По дороге из детства

Анна Морозова

История девочки, переехавшей со своей семьёй из Крыма в Сибирь. Цепочка коротких рассказов переводит в детство 90-ых. Туда, где прилавки наполняются китайским ширпотребом, западными новинками, а карманы родителей пусты. История дружбы, любви к людям, животным и природе, раннее взросление детской души. История одной жизни, в которой вы обязательно вспомните и себя, потому что все мы шагаем по одной дороге – «По дороге из детства».

Сладкое послевкусие

Это случилось ровно через год после нашего переезда в Сибирь. История довольно простая и нет в ней ничего особенного. По крайней мере так может показаться на первый взгляд.

Во двор зашёл незнакомый мужчина. Он нёс эмалированное ведро, перевязанное какой-то тряпкой, смутно напоминающей некогда белый платок.

— Мама, мама, к нам какой-то дядя идёт! — в голос отчитались мы маме, которая, стоя у газовой плиты, помешивала в тазу закипающее Лечо.

Мама выключила плиту и вышла во двор. Мужчина наверняка слышал нас и уже ждал кого-то из взрослых, поставив тяжёлое ведро на землю.

Поздоровавшись, они принялись о чём-то разговаривать, о чём именно нам с братом было неинтересно. Интереснее стало лишь тогда, когда мужчина развязал платок на ведре и открыл его. Доверху оно было наполнено какой-то неведомой для нас ягодой. Чёрной, местами тёмно-синей, покрытой каким-то «туманом», как чудилось нам тогда. Отборная ягода имела приятный сладкий аромат, ни с чем не сравнимый и ни на что не похожий.

— Черника отборная! Берите, недорого отдам. К тому же это последнее ведро.

— А откуда она? Где брали? — поинтересовалась мама.

— На той стороне, в Пискуновке.

Выражение «на той стороне» нам уже было знакомо. Там, «на той стороне», то есть на правом берегу Енисея, жили наши родственники по папиной линии: баба Аня — родная сестра папиного отца, двоюродная сестра тётя Галя Луговская и её отец дед Гоша, племянницы Наталья и Людмила, их мать тётя Валя — жена папиного двоюродного брата дяди Коли; «на той стороне» похоронена папина бабушка. Все они жили (некоторые и по сей день живут) в Момотово. В Новотроицке жила семья папиной двоюродной сестры. Всё это мы уже выучили за год проживания в селе. А вот название деревеньки, из которой привезли ягоду, нас очень позабавило. Мы смеялись от души, а мама краснела и одёргивала нас. Мужичок по доброте душевной смеялся вместе с нами.

Чернику мама тогда купила прямо вместе с ведром. Забавный продавец из Пискуновки уходил от нас очень довольным.

Мама насыпала в железные кружечки ягод и протянула нам.

— Кушайте. Не замарайте футболки. Черника плохо отстирывается.

Какое там! Горстями рот набивался до отказа, и давленная ягода каким-то непонятным образом вылезала между пальцев и, как на зло, приземлялась прямо на одежду.

Когда папа пришёл на обед, он рассказал нам, что ягоду очень вкусно есть с молоком. В тот день нам ещё выделили по кружке черники, мама залила молоком, добавила сахара, и мы ели новое блюдо, уже не маравшись. На этом вкусная история закончилась, и мама поведала о «горькой» действительности.

— Вечером сварю варенню (именно так она говорила слово «варенье»). Зимой тоже захочется ягодки, а не будет, если её сейчас всю съесть.

Так и было сделано. Пока мама варила, мы съедали пенки, которые она снимала сперва одной ложкой, потом другой и давала нам. Какие же это вкусные были пенки! Фиолетовый язык, зубы и губы нас веселили, и мы с братом дурачились, представляя друг друга чудищами.

— Эх вы, чудищи мои, Пискуновские, — смеялась мама, приговаривая весь вечер, — Как же я буду отстирывать вашу одежду.

Прошла неделя, и вкус ягоды совсем позабылся, как вдруг к маме зашла соседка тётя Лариса.

— Ездили в тайгу, черники валом набрали. Вам надо?

— Да нет, мы ведро купили. Я варенню уже закатала, — скромно ответила мама.

— Я хочу! — не осознавая, что это может быть неуместно, ляпнула я.

Тётя Лариса ещё долго сидела, а я всё ждала, когда она засобирается домой и второй раз предложит ягоды. Во мне зрел план попросить её, даже если она не предложит. Но она предложила, и мама согласилась.

— Только круШечку! Больше не надо! — протягивая мне железную кружку, сказала мама.

Маленькая уютная ограда соседей мне очень понравилась, до этого я никогда не бывала здесь. У входной двери мирно спала собака Пальма, красиво сложив длинные лапы друг на друга. Тётя Лариса взяла мою кружку и скрылась за дверью в сенях. В это время сзади подошёл её маленький сын Женька, хотел поздороваться и напугать меня, но нечаянно наступил собаке на хвост. Та испуганно проснулась и, увидев незнакомого человека рядом с собой, пулей подскочила и укусила меня в бок.

Громкий крик раздался во дворе, хотя нет — во всей деревне. Было и правда очень-очень больно. Женька окаменел. Тётя Лариса выбежала из дома и схватила меня на руки. Собака уже осознала, что натворила и скрылась в будке. Долго я ещё плакала, жалея себя. Потом ещё дольше, пока тётя Лариса обрабатывала мне рану зелёнкой и наматывала бинт вокруг бёдер. Зато в тот день я отхватила не одну кружку ягоды, а целый пакет. Тётя Лариса ни раз извинялась перед мамой и каждый день приносила по кружечке черники, пока сама уже не сварила из неё варенье.

Шрам со мной по сей день. Он похож на серп и, как ни странно, напоминает о хорошем.