На кухне мисс Элизы

Аннабель Эббс, 2020

«На кухне мисс Элизы» входит в список лучших исторических романов по версии New York Times. Эта история основана на реальных событиях, которые произошли с английской поэтессой Элизой Актон и ее верной помощницей Энн Кирби. Прелести современной кулинарии не останутся незамеченными для читателей, которые потратили последний год на то, чтобы научиться печь домашний хлеб. Это невероятная история двух жизнерадостных женщин, которые проложили свой путь и нашли свой голос в совсем другое время. «На кухне мисс Элизы» была переведена на 16 языков, а CBS Studios готовится ее экранизировать. История Элизы и Энн доказывает: чтобы изменить мир, достаточно научиться варить яйца. Англия, 1837 год. Когда королева Виктория начинает свое правление, Элиза Актон вносит последние штрихи в сборник стихов. Она мечтает, чтобы ее книга увидела свет, но своенравный издатель уверяет Элизу, что поэзия – не женское дело. То ли дело кулинарная книга. Элиза никогда не готовила, однако сдаваться не намерена. Она нанимает в качестве помощницы семнадцатилетнюю Энн Кирби, и между девушками зарождается крепкая дружба. Собирая рецепты со всего мира и осваивая кулинарное дело, Элиза и Энн создают уникальную книгу, ломая социальные стереотипы викторианской Англии. Это история о вкусной еде, семейных тайнах и настоящей дружбе, но главное – это история о женщинах, которые навсегда изменили отношение к кулинарии. «Интригующая дружба Элизы и Энн, прекрасное повествование о любви к еде и реальный жизненный опыт женщин, живших в викторианской Англии». – Сара-Джейд Верчью и Клэр Хей, Simon & Schuster UK «Я всегда была очарована старыми кулинарными книгами, поэтому блюда из этой истории покорили меня». – Люсия Макро, HarperCollins US «Элиза Актон – настоящее открытие». – Клэр Пули «Голоса Элизы и Энн сменяют друг друга, но еда всегда стоит на первом месте». – New York Times

Глава 12

Энн

Кувшин с водой

Следующие три дня я старательно выполняю все, что велит мисс Элиза. Соскребаю с карамельной головы сахар, очищаю от грязи и насекомых овощи, чищу песком раковину, расстилаю чайные листья на просушку. Таскаю воду и дрова, приношу с рынка рыбу. Нарезаю, процеживаю, натираю, ощипываю. Развожу огонь, подметаю, черню плиту. Мою, чищу, полирую. А когда выдается свободная минутка, я ем. Подъедаю горелые корочки пирогов, что годятся только для свиней, пью свернувшиеся сливки, которые предназначены кошке. Тайком запихиваю в рот полные ложки пересоленных соусов, от которых сводит язык. Доедаю остатки, облизываю деревянные ложки и даже миску от теста. Я не могу удержаться, ведь у меня живот ссохся от голода, а я никогда не видела столько еды. Погруженная в работу мисс Элиза не замечает пропавшей корки или облизанной ложки. Иногда она оставляет свое занятие и внимательно на меня смотрит. Но вовсе не потому, что поймала меня жующей подгоревший пирожок из миски для свиней или оставленную полковником Мартином горбушку. Она будто удивляется, откуда я взялась у нее на кухне. И кто я вообще такая.

Время от времени появляется мадам и передает слова благодарности от постояльцев. Нас с мисс Элизой распирает от гордости. Всего один раз пирог с почками возвращается наполовину недоеденным. Мисс Элиза видит, что я пожираю его глазами, истекая слюной.

— Можешь съесть, если хочешь, — говорит она, двигая ко мне пирог.

Сочная мясная начинка с розмарином, костным мозгом и желе из красной смородины — такая вкуснятина, что я забываю обо всем на свете. После у меня начинаются колики в желудке. И живот вздувается. Нельзя так жадничать с едой.

Однажды вечером я собираю в кастрюльку очистки для бульона, как вдруг вбегает мадам.

— Хэтти заболела. Энн, сходи в столовую и узнай, все ли в порядке у постояльцев. Ах, Элиза, нам катастрофически не хватает прислуги. Это никуда не годится!

— Надень шлепанцы Хэтти и чистый передник, — говорит мне мисс Элиза. — Ступай в столовую и предложи полковнику и миссис Мартин воды. Да осторожно, не пролей.

Она вставляет в вырез моего платья веточку лаванды, чтобы замаскировать кухонный запах, и взмахом руки выпроваживает из комнаты.

Делать нечего — я иду в столовую, хотя мне не по себе. Круглый стол, за которым восседают полковник и миссис Мартин, покрыт белой льняной скатертью и уставлен тяжелыми серебряными приборами, бокалами разной величины и формы, полосатыми салфетками. В самом центре стоят крошечная тарелочка с зубочистками и какие-то серебряные графинчики. Миссис Мартин косится на меня с таким видом, точно подозревает в намерении украсть ее драгоценности, затем начинает внимательно рассматривать свои руки. Полковник Мартин меряет меня взглядом, будто собирается сшить мне новое платье.

Меня не учили разговаривать с жильцами. Я просто беру кувшин и спрашиваю:

— Воды?

Я произношу это слишком резким тоном, поскольку меня озадачили выстроившиеся за каждой тарелкой бокалы. Какие из них для воды, а какие для вина? Миссис Мартин делает вид, что не слышит, и продолжает разглядывать ногти. На мое счастье, полковник указывает на простой бокал с гладкими стенками и благодушно кивает. Будто знает, что я впервые вышла к гостям. Я начинаю наливать воду, очень медленно и осторожно. И вдруг замираю. Что-то движется по моей ноге и сжимает бедро. Я стою, не шевелясь, сердце выскакивает из груди, рука сжимает ручку кувшина, дрожащего над графинчиками с маслом и уксусом. Голос в голове говорит, что надо отойти в сторону, обойти вокруг стола и налить воды миссис Мартин. Но я этого не делаю. Потому что другой голос в другой части головы говорит, что нельзя никого обижать, нельзя оскорблять чувства наших жильцов. Меня выручает полковник.

— До краев, девица. До краев!

Он указывает пухлой рукой с прожилками вен на бокал. Его вторая рука — а это его рука! — остается у меня на бедре. Пальцы ослабили хватку, и я думаю, не случайность ли это. Может, он сделал это бессознательно. Наверное, надо просто стряхнуть эту руку, как надоедливое насекомое, как собака — блоху; он поймет, смутится и вернет руку на колени.

Моя рука с кувшином дрожит, на самом деле я вся трясусь, как водная гладь от порыва свежего ветра, и стараюсь лить медленно, не отрывая взгляда от носика, держа его точно над бокалом, несмотря на дрожь.

Внезапно я вновь чувствую его прикосновение. Рука крадется вверх по моей ноге и гладит ягодицы. Затем он щипает меня так сильно, что кувшин вздрагивает, и вода льется прямо на стол. Все происходит так быстро: онемевшие от страха руки, стук сердца, спорящие в голове голоса, что я полностью теряю самообладание и стою, оглохшая и онемевшая, точно соляной столб, а вода льется на лучшую скатерть моей хозяйки.

— Ах, неуклюжая девчонка!

Миссис Мартин поднимает на меня пронзительный взгляд.

— Ну-ну, успокойся, Джейн, — увещевает ее полковник Мартин, чья блудливая рука, как ни в чем не бывало поглаживает бакенбарды. — Видимо, она новенькая.

Он вынимает из-за воротника салфетку и промокает воду, а затем машет мне и просит принести новую салфетку.

Я стою, как истукан. Голос в голове подсказывает, что надо извиниться, а рот не открывается.

— Пошевеливайся, девчонка! Принеси чистую салфетку! — немедленно приводит меня в чувство визгливый окрик миссис Мартин.

Я выхватываю у полковника салфетку и бросаюсь к бельевому шкафу.

Когда я возвращаюсь в столовую, мадам беседует с миссис Мартин о погоде. Только бы хозяйка не заметила влажную скатерть! К счастью, она поспешно удаляется в погреб за вином. Я делаю неловкий книксен и протягиваю полковнику Мартину новую салфетку. Он указывает на свой воротник, чтобы я заправила ее сама, и выпрямляется за столом, а я непослушными пальцами встряхиваю салфетку. Держа ее на вытянутых руках, я пытаюсь засунуть уголок ему за воротник, на ощупь, как слепец, в ожидании его руки у себя на ноге. Но его руки чинно лежат на коленях, я решаюсь придвинуться ближе и наконец заталкиваю уголок салфетки под воротник. Его шея под моими пальцами красная, горячая и рыхлая. Когда салфетка наконец водружена на место и я уже начинаю отходить от полковника, то замечаю краешком глаза нечто необычное. Его мужское достоинство высунуто из штанов и торчит вверх розовым столбиком. Я отшатываюсь, залившись краской.

В этот момент возвращается мадам с бутылкой вина. Полковник Мартин непринужденно вытаскивает салфетку из-за воротника и опускает на колени.

— Это новенькая? — кивает он на меня.

Я трясусь как осиновый лист. Что, если он нажалуется? Что, если хозяйка увидит мокрое пятно на своей лучшей скатерти? Миссис Мартин сверлит меня злыми глазами-бусинами.

Конец ознакомительного фрагмента.