плечами, напустила на себя независимый вид, вызвала меню и принялась тыкать пальцем во все кнопки подряд.

4

Валентин Пак с осуждением во взгляде наблюдал, как Максим уже в третий раз подряд приложился к своей фляжке.

— Максим Петрович, может, хватит пить? — строго сказал он.

Тот отнял фляжку от губ и насмешливо уточнил:

— Почему?

— Алкоголь — это яд.

— С каких пор лекарство стало ядом?

— С тех пор, как вы стали выпивать по фляжке коньяка в день, — сказал Валентин.

Максим дернул щекой и небрежно произнес:

— Не бойся, я все равно не пьянею. У меня в крови есть особый фермент, который расщепляет алкоголь на составные части и выводит его из организма. А у китайцев, типа тебя, его нет. Поэтому вы быстро и безобразно пьянеете.

— Я не китаец, — сказал Валентин. — Мой папа был корейцем.

— Да какая, к дьяволу, разница.

Пак хотел что-то сказать, но тут из прихожей донесся переливчатый звон.

— Кто-то звонит, — сказал Максим.

— Да, я слышу, — кивнул Валентин.

— Тогда, может быть, пойдешь и откроешь эту чертову дверь или мне самому встать?

— Уже иду, Максим Петрович.

Пак удалился в прихожую.

Вернулся он, слегка удивленный, но явно не расстроенный, с девочкой Аней, с той самой, которая развлекала Максима полчаса назад в кафе.

— Зашла посмотреть, как вы живете, — сообщила она Максиму.

— Зачем? — спросил он.

— Мы же соседи, — резонно ответила Аня. — А соседи все должны друг про друга знать.

— Зачем? — снова поинтересовался он.

— А вдруг вы иностранный шпион? Или продаете наркоту?

Максим усмехнулся.

— Ну, допустим. И что ты сделаешь? Накапаешь на меня в полицию?

Аня насмешливо прищурила синие глаза:

— Нет. Просто потребую свою долю наркоты.

Максим тихо рассмеялся.

— Наш человек, — одобрительно проговорил он. — Валька, сделай даме кофе, а мне набери ванну.

Парень-азиат кивнул, улыбнулся Ане и вышел из комнаты. Аня осмотрелась, потом прошла к дивану и, не ожидая приглашения, села. Взглянула на Максима, на его кресло-коляску, снова на Максима и поинтересовалась со свойственной ей прямотой:

— Ну? И как вы оказались в инвалидном кресле?

— Потерял, по пьяной лавочке, ключ от квартиры. Пошел к соседям и попросился перелезть с их балкона на свой. Полез, но поскользнулся и спикировал вниз с третьего этажа. Приземлился в эту коляску. С тех пор с ней не расстаюсь. — Максим усмехнулся. — Как видишь, я так к ней привязался, что шагу без нее ступить не могу.

— И вы продолжаете пить? Даже после всего, что случилось?

— Зато я больше не прыгаю по балконам. За мой полет!

Он отсалютовал Ане фляжкой и отпил глоток коньяка. Облизнул губы и протянул бутылку девочке.

— Глотнешь?

Она округлила глаза и возмущенно сказала:

— Мне же всего пятнадцать!

— Прости, забыл. Выглядишь ты старше.

— Спасибо. Вы очень любезны.

— Прости, если обидел. Просто посмотрел на твои… — Он кивнул на грудь Ани, обтянутую майкой. — В общем, ты понимаешь.

Аня прищурилась:

— Вам нравится моя грудь?

— Ничего, но не мой калибр. Я люблю побольше.

Девушка покраснела.

— И за это спасибо.

— Не благодари, это был не комплимент. Скорее даже наоборот.

— Они еще вырастут!

— Вот тогда и покажешь.

— Покажу, но не вам!

— Думаю, я и это смогу пережить.

Аня нахмурилась, но через несколько секунд любопытство помогло ей проглотить обиду.

— Можно вас спросить? — снова обратилась она к Максиму.

— Валяй, — разрешил тот.

— Вы совсем не чувствуете своих ног, правда?

Он кивнул:

— Правда. Можешь ткнуть иголкой, я и не поморщусь.

— А как у вас насчет… взаимоотношений с женским полом?

Максим усмехнулся:

— Танцевать с женщинами, как ты понимаешь, я уже не могу.

— А остальное?

— Остальное?

— Ну, я имела в виду… — Аня сделала красноречивую паузу.

— Секс? — подсказал ей Максим.

Она улыбнулась:

— Ага.

Максим небрежно пожал плечами:

— Не знаю, не пробовал.

— Как? — удивилась Аня.

— Так. Не до этого было.

Она несколько секунд соображала, а потом кивнула:

— Понимаю. Вы, наверное, боитесь.

— Чего?

— Того, что у вас ничего не получится. Потому и не пробуете.

Максим не удержался от усмешки.

— Так ты у нас психотерапевт?

— Нет.

— А почему лезешь, куда не просят?

— Я и не собиралась к вам «туда» лезть. Просто любопытно.

Максим снова приложился к фляжке. Аня помолчала, с любопытством разглядывая его, а потом спросила:

— Послушайте, неужели вам самому неинтересно?

Максим отнял фляжку от губ и вытер рот рукавом свитера:

— Ты отстанешь или нет?

— Да я просто интересуюсь. У вас ведь есть деньги. Наняли бы проститутку и…

— Еще слово, и я надеру тебе уши.

— Вы? Мне? — Аня усмехнулась. — Интересно было бы на это посмотреть.

Максим поднял руку и резко схватил девочку за ухо.

— А-а! — вскрикнула она.

— Вот так это обычно и делается, — сказал он и разжал пальцы.

Аня вскочила с дивана и отпрыгнула назад. Максим спокойно отхлебнул из фляжки.

— Вы… Вы… — Аня сжала кулаки и тряхнула ими перед собой. — Тебе конец, понял?

— Да ну? — Максим мило улыбнулся. — И что ты сделаешь? Маме пожалуешься?

Аня опустила руки в бессильной злобе.

— Сволочь! — сказала она. — Козел безногий!

— Точная и исчерпывающая характеристика, — согласился Максим. — За тебя, моя радость!

И сделал еще один глоток из фляжки.

— Максим Петрович! — донесся откуда-то голос Валентина. — Ванна готова!

Максим закрыл фляжку, сунул ее в карман, потом, не прощаясь с Аней, развернул кресло и выкатился из комнаты.

В это время в гостиную вошел Валентин, держа в руках поднос с дымящейся чашкой кофе. Усевшись рядом с Аней, он протянул ей поднос:

— Держи.

Аня отпила глоток, сморщилась и поставила чашку обратно.

— Слишком крепкий, — объявила она.

— Сделать другой?

Она покрутила головой:

— Нет, забей. Слушай, а почему ты все это терпишь?

— Что именно?

— Его хамские приказы, и все такое.

— Потому что это моя работа, — просто ответил Валентин.

— Ты получаешь деньги за работу, а не за то, что он тебя оскорбляет.

— Я не обижаюсь.

— А если бы это был не он? Если бы это был кто-нибудь другой? Что бы ты сделал?

Валентин усмехнулся.

— Выбросил бы его в окно вместе с коляской, — честно признался он.

Конец ознакомительного фрагмента.