Земля обетованная

Владимир (2024)

Одни ли мы во Вселенной, такие умные? Все ли у нас дома? Являемся ли мы нормальными разумными существами? Ответы вы найдёте в этой книге, если конечно, знаете: что есть норма, где дом, и кто, собственно, такие «мы».

Глава 1

Вторжение.

Ополченец Алекс с позывным Крот, развалившись на ящиках из-под пайков, сосредоточенно смотрел сквозь ячейку маскировочной сети. Кусочек ткани, при порывах ветра, закрывал «окошко», но картины это не меняло — на улице стояла непроглядная тьма, моросил дождь и ничего не было видно. Хотя порой, от мокрой тканевой поверхности отражались яркие сполохи костра, что немного разнообразило картину.

Вообще то, костёр был категорически под запретом, как демаскирующий элемент: днём — дым, ночью — свет. Для приготовления пищи была походная кухня на газе, вон она — стоит под брезентом. На Алекса накатили воспоминания о мобилизации.

Автобусы шли нескончаемыми вереницами, заполонив улицы города, словно муравьи, стекающиеся к муравейнику. Алекс сидел у окошка и отстранённо смотрел сквозь стекло. Народ в салоне был разный: кто сидел хмурый, кто испуганно озирался, а некоторые храбрились, отпуская плоские и совсем не смешные шутки. Высадив всех на стадионе, автобус развернулся и поехал за следующей партией. Алекс встал в длинную, но быстро двигавшуюся очередь.

Получив обмундирование, оружие, паёк на два дня и порцию армейского оптимизма от военных, ополченцы садились в грузовики и уезжали из города. Алекс рассматривал товарищей-ополченцев. Напротив него, возле откидного борта, сидела девушка. На вид ей было около двадцати пяти — белые кудри из-под каски, серые глаза и небольшой нос. « — Хорошо бы с ней попасть в одну часть.» — вяло подумал Алекс. Рядом с девушкой сидел крупный паренёк, бравого вида — рукава закатаны, каска набекрень, дорогой бронежилет с кучей обвеса. Он громко говорил, утомляя своей бравадой окружающих: — Слышь, красотка! Ты не боись — в обиду не дадим! В дальнем углу сидел угрюмого вида мужик, лет пятидесяти. Он красноречиво зыркнул на хорохорящегося парня и вздохнул.

После 5 часов пути, из грузовика высадили первую группу, в которой — к сожалению Алекса — оказалась и девушка. А он не оказался. В кузове, кроме него, осталось четверо: хмурый мужик, которого звали Филином; Шмыг — тот, что храбрился; толстый дядька, уже слопавший свои сухпайки, с позывным Хрум, и Руст — низкорослый, смуглый азиат. Народ пытался говорить, но настроения не было, и в итоге все ехали молча, погружённые в свои мысли.

В место дислокации их привезли глубоко за полночь. Вокруг были лес и мрачная темень. Там их приняли прапорщик и сержант, прибывшие за день до этого. Разгрузив продукты и ящики с БП, все, кроме караульного, улеглись спать, прямо под открытым небом. Утром прапорщик ввёл ополченцев в курс дела. Подразделение имело задачей обеспечить работу и безопасность станции слежения, развёрнутой на холме. Уныло выслушав, ополченцы занялись обустройством места расположения: сделали навес для кухни, вырыли блиндаж и пару окопов. Из всех развлечений — наряд по кухне и караул.

Кухня на газе была удобной штукой, но поскольку никто готовить не умел, за первые сутки было испорчено продуктов на неделю. Когда приноровились и стало получаться вполне съедобно, кончился газ, а нового подвезти даже не обещали. После двух суток на сухпайках, у хмурого Филина обострился гастрит, и он круглые сутки лежал в блиндаже. Следующим выбыл толстяк Хрум, слопав коробку просроченных пончиков, которые выбросил прапорщик. Его тошнило почти час, потом он упал без сил на землю и лежал там до эвакуации, охая и ноя. Вечером больных забрал грузовик, и на точке осталось пять человек. Боевой дух падал, погода была отвратительная, газа для полевой кухни так и не привезли, и прапорщик дал разрешение готовить на костре — но только в светлое время суток.

Алекс усмехнулся — по ночам они тоже не скромничали, жгли небольшой костерок прямо под навесом. Прапорщик, конечно же, знал об этом — несколько раз сержант носил ему горячий кофе и бутерброды ночью. Ну а чего стесняться — сгинуть из-за головотяпства высоких чинов, в никому не нужном краю?! Ополченец пощупал в кармане запечатанный пончик: вечером он покопался в куче выброшенных, и нашёл один с самым менее истёкшим сроком годности — всего то на три месяца просрочен. Он очень надеялся, что пончик съедобен — сильно хотелось сладкого с чаем.

— Ну, что там с кипятком? — Алекс посмотрел на Руста, сидевшего на корточках у костра.

— Рано пока. — лениво ответил азиат.

Это была уже третья попытка выпить чаю: первую порцию кипятка утащил сержант для прапорщика. Потом котелок с закипевшей водой опрокинул Руст — поэтому сейчас и дежурил у костра. Сухих дров больше не было.

Алекс разочарованно уставился в ячейку маскировочной сети. Через несколько секунд яркий белый пунктир прорезал небо.

— Звезда упала. — известил всех ополченец.

— Какая звезда, Крот?! — лениво возразил сержант — Всё небо в тучах. Грибов объелся?

— И что? Пролетела сквозь тучи и упала, а я её на последнем участке пути заметил! — отстаивал свою вменяемость Алекс.

— Да? Ну тогда загадывай желание. — ухмыльнувшись, процедил сержант. — Одно из двух: наряд по кухне или караул.

Сидящий рядом с ним Шмыг, быстро растерявший всю браваду ещё в первый день, подобострастно хохотнул.

— Я и так в караул через пять минут заступаю. — Алекс вздохнул. — Хочу помыться и лечь спать в нормальную кровать.

— Нельзя говорить — не сбудется! — покачал головой Руст. Потом, посомневавшись, добавил: — Но, может это и не звезда вовсе.

— А что же? — вскинулся Алекс.

— Может, это ОНИ. — неуверенно сказал азиат.

Повисла тишина. Сержант лениво сплюнул и сказал с сарказмом:

— Конечно, они. Из всех возможных вариантов выбрали для атаки именно наш участок. А знаешь почему, Руст? Потому что ты — самое слабое звено в обороне, и ты именно здесь.

Шмыг снова хихикнул.

— Всё равно, надо бы прапорщику доложить. — обиженно буркнул Рустам.

— Тут всё утыкано войсками и следящими станциями, ты думаешь, никто кроме нас не заметил бы посадки космического корабля размером с материк?

Шмыг передёрнул плечами и произнёс с отвращением: — Говорят, у них тело носорога, а голова — как у дракона.

— Не как у дракона, — возразил Руст — а как у стрекозы.

— Ты то откуда знаешь? — хмыкнул сержант.

— Муж моей сестры работает в Центре космической связи. Он дежурил в тот день, когда они связались с Землей. Руст помолчал и добавил: — Назвались хмурсами, сказали сожрут нас всех.

— Да ну?! — удивился Шмыг.

— Ага, — кивнул азиат. — Говорят — мы летели кучу времени, голодные как черти, а ещё дальше лететь, поэтому — кого не сожрём, в холодильник положим.

Все ошарашенно молчали. В котелке зашумело и начали всплывать редкие пузырьки. Почему-то это ободрило Алекса, и вся энергия от эмоционального потрясения потекла в русло весёлой злости. Он пощупал пончик и сказал: — Да мы сами этих хмырей — или как их там, смурфиков? — слопаем. Зажарим и сожрём!

Руст растянулся в улыбке и мечтательно протянул: — Кузнечики в соусе бешамель — очень вкусные…

Все замерли на секунду и расхохотались. Через некоторое время сержант, вытирая слёзы, рыкнул: — Ладно, хорош ржать — прапорщика разбудите!

— СЕРЖАААНТ!!!В наступившей тишине стало слышно шипение начинающей закипать воды. Внезапно раздался вопль:

Сержант подскочил, выглянул из-под навеса, в сторону кунга, в котором жил прапорщик. Затем он оглянулся, схватил ведро с водой и залил костёр, включил фонарик и умчался.

С окаменевшим лицом Алекс смотрел на котелок, а точнее — примерно в то место, где он должен быть, так как ничего не было видно. Промелькнула мысль — может, заварится? Уже ведь почти закипела! К сожалению, чай был в брикетах, засохших как экскременты мамонта, и распаривались они только крутым кипятком, а лучше — покипятить минут пять. Алекс вздохнул — сухих дров больше не было.

Снаружи сетку дождя прорезали два пляшущих луча и через несколько секунд под навес шагнул прапорщик.

— Что вы в темноте сидите, как тараканы?! Фонарик включите. Да и костёр могли бы соорудить — за дождём его далеко не видно.

— Безынициативные они! — пожал плечами сержант. — Руст, разожги костёр!

« — Ну ты и урод, сержант.» — с тихой злостью подумал Алекс.

— Отставить! — прапорщик махнул рукой — Сейчас уже поздно возиться. Рассказывайте, что вы тут увидели?

Все посмотрели на Алекса.

— Да, вроде как, искрой по небу чиркануло. — пробурчал он — Секунда, две — не больше.

— Далеко? — спросил прапорщик.

— Мне почём знать? Я, вообще, сквозь маскировочную сеть смотрел.

— Большая была, искра то эта?

— Ну, размером с горошину, может.

— Понятно. — прапорщик оглянулся на сержанта — Кто в карауле?

— Так, он же — Крот!

Алекс напрягся: — Я только-только заступил!

Прапорщик внимательно посмотрел на ополченца. — Вот ты, Крот, молодец — заметил в темноте горошину, на хрен знает каком расстоянии. Почему же ты, сокол наш остроглазый, не увидел, что станция не работает и антенна не светится?

Алекс зыркнул сквозь маскировочную сеть в сторону антенны — ничего. В штатном режиме, на самом верху моргал фиолетовый «светлячок» — раз в пять секунд. В аварийном — жёлтый. Сейчас была ровная темнота.

— Я только заступил. — повторил Алекс — Минуту назад.

Прапорщик нахмурился: — Бардак у тебя, сержант. У кого-нибудь телефон есть? Все молчали — мобильники отобрали ещё на мобилизационных пунктах.

Вздохнув, прапорщик достал аппарат спутниковой связи, посмотрел в дисплей, поводил рукой, пытаясь «поймать» сигнал, снова вздохнул и громко сказал: — Станция не работает, связи нет, зато есть свидетельства о возможном вторжении. Нам нужно поставить в известность командование. Руст, поедешь со мной на «Крабе» — готовься, отправляемся через пятнадцать минут. Сержант, берёшь ещё одного бойца, катушки, и тянешь кабель до ближайшего коммуникационного узла. Там с местными дежурными подключите наш терминал связи. Сразу возвращайся.

Сержант скривился: — Это ж семь километров под дождём «пилить», да ещё с катушками. Вы же всё равно сюда привезёте командование, если что-то серьёзное, а с ними всяко связь будет. А если несерьёзное — ремонтников дадут, всё починят.

Взгляд прапорщика был задумчивым. — Ты, сержант, иногда такую чушь сморозишь, что я удивляюсь — как тебе оружие выдали? Давай, бери катушки — штук пять с лихвой хватит.

Провод был прочным, но тонким и лёгким — катушка на полтора километра весила около шести килограмм. Но сержанту это радости не добавляло. Он что-то прикинул в уме и попросил: —

— Возьмите четыре катушки на «Краб», оставите через каждые полтора километра. — попросил он прапорщика.

— Сержант! Служишь уже давно, и до сих пор не уяснил, что в армии нельзя оставлять ничего без присмотра ни на минуту — хоть в лесу, хоть в пустыне. Странно, что приходится объяснять это бойцу, который «проспал» четыре колеса от штабной машины, в голой степи, в пятистах километрах от ближайшей цивилизации. Год назад, помнишь?

— Там мистическая сила была, шаманы буянили. — буркнул сержант. — Шмыг, пойдём, катушки потащишь.

— Я ногу натёр. — заныл Шмыг, но поднялся и понуро поплёлся за сержантом.

— Э! — окликнул Алекс. — А я-то, один здесь останусь, что-ли?

Прапорщик обернулся: — Ты в карауле. Пост не покидай, можешь в окопе засесть. А сержант со Шмыгом скоро вернутся. Он повернулся к сержанту: — Не тормозите там!

Сначала, зло поругиваясь, в темноту ушли сержант со Шмыгом. Через пару минут, погрозив Алексу пальцем, прапорщик сел в «Краба» — небольшое багги с большими колёсами, кивнул Русту, сидящему за рулём, и они исчезли в пелене дождя.

Алекс сидел на ящиках от пайков. Он остался один. Один на один со злобными хмурсами, прилетевшими сожрать всех людей. Ещё и чаю не попил. Он открыл упаковку пончика, понюхал его — пахло совсем не персиками. Надломив пончик, Алекс лизнул начинку и тут же выплюнул. Он швырнул пончик на улицу, и тот приземлился прямо на кучу своих собратьев, выброшенных сержантом по приказу прапорщика. Ополченец в сердцах врезал прикладом автомата по одному из ящиков от пайков. С сухим хрустом, одна из досок проломилась внутрь. Алекс замер. Дрова! Сухие, отличные дрова. Он отложил автомат и принялся готовить костёр.

Пока пламя, облизывая котелок, грело воду, Алекс сгонял в кунг к прапорщику. Порывшись в ящике с надписью «ВЕТОШЬ», он нашёл пару плиток шоколада и печенье в пакете. Настроение улучшалось. Вернувшись под навес, он положил печеньки и шоколад на ящик возле костерка, и стал ждать. Ветер усилился. Внезапно появился гудяще-стрекочущий звук. Алекс вспомнил, как он запускал в детстве трещётку на веревочке. Он оглянулся, ища источник — скорее всего, полощет ветром кусок ткани. Но звук нарастал. Затряслась маскировочная сеть, судя по звуку, его источник облетел вокруг навеса. Резкий порыв ветра швырнул мокрую коробку из-под провианта в сторону костра. С гадким шлепком она врезалась в котелок.

— Ах ты, злогремучая омангоглядевшая звездопроёмина! — вырвалось у Алекса, после чего он грязно выругался. Шагнув к костру, он осмотрел масштабы бедствия: кипяток вылился, размочив и смыв печенье, остатки шоколада плавились на стенке котелка. Ополченец взревел и выскочил из-под навеса.

— Твари! Вам конец! — гнев, ярость, злость или что-то там ещё, рождавшееся глубоко в бессознательном, безудержно рвались наружу. — Я вас всех сожру! Зажарю и сожру!

Алекс готов был расстрелять эту тьму, этот дождь и всё, что за ними скрывалось, но автомат он оставил в кунге прапорщика, когда искал печенье. Он оглянулся, схватил и выдернул с крыши навеса еловую ветку, шагнул к костру и сунул её в огонь. Ветка пошипела, а потом вспыхнула. Ополченец развернулся, резко поднимая горящий факел. В какой-то момент он заметил, что на пути летящего факела висит в воздухе крупное насекомое. Оно было необычно большим, и удивление с любопытством было встрепенулись в голове Алекса, но гнев уже гнал яростные проклятия из его лёгких:

— Зажарю и съем, хмыри болотные!!! А-грха-а-аа-ааа!

Он потряс своим факелом, и пламя, словно пожав плечами, переползло на ветки навеса, разрослось и весело заполыхало, добавляя эпичности картине.