Тайна, деньги, два осла

Анна Ольховская, 2012

Красавице и умнице Вике Демидовой необходимо любой ценой сбежать из этого проклятого дома. Кто бы мог подумать, что немецкий барон Фридрих фон Клотц окажется таким негодяем и мысли о наследстве семьи Демидовых подтолкнут его к преступлению. Он похитил Вику, чтобы с помощью ее и ее будущего ребенка получить долгожданные деньги. Но не тут-то было… Он еще не знает крутой нрав молодой леди. Вика бывала в переделках и похуже, но сейчас ей приходится надеяться только на себя. Фридрих с радостью сообщил девушке: ее мать и брат уже смирились с неизбежным – Виктория погибла. Ведь в сгоревшем доме, где нашли обугленное женское тело, обнаружили остатки ее вещей, в том числе и мобильник. Никто ее искать не будет. Никто, кроме странного высокого блондина с необычным серебряным цветом глаз… Может быть, именно ему, холодному Каю из сказки, удастся вызволить Вику из лап сурового немецкого аристократа?

Глава 2

Всхлипнул и томно заворковал мобильник. И очень вовремя, между прочим, иначе пришлось бы за ним возвращаться (если вообще пропажу бы заметила) — именно мобильный телефон оказался той вещью, которую Вика почти забыла.

А все потому, что вернулась только под утро, и это накануне командировки! Ну да, да, новый ночной клуб, куда ее затащил брат, действительно оказался неплохим местечком, и публика там была не такая кислотная, как в других подобных заведениях. Никаких обдолбышей на танцполе, но самое главное — никакого выносящего мозг бесконечного «дын-дын-дын», нормальная танцевальная музыка.

Вот она и увлеклась, о времени забыла. И вообще, вчера такое состояние странное было, словно Вика не в Россию на неделю едет, а куда-нибудь в малярийное Сомали на несколько лет. И Славка еще маслица в огонь подливал, приколист доморощенный!

Который и трезвонит сейчас. И очень кстати, иначе Викин верный помощник, умничка смартфон, так и остался бы лежать под кроватью, куда он, наверное, сбежал из брошенной на пол сумочки.

Но знать Славке о пользе своего звонка не надо, а то раздует беднягу от ощущения собственной значимости, как жадину от гороха, и последствия возможны те же. Нет, не в смысле гулкой порчи воздуха, братишка просто профи по части морального пер… достачи, в общем.

Вика подняла вконец истомившийся мобильник:

— Привет, единоутробный!

— Фу, какая ты грубая и неотесанная! Воспитанная европейская леди должна приветствовать своего любимого братика нежным и мелодичным щебетом, а ты — бабац! А все потому, что ты в душе — бабец.

— Я-то в душе, а ты в теле.

— В смысле? — завопил Славка. — Это ты на что намекаешь? На то, что я жирный, или на… Не-е-ет, даже ты не способна на такое гадство! Это с какой стороны я трансвестюга?!

— О-о-о, как тебя торкнуло! Видать, на больную мозоль размером с кедровую шишку наступила?

— Нет, дорогая сестричка, ты уж объясни, что имела в виду, иначе в аэропорт будешь добираться сама!

— О майн готт, какая чудовищная жестокость! Как же я смогу? Из центра Берлина! Сама!! И в аэропорт?! Вокруг ведь ни одного такси!

— Ну-ну, Викуша, ну-ну. Вызывай тачку. Заодно не забудь сказать диспетчеру, что водитель должен быть в теме той конференции, на которую ты летишь, а также иметь при себе парочку забытых тобой вчера в офисе важных бумаг.

— Каких еще бумаг?

— Важных! — мстительно хихикнул брат.

— Не свисти, я все взяла!

— А-а, не все. И вообще, кто вчера ныл, что необходима предполетная подготовка, эдакая квинтэссенция наставлений величайшего гуру от экономики?

— Ладно, гуру, убедил — без тебя мне в аэропорт никак. Ты сейчас где?

— Солнечная система, планета Земля, Евразийский континент.

— Муа-хаха! Надеюсь, получилось достаточно саркастично? Кончай придуриваться, у меня до вылета осталось два часа!

— А вот не закончу! Пока не объяснишься!

— Ты о чем? — искренне удивилась Вика, уже забывшая начало разговора.

— Это в каком смысле я в теле бабца?

— Ой, мамочка! Да что ж ты так завелся-то?

— А ты будто не знаешь?

— А, ну да. Прости, забыла. Не волнуйся, брат мой, на гея или трансвестита ты непохож, и жира в тебе ни грамма! Это был утренний выплеск накопившегося за ночь яда, только и всего.

— Ладно, прощаю!

— Ох, и ни фига же себе! А как насчет моего прощения? Кто меня первым обозвал?

— Не мелочись, сестренка, а в темпе выходи, я уже у ворот твоего дома.

— Свин.

Вика аккуратно уложила смартфон в чехольчик, а важно раздувшийся чехольчик — в папку с документами, застегнула дорожную сумку и направилась к выходу.

Она уже открыла входную дверь, когда ее буквально накрыло волной непонятного, иррационального страха. Где-то внутри сначала едва слышно, а потом все громче и громче зазвенел тревожный колокольчик. И в такт ему звучало: «Останься! Останься! Останься!»

Фу ты, ерунда какая! Это все вчерашние Славкины подкалывания по поводу предстоящей поездки. И ее, Викина, европейская зашоренность. Ведь прекрасно знает, что цивилизация в России вовсе не заканчивается Москвой и Санкт-Петербургом, сама родилась и выросла в Минске, замечательном, вполне европейском городе, и вчера шуточки брата по поводу участия медведей в Уральском международном экономическом форуме не вызывали ничего, кроме смеха.

Так чего ж сегодня так корежит? Почему поездка, казавшаяся поначалу такой увлекательно-познавательной — Вика никогда еще не бывала на Урале, и красота тех мест по-настоящему манила, — внезапно вызывает панику? Хочется бросить сумку, бегом вернуться на второй этаж, запереться в спальне и даже, совсем как в детстве, накрыться с головой одеялом.

А еще лучше — рвануть к маме и прижаться к ее теплому плечу.

И все из-за Славки! Надо будет снова потоптаться по его больной мозоли, о которой Вика давно забыла, кстати.

Для нее братец всегда оставался доставучим свином, умницей, врединой, настоящим мужчиной, человеком слова, защитником, педантом, занудой, верным помощником, другом — в общем, самым родным после мамы человеком, но — пацаном. Прежним светловолосым парнишкой, с которым они когда-то разыгрывали новогодние представления для мамы с папой.

А Славка вырос в весьма интересного мужчину. Нет, не в слащавого красавца с рекламы нижнего мужского белья, черты лица у брата были неправильные: нос крупноват, лицо вытянутое, серые глаза небольшие, губы довольно узкие, но в целом…

В целом получилось очень даже ничего. И фигура у него была вполне гармоничная: широкие плечи, узкие бедра, длинные стройные ноги. Но самое главное его украшение — яркое сочетание светлых волос и черных ресниц. И борода у него росла темная, что создавало совершенно убойное впечатление, особенно если учесть, что волосы Славка отрастил подлиннее, а бородку (вернее, трехнедельную щетину) тщательно ровнял постоянный парикмахер брата.

Понятно, что девушек у парня было много, правда, в основном во время учебы в университете, когда же Славка стал у руля семейного бизнеса, на развлечения времени оставалось гораздо меньше. Но оставалось — возле парня всегда крутилась какая-нибудь фемина.

А где-то с полгода назад домой и в офис герр Демидофф зачастили курьеры цветочных магазинов с роскошными букетами цветов. Записок в букетах не было, только маленькие сердечки-валентинки.

Потом валентинки сменились признаниями в любви. Затем начались пространные письма по электронной почте с описаниями тех эротических услад, которые ожидают Слэви (так брата называли в Германии), если он откликнется на страсть.

Славка поначалу хихикал, рассказывая сестре и матери о неведомой поклоннице, потом настойчивость дамы его заинтриговала, он даже готов был на интрижку с женщиной постарше (в письмах чувствовался солидный сексуальный опыт), и парень в итоге согласился на встречу.

На которую пришел мерзкий одышливый жирдяй с блестящим то ли от слюней, то ли от помады ртом.

Вспугнутым охотниками кабаном ломанулся бедный Славка из ресторана, где было назначено свидание. И потом еще несколько месяцев пытался избавиться от липкой страсти пузатого извращенца, хотя это было нелегко.

Но Славка справился. Вот только любой намек на голубую тему теперь вызывает у братишки неадекватную реакцию. О чем Вика благополучно забыла.

Зато воспоминания об этой, не самой приятной для брата истории заглушили внутреннюю истерику, и девушка обнаружила, что уже вышла из дома и идет по дорожке к воротам.

— Ганс! — окликнула она по-немецки возившегося возле клумбы садовника. — Меня не будет около недели, передай Матильде, что приходить пока не надо.

— Хорошо, фрейлейн Вика, передам. Она как раз собиралась внуков навестить.

Матильда, домработница Вики, была женой садовника. Эта пожилая семейная пара работала у Вики два года, с момента покупки ею своего дома.

— Тогда до скорого, Ганс!

— Позвоните перед приездом, Матти испечет ваш любимый штрудель!

— Обязательно.