Тайна, деньги, два осла

Анна Ольховская, 2012

Красавице и умнице Вике Демидовой необходимо любой ценой сбежать из этого проклятого дома. Кто бы мог подумать, что немецкий барон Фридрих фон Клотц окажется таким негодяем и мысли о наследстве семьи Демидовых подтолкнут его к преступлению. Он похитил Вику, чтобы с помощью ее и ее будущего ребенка получить долгожданные деньги. Но не тут-то было… Он еще не знает крутой нрав молодой леди. Вика бывала в переделках и похуже, но сейчас ей приходится надеяться только на себя. Фридрих с радостью сообщил девушке: ее мать и брат уже смирились с неизбежным – Виктория погибла. Ведь в сгоревшем доме, где нашли обугленное женское тело, обнаружили остатки ее вещей, в том числе и мобильник. Никто ее искать не будет. Никто, кроме странного высокого блондина с необычным серебряным цветом глаз… Может быть, именно ему, холодному Каю из сказки, удастся вызволить Вику из лап сурового немецкого аристократа?

Глава 4

Во время их прошлых приездов в Москву и с ней, и с братом, как правило, постоянно был рядом Штольц, предоставив своему заму заниматься текущими делами представительства. Видимо, этих дел натекало много, потому что конопатой лысины Кнапке на горизонте не мелькнуло ни разу.

Наверное, еще и поэтому впечатления от поездки оставались самыми симпатичными, и Вика всегда с удовольствием приезжала в столицу России, используя для этого любой повод. А иногда и без повода, просто так, когда размеренная жизнь в Германии начинала вызывать изжогу. Хотя для лечения изжоги лучше всего подходил родной Минск, где остались школьные друзья и подружки.

Но сейчас изжога накатила семибалльным цунами уже после трехминутного общения с герром Кнапке. Неудержимо захотелось соленых бочковых огурчиков, хрустящих таких, с налипшей веточкой укропа.

А еще вспомнилась книга о Незнайке и коротышках Цветочного города, одна из любимых в детстве. Был там такой персонаж — Сиропчик.

Вот такой герр Сиропчик и стоял сейчас перед Викой, преданно заглядывая ей в лицо застиранными глазками. Слишком преданно. Нарочито преданно.

Да еще и цветы эти дурацкие! Нет, Вика очень любила цветы, как и любая девушка, но когда они к месту. А сейчас злосчастный букет вызывал лишь раздражение.

— Герр Кнапке, насколько мне известно, мы сейчас в срочном порядке переезжаем в другой аэропорт, откуда я вылетаю в Екатеринбург, верно?

— Да, все так и есть, фрейлейн!

— И как вы себе представляете мой последующий путь с этим веником наперевес?

— Ну что вы, какой же это веник! — Кнапке любовно расправил слегка примявшиеся лепестки лилий. — Это великолепное творение лучших флористов Москвы, никто иной не достоин вашей красоты!

— Дитрих, прекратите петь мне дифирамбы, не забывайте, кто перед вами! — Вика надменно приподняла бровь.

— Невероятно красивая девушка! — Конопатый колобок, похоже, был плохим физиономистом.

— Нет, в первую очередь — ваш непосредственный босс, а вы — мой подчиненный. И если еще раз вы позволите себе нарушить дистанцию, можете искать другое место работы!

— Но я же хотел…

— Герр Кнапке, надеюсь, вы все поняли. — Вика демонстративно посмотрела на инкрустированные бриллиантами часики. — Мне кажется или регистрация на рейс до Екатеринбурга как раз сейчас началась? А мы еще в Шереметьеве.

— Да-да, конечно, — засуетился Дитрих. — Вы возьмите цветы, а я понесу вашу сумку.

— А давайте оставим все как есть: мне — сумка, вам — цветы. Если вы еще не поняли — мне ваш дизайнерский букет будет только мешать. Во-первых, он слишком большой, во-вторых, в нем есть лилии, а эти цветы обладают слишком сильным для ограниченного пространства ароматом, и мне вовсе не хочется доставлять неудобства остальным пассажирам. Ну и в-третьих — ваша профпригодность вызывает у меня все большие сомнения.

— Почему? — Кнапке старательно удерживал на лице маску преданной вежливости, но в глубине блеклых глаз мелькнула злоба.

— Потому что до сих пор не знаете, что я не люблю лилии, у меня от их запаха голова болит. Герр Штольц, к примеру, был прекрасно осведомлен об этом.

— А мне кажется, профпригодность главы представительства вашей фирмы заключается вовсе не в изучении привычек руководства, а в ведении бизнеса. — Он все еще улыбался, вот только улыбка стала больше похожа на гримасу. А злоба в глазах не просто мелькала, она переполнила не очень большие шарики, выплескиваясь через край.

— Ну что ж, — сухо процедила Вика, — не смею больше задерживать. Дайте мне мой билет, дальше я справлюсь сама. И побыстрее, у меня не так много времени осталось.

— Фрейлейн Виктория, вы меня не так поняли…

— Я вас прекрасно поняла. Билет!

— Но…

— Да не тряситесь вы! — Девушка с брезгливым недоумением рассматривала внезапно побледневшего Кнапке. — Я не собираюсь звонить брату или матери и жаловаться на вас.

— Я вовсе… — Конопатый колобок вытащил из кармана носовой платок размером с солдатскую портянку и промокнул им вспотевшую лысину. — Я должен, я обещал!

— Билет!!! — Вика прекрасно научилась превращать свой мелодичный голос в звякающий металлом.

Кнапке закопошился в карманах, попытавшись пристроить букет под мышку, но творение лучших флористов Москвы не желало находиться в таком соседстве и с возмущенным шуршанием стало падать.

Дитрих испуганно ахнул, вылиняв до синевы, и устремился вслед за цветами, пытаясь подхватить их на лету. Не получилось — букет все же упал на пол.

И хотя Кнапке тут же поднял его, на полу осталась странная желтоватая пыльца. И все попытки немца растереть ее подошвой увенчались неудачей — желтое пятно по-прежнему можно было заметить.

Вот только замечать было некому.

Одновременно с букетом к полу устремился и освобожденный из кармана билет на самолет, выпавший из рук перепуганного Кнапке. И пока тот возился с цветами, Вика подняла билет и торопливо направилась к выходу из аэропорта.

Догонять ее немец не стал. Но и шаркать ногой по полу, пытаясь затереть желтое пятно, тоже прекратил. Он с ненавистью посмотрел вслед удаляющейся девушке, процедил сквозь зубы что-то явно не из творчества Гете и затолкал злосчастный букет в ближайшую урну.

Потом вытащил из кармана мобильный и набрал номер:

— Алло, это я.

— Почему ты мне звонишь? По плану ты сейчас должен сидеть в машине, увозя во Внуково обнимающую букет Викхен.

— Не получилось.

— То есть? Викхен не прилетела?!

— Прилетела.

— Ты опоздал?!

— Нет, я прибыл вовремя.

— Тогда какого дьявола ты смеешь мне лепетать о неудаче?

— Она отказалась взять цветы и уехала во Внуково одна.

— Что-о-о-о?! Ты что натворил, идиот?!

— Ничего я не творил! Оказалось, что фрейлейн Демидофф терпеть не может лилии, у нее от этих цветов голова, видите ли, болит. И вообще, эта девица слишком много о себе воображает! Нахамила мне, пообещала уволить!

— А знаешь, Дитрих, Викхен, судя по всему, права.

— В чем?

— В том, что ты не соответствуешь своей должности. Напрасно я сделал на тебя ставку. Не знать, что у фрейлейн Демидофф имеется аллергия на цветы! И это при том, что именно цветы играли в нашем плане основную роль! Знаешь, в какую сумму мне обошелся препарат, которым были обработаны лепестки?! И что в итоге — девушка одна едет во Внуково, а ты торчишь посреди Шереметьева с букетом в руках, как последний кретин!

— Ничего не с букетом, — проворчал Кнапке.

— В смысле? Ты же сказал, что Викхен отказалась его брать!

— Ну да, отказалась. И я выбросил цветы — зачем они мне теперь?

— В урну?! Ты идиот! Немедленно забери их оттуда!

— Ладно-ладно, зачем же так нервничать? — Кнапке повернулся к урне и замер — букета там не было.

Но говорить об этом нельзя, опасно. Смертельно опасно. Этот человек ошибок не прощает. А он, Дитрих, и так проштрафился сегодня.

— Ну что, забрал? — напомнил о себе собеседник.

— Да.

— Хоть один твой промах удалось исправить. В этой стране, как ты знаешь, полно любителей халявы. — Это слово собеседник произнес на русском. — Представляешь, что было бы, позарься кто-то на роскошный букет и преподнеси заряженный психотропным препаратом презент своей даме?

— А что — спасибо сказал бы, дама ведь превратилась бы в покорную безвольную самку, готовую выполнять любые приказы. Делай с ней, что хочешь! — гадко хихикнул Кнапке.

— Веселишься? Ну-ну. Забыл о судьбе своего предшественника? Будь Штольц посговорчивее, сейчас бы не лежал в могиле.

— Нет, что вы, я не веселюсь! Что дальше делать? Поехать вслед за фрейлейн Демидофф?

— Зачем? Ты уже ничего не сможешь исправить, придется мне импровизировать. Но ничего, несколько часов у меня в запасе до прибытия ее рейса есть. А ты возвращайся в Москву и приготовься к атаке безутешных родственничков фрейлейн Демидофф.

— А с цветами что делать?

— Где-нибудь по пути выйдешь и в мусор спрячешь. А перед этим хорошенечко потопчись по ним, чтобы товарный вид утратили.

— Понял. А… Вы меня не уволите, когда бизнес этих русских выскочек к рукам приберете?

— Посмотрим.

И собеседник отключился.

Кнапке вытащил из кармана ключи от машины и, озабоченно оглядываясь по сторонам — вдруг наткнется на любителя цветов из урны, двинулся к выходу.

Кажется, обошлось. В конце концов, если даже и нанюхается какая дамочка цветочков, ничего страшного не случится.