Кровь Луны

Анна Малышева, 2008

Молодая девушка ждет любви, верит в дружбу, мечтает о славе… И ни в чем не находит счастья. Катя считает, что ей не везет, но забывает о своих проблемах, когда гибнет соседка за стеной. Она тоже умела мечтать, но эти мечты стоили ей жизни…

Глава 4

Катя приняла это приглашение по той же причине, по какой Лариса его сделала. Девушке было жутко оставаться одной. «Когда на сердце тяжело, надо идти к людям! — всегда говорила ей мать. — Не сиди в четырех стенах, не грызи себя — еще хуже станет!» И Катя, перебарывая страх показаться навязчивой, следовала маминому совету и напрашивалась в гости, шла в кино, гуляла по территории ВВЦ, благо выставка располагалась под боком. Сейчас, на ночь глядя, большинство этих возможностей отпадало. Карина была где-то далеко, на очередном свидании, и конечно, не стоило рассчитывать на ее поддержку.

— Хорошо, я зайду ненадолго, — Катя взглянула на часы. — Какой у тебя номер квартиры?

Ни Сергея, ни его машины она поблизости от подъезда не заметила, но это лишь отчасти успокоило девушку. Дикие претензии, которые предъявил ей бывший любовник, продолжали смущать Катю. Только сейчас она начинала понимать абсурд того, что он рассказал. «Звонила какая-то барышня, назвалась мной и устроила скандал его жене?! Может, жена фантазирует, закрепляет победу? А что — ей выгодно выставить меня в глупом свете, настроить Сережу на окончательный разрыв! Поверил он мне или нет?» Продолжая мучиться этими сомнениями, она перешла в соседний подъезд и поднялась на седьмой этаж в таком же астматическом, кашляющем лифте. Лариса ждала ее на пороге своей квартиры, приоткрыв дверь, чтобы хоть немного осветить площадку.

— Лампочку выкрутили? — со знанием дела осведомилась Катя, выйдя из лифта.

— Да тут и патрона нет, чтобы ее вкрутить! — усмехнулась хозяйка, распахивая дверь шире. — Сорвали те, кому свет мешал.

— У вас тоже такие уроды есть?

— Сколько хочешь! — впустив гостью, Лариса тщательно заперла дверь на все замки и еще накинула цепочку. — Но сейчас не бойся, не их время. Они около полуночи собираются на пролет выше, под окном.

— Милицию вызываете?

— Да что ты! — Девушка как будто искренне удивилась этому вопросу. — Мы же вместе росли! Я их всех знаю!

— Ты-то их знаешь, а вот они примут во внимание, что вы вместе росли?

— Брось… — протянула Лариса и, пошарив под вешалкой, вытащила розовые тапочки из искусственного меха: — Надевай, это Викины.

Катя секунду помедлила, ей было как-то неловко надевать вещь, можно сказать, с покойницы. Но, по всей видимости, сестру покойной это не смущало. Переобувшись, Катя отправилась вслед за хозяйкой осматривать квартиру — Лариса непременно желала все показать.

— У нас «двушка», а у тебя? Однокомнатная, да? И ты там одна живешь? Хорошо тебе, свободно! Вот мамина комната! У тебя такая же, большая?

«Большая комната» площадью семнадцать квадратных метров была тесно заставлена мебелью, причем предметы обстановки были явно рассчитаны на более просторное помещение. Массивный угловой диван занимал полторы стены и чуть не доходил до самого порога. «Стенка», разделенная на две части, зрительно уменьшала комнату до размеров кладовки. Хрустальная, изрядно запыленная люстра свисала слишком низко, можно было предположить, что ее полагалось вешать над обеденным столом, но стола здесь не было. «Иначе никто бы не пробрался к балкону, — подумала Катя и невольно вздрогнула. — Что мне в голову лезет! Да, вот тот самый балкон…» На диване еще валялось скомканное постельное белье, рядом на полу стоял полупустой стакан с водой. В комнате сильно пахло валокордином — этот запах Катя знала с детства, такими же каплями лечилась ее бабушка.

— Я не успела прибраться, — пояснила Лариса, торопливо подскакивая к дивану и запихивая белье в ящик для постели. — Ну и день! Я все думала, когда же он кончится, только вот уже ночь наступает, а мне еще хуже стало! Страшно тут оставаться!

— Но у вас же есть, наверное, какие-то родственники, — предположила Катя, оглядывая стены, оклеенные блеклыми обоями в мелкий цветочек. В общем, комната производила унылое впечатление, а развешанные повсюду пейзажи арбатского изготовления заставили девушку поежиться. Попадая в гости, она всегда пыталась составить представление о хозяевах, изучая интерьер, и в данном случае могла сказать, что эта комната не несла на себе абсолютно никакого отпечатка личности своей обитательницы. «Мамина комната» могла с тем же успехом быть и «папиной», и «бабушкиной», а вернее всего, вообще ничьей. В ней ночевали, но не жили, ее обставили, но не сумели украсить, ею обладали, но ее не любили. Лариса перехватила критический взгляд гостьи и, словно прочитав ее мысли, быстро пояснила:

— Мама не выносит безделушек, говорит, сложно убираться, много пыли. Знаешь, она вообще мало собой занимается, больше работой.

— Да я же ничего не сказала! — Катю удивила эта проницательность. Вообще, ее новая знакомая производила на нее все более сложное впечатление. «В любом случае с ней надо держать ухо востро!»

— Но ты подумала, я по глазам поняла! — настаивала Лариса. — И правильно, я сама не в восторге от этих жутких картин! Но это папа рисовал.

— А он…

— Умер восемь лет назад, — девушка подошла к окну и плотно задернула шторы. — Мне было четырнадцать, Вике двенадцать. Представляешь, каково маме пришлось? Денег папа не оставил, продать было нечего — ни машины, ни дачи… Вот — все, что видишь. Родственники, говоришь? А где они были, когда мы после папиной смерти без гроша остались? Кто помог? Пошли они к черту! — И без перехода, совсем другим тоном предложила: — Пойдем, покажу тебе Викину комнату.

Катя молча последовала за ней. Комната погибшей девушки с полным правом могла называться «маленькой». В ней было не больше десяти метров, впрочем, обстановка тоже оказалась немногочисленной. Широкая, с виду двуспальная кровать, застеленная ярким атласным покрывалом, шкаф для одежды, пушистый ковер на полу — это было все, если не считать трюмо. Оно занимало целый угол, и было ясно, что именно перед ним проводила большую часть времени бывшая хозяйка комнаты. Десяток баночек с кремами, в которых кожа Вики вовсе не нуждалась, ворох косметики, профессиональный фен, щипцы для завивки, накладные локоны разного цвета, рассыпанная по столешнице пудра и устойчивый запах сладких духов — все говорило о том, что девушка уделяла пристальное внимание своей наружности. «Хотя при ее данных она могла вообще не краситься и не причесываться, все равно била бы наповал! — Катя продолжала рассматривать косметику на полочках трюмо. — А тут такой арсенал, будто ей лицо надо было с нуля рисовать каждый раз…» Эту комнату, в отличие от первой, явно пытались украсить и сделать уютной. На окне висели шторы из розоватой пышной органзы, на дешевенькой люстре покачивались многочисленные колокольчики, долженствующие приносить в дом счастье, в изголовье постели разместились мягкие игрушки — сплошь тигрята разных размеров и расцветок. Эти инфантильные попытки свить гнездо наводили на мысль, что обладательница внушительного трюмо еще не осознала себя взрослым человеком. «То ли будуар, то ли детский сад!»

— Тигров собирала, потому что по году она Тигр, — с непонятной улыбкой пояснила Лариса, до сих пор молча оглядывавшая комнату сестры. — Думала, они ей счастье принесут. И колокольчики эти для счастья, и талисманы она всегда при себе носила — один на шее, другой в сумочке, третий в кармане. Представляешь, по почте откуда-то выписала! Ей что хочешь можно было внушить, она бы живую жабу в рот сунула, если бы ей сказали, что она приносит удачу.

— Она училась где-нибудь, работала? — Кате вдруг показалось, что в маленькой комнатке нечем дышать. От запаха сладких духов ее мутило. — Неужели восемь классов и все?

— Все! — подтвердила Лариса. — Да и там-то еле тянулась, одно горе! Я все вечера с ней просиживала, старалась хоть как-то натаскать, чтобы не позорила меня в школе! А она, как только отвернусь, — шмыг в дверь и уже на улице гоняет с парнями! Это я первая сказала маме — нечего Вике делать в старших классах, в МГУ все равно не поступит, а за прилавок и с такими знаниями встать можно. Правда, — усмехнулась девушка, — за прилавок-то наша графиня как раз не встала. Не захотела. Это для нее оказалось слишком примитивно, да там же и работать надо!

— Что же — Вика вообще не работала?

— Да так, от случая к случаю… — Лариса произнесла это с явной неохотой. — Когда у нее было настроение.

— Что же это за работа такая? — недоверчиво поинтересовалась Катя. — По контракту?

— Какой там контракт! — фыркнула та. — Одни фантазии! Она околачивалась в ночном клубе, танцевала с посетителями, а заведение ей за это платило какие-то гроши. Ну, и уж конечно мечтала о сцене, считала, что у нее голос есть и когда-нибудь она прославится… Бред, конечно!

— А как же ваша мама с ее строгими принципами смотрела на такую работу? — изумилась девушка. — Или я чего-то не понимаю?

— Да мама ничего не знала! — отмахнулась Лариса. — Я помогала Вике следы заметать, она врала, что стоит на кассе в ресторане быстрого питания с восьми вечера до полуночи. Конечно, при таком графике она должна была получать копейки, ну мама и не спрашивала ее насчет денег. Целый год мы так маскировались.

— Как же мама не догадалась?

— А каким образом она могла что-то узнать? — возразила Лариса, плотно закрывая дверь в комнату сестры. — По ресторанам мама не ходит, трудовую книжку все равно бы не увидела, раз она в отделе кадров, ну а проверять у нее нет ни времени, ни сил… И потом я же говорила ей, что у Вики все в порядке. Мама только переживала, что она поздно возвращается, но потом привыкла. Мы врали, что их с работы развозит служебный микроавтобус.

— А если бы с Викой что-нибудь случилось в этом клубе? — Катя никак не могла опомниться от услышанного. Такое рискованное и громоздкое вранье изумило ее. — Как ты могла ее покрывать? Тебе что, было все равно, чем занимается сестра?

— Если бы я не согласилась ее поддержать, было бы только хуже, — после краткой паузы проговорила Лариса. — Она, правда, была жуткой трусихой, но если уж ей чего-то хотелось… Вика все равно удирала бы в свой клуб, мама хваталась бы за сердце, а виновата во всем была бы, конечно, я.

— Ты-то почему?!

— Потому что я — это я, — с горечью ответила девушка, открывая перед гостьей дверь кухни. — Ну, вот и весь наш дворец. Тесно, правда?

— А где же ты спишь? — Катя с удивлением осмотрела крохотное шестиметровое помещение, в которое были втиснуты плита, холодильник, обеденный уголок и несколько навесных шкафов. На холодильнике стоял телевизор, на разделочном столе — микроволновая печь, электрический чайник и соковыжималка. Места было так мало, что, стоя у плиты, можно было без труда достать любую вещь, расположенную в кухне, не сделав при этом ни единого шага, просто протянув руку.

— Да вот, на диванчике, — Лариса по-хозяйски пнула потрепанный угловой диван, обитый потертой красной материей. — А утром постель к маме в шкаф уношу. И одежда моя тоже там, у нее.

— Но как же… Здесь?!

— Не веришь? — Не успела Катя опомниться, как та скользнула в щель между столом и диваном и ловко улеглась, растянувшись на плоских красных подушках. — Смотри, я как раз помещаюсь. Больше и не нужно, я ведь не очень длинная!

Катя лишь покачала головой, глядя на худенькую девушку, ютившуюся на ложе, явно не приспособленном для спанья. Деланная улыбка, которой Лариса сопровождала эту демонстрацию, только укрепила Катю во мнении — не всегда стоит буквально воспринимать то, что говорит ее новая знакомая. «Она будто бравирует тем, что находится в таком приниженном положении! Спит на кухне, будто какая-то бедная родственница, которая остановилась у них на два дня проездом… А эта ее фраза — „потому что я — это я!“. Она дает мне понять, что в семье ее не ценили и не любили, вот о чем ей хочется говорить… А вовсе не о смерти сестры!»

— Ну, теперь-то ты перейдешь в комнату Вики?

Катя никак не ожидала, что этот простой практический вопрос, который она задала без всякой задней мысли, вызовет такую реакцию. Лариса резко села, задев локтем стол, и взглянула на гостью со смешанным выражением злобы и недоверия. В этом взгляде было так много волчьего, что девушка невольно отшатнулась к двери. В следующее мгновение Лариса уже стояла, агрессивно подавшись вперед, словно готовясь начать драку:

— На что ты намекаешь?!

— Я?! Намекаю?! — ахнула Катя. — Я просто спросила…

— Нет, ты хочешь сказать, что мне ее смерть была выгодна! Что я рада, потому что комната освободилась!

— Да у меня и в мыслях такого не было, — честно ответила девушка. В самом деле, хотя Катя настороженно относилась к излияниям своей новой знакомой и не чувствовала к ней особой симпатии, она была далека от того, чтобы предположить в той корыстный интерес. Эта вспышка самобичевания доказывала лишь одно — в семье Лариса была изгоем, остро чувствующим свое унижение. — Не приписывай мне, пожалуйста, своих комплексов! Ничего постыдного нет в том, что ты теперь займешь ее комнату! Это будет правильно, и никто тебя ни в чем не обвинит!

— Я буду спать тут! — с вызовом заявила та, кладя руку на спинку диванчика. — А когда получу первую зарплату, сниму комнату и уйду отсюда совсем!

— Твое дело… — пожала плечами Катя. В другое время она пожалела бы эту девушку, но сейчас слишком устала, чтобы испытывать какие-то эмоции. — Ну, вижу, ты пришла в себя, мне пора.

— Выпей хоть чаю! — опомнилась Лариса. — Извини, я завелась, у меня сейчас нервы на пределе!

Она включила чайник и торопливо поставила на стол чашки.

— Не уходи, так жутко одной! Потом я тебя сама провожу, не бойся!

— Все-таки мне кажется, что в такую минуту можно и с родственниками помириться, кого-нибудь к себе позвать! — сдержанно предположила Катя, присаживаясь за стол. Чаю не хотелось, но уйти так просто она не могла. За считанные часы жизнь этой семьи, прежде совершенно чуждой, стала вдруг для нее близкой и важной, как будто у нее, нежданно-негаданно, появилась новая родня. «А может, я бессознательно ухожу от собственных проблем, — подумала она, вспомнив нелепые обвинения Сергея. — Что и говорить, у этих людей настоящее горе! Но не могу же я целиком себя им посвятить! Карина права — я ненормально приняла уход Сережи. Ненормально спокойно. Обычной реакцией были бы как раз эти истеричные звонки его жене…»

Внезапно раздавшееся в прихожей громкое мурлыканье заставило Катю подпрыгнуть. Она не сразу сообразила, что это дверной звонок.

— Кто бы это? — удивилась Лариса и, как была, с сухарницей в руках, побежала к двери. Тут же защелкали отпираемые замки, зазвенела цепочка, и девушка вернулась на кухню, сделав успокоительный жест:

— Это старый знакомый, все в порядке.

— Можно?

Катя даже не удивилась, в третий раз за этот долгий день услышав голос Глеба. Гигант возник на пороге кухни, заняв собой весь дверной проем. В одной руке он держал бутылку вина, в другой — пластиковый контейнер, затянутый сеткой, сквозь которую просвечивали розово-желтые бочки персиков.

— А, ты здесь? — Он как будто не обрадовался, увидев Катю. Лариса удивленно посмотрела на них:

— Вы знакомы? Да что это я! Вы же соседи! Кать, ты его, наверное, заливала?

— Пока не случалось. — Девушка вопросительно взглянула на Глеба, но тот сразу отвел взгляд. — Ну, теперь я точно пойду. Ты уже не одна.

Удерживать ее никто не стал. Парень явно рассчитывал на разговор без свидетелей, а оживившаяся Лариса, забыв о своем обещании проводить гостью, быстренько выставила ее за дверь, пообещав завтра позвонить.

— Ты ведь должна еще ввести меня в курс дела, — напомнила она напоследок. — Я не представляю, как браться за свою серию! Покажешь?

— Раз начальство велело — покажу, — с откровенной неохотой ответила Катя, но ее выразительная интонация пропала зря — Лариса только поблагодарила и плотно прикрыла дверь.

Выходя из подъезда, она была погружена в свои мысли и оттого не сразу обратила внимание на знакомую машину, стоявшую неподалеку. Маленькая красная «Тойота» была припаркована так неудачно, что наполовину загромождала и без того узкий проезд, но ее владелицу это ничуть не волновало. Опустив стекло со стороны водительского сиденья, Карина нервно курила, высунув наружу голову и оглядывая двор. Завидев подругу, она радостно выскочила, хлопнув дверцей:

— Да где же ты шляешься, да еще без телефона?! Уже час сижу в вашем гадюшнике! Наехала в темноте на какой-то пенек, когда парковалась, боюсь, шину спустило… Садись, поедем!

— Куда это? — хладнокровно спросила Катя. Она привыкла к таким кавалерийским наскокам ближайшей приятельницы и не очень удивилась ее неожиданному появлению.

— Хочу тебя познакомить с одним человеком, — загадочно произнесла та. — Он того стоит, уж поверь на слово!

— Опять, — вздохнула Катя, вспомнив предыдущие попытки подруги устроить ее личную жизнь. — Не хочу я ни с кем знакомиться. Если потребуется, сама справлюсь.

— Ты справишься! — с оскорбительной иронией заметила Карина. — Сколько тебя помню, все справляешься! Слушай, на этот раз в самом деле невероятно удачный кадр! Я бы взяла себе, но решила сделать подарок, а ты нос воротишь!

— Вот и бери себе, — обиженно отвернулась девушка. — Тоже, одолжила! Если у меня ничего с этим феноменом не получится, ты первая начнешь упрекать, что я такой вариант испортила! Проходили уже!

— Ты злишься, значит, я права! — не смутившись, возразила подруга. — Тебе срочно надо с кем-то познакомиться! В конце концов бросишь его через пару недель, все равно лучше, чем ждать, когда удерет сам!

Не отвечая, Катя пошла к своему подъезду, но Карина ее догнала и схватила за рукав. Теперь она заговорила серьезно, и в ее голосе звучали примирительные нотки:

— Я же добра тебе желаю! Что ты теряешь? Не понравится парень, так просто побудешь в компании, убьешь вечер! Нечего сиднем-то сидеть!

— Спать хочется, — проворчала девушка, но не очень решительно. Катя вообще редко могла сопротивляться напору подруги, тем более что та в самом деле всегда действовала от чистого сердца. Карина мгновенно почувствовала неуверенность, прозвучав-

шую в ее ответе, и вцепилась в Катю мертвой хваткой:

— Ты не спать будешь, а реветь в подушку, что, я не знаю?!

— А тебе это мешает? — уже сдавшись, усмехнулась Катя. — Я, кажется, телефон не обрываю, на помощь не зову!

Теперь обиделась Карина — как всегда, молниеносно и бурно. Тряхнув головой и зазвенев серьгами, она сдавленно выговорила, борясь с обуревавшими ее эмоциями:

— Если ты думаешь, что мне дела нет, то… Да, мне мешает, что ты ходишь с опухшими глазами и в землю смотришь, будто что-то потеряла! Ну хорошо, раз так…

— Да не обижайся! — Катя обняла подругу и чмокнула ее в щеку, пахнущую пудрой и духами: — Поехали, ты права, дома скучно!

— Я тебя с восьмого класса знаю, а ты все как чужая! — все еще в сердцах ответила Карина, поворачивая к машине. — Я тебе все рассказываю, а ты в прятки играешь! На помощь не зовешь! Друзей не надо звать, они все сами видят! И если…

— Да успокойся! — Катя уселась в машину и, откинув щиток под ветровым стеклом, рассмотрела в зеркальце свои глаза. Они в самом деле сильно опухли. — Сама знаешь, ты мне как сестра. Но только я и сестре не все бы рассказывала.

— Ты страшно скрытная, Катька, — Карина села за руль и хлопнула дверцей. — Никак я тебя от этого не отучу. Вот ты мне весь день рассказывала сказки, что легко рассталась с Сережей, а теперь я тебя с такими кроличьими глазами вижу! У тебя пудреница далеко? Как, вообще ничего нет?! Куда ты, кстати, бегала в таком виде и без сумки?

— Так, была в гостях, — неохотно ответила девушка, прикрывая веки и стараясь не слушать стрекота подруги. — Сегодня я просто нарасхват.

Как призналась Карина, пытаясь втиснуть свою «Тойоту» в ряд припаркованных у бровки тротуара машин, своего нового приятеля она знала всего несколько дней, а уж компанию, которая сегодня отмечала чей-то день рождения, — и вовсе пару часов.

— Но там отличные ребята, тебе понравится! — пообещала она, вытаскивая ключ из замка зажигания. — Честно говоря, я даже не очень поняла, кто именинник.

— А подарок? — усомнилась Катя, с трудом выбираясь из машины. Стоянка у кафе была забита до предела, и дверца «Тойоты» открылась лишь наполовину. — Мы что же, с пустыми руками?

— Да там запросто, — успокоила ее подруга. — В углу стоит столик, все на него складывают дары, а кто что принес — не проверяют. Это ж не деревенская свадьба, в конце концов!

— Давай хоть цветы купим!

— Один такой уже купил сегодня, — напомнила Карина, — видала, что было? Знаешь, как вспомню об этом — готова все простить мадам Милошевич! Все-таки здорово она его отчикала! Не суетись, цветов там уже больше, чем в любом киоске. Еще один букет никого не обрадует!

Она была права — никто не заметил, что новая гостья явилась без подарка. Более того, очень скоро у Кати появилось ощущение, что и ее саму никто не замечает. Карина, наскоро представив ее какому-то парню, мгновенно растворилась в толпе, наводнившей длинное кафе, похожее на подвал. Вечеринка была в разгаре, музыка гремела оглушительно, воздуха можно было глотнуть, только встав под кондиционер. Туда и направилась Катя, даже не пытаясь слушать, что пытается ей сказать новый знакомый. Она уже поняла, что попала в одно из ненавидимых ею мест, где невозможно спокойно посидеть и поговорить. «Надо сбегать, пока не поздно!» — в панике подумала девушка и тут же поняла, что этот план неосуществим. Уехать она могла только с соизволения Карины. Сумку Катя оставила дома, и денег у нее при себе не было.

— Хочешь уйти?!

Девушка подумала, что ослышалась, что было неудивительно в таком шуме. Этот парень прочел ее тайную мысль и озвучил ее, до предела напрягая голосовые связки. Она вопросительно взглянула на него, и он сделал красноречивый жест в сторону выхода, изобразив двумя пальцами ножки идущего человечка.

— Да! — крикнула она и кивнула, чтобы тот не сомневался в ее согласии.

Спустя минуту оба уже стояли на улице, жадно вдыхали сырой воздух, казавшийся изумительно свежим после той густой горячей смеси, которой приходилось дышать в кафе, и заново разглядывали друг друга. «Он ничего!» — подумала Катя, ограничившись беглым осмотром. И заметила про себя, что ее опухшие глаза намного выгоднее рассматривать в полумраке вечерней улицы, чем при искусственном освещении, мертвенном и беспощадно-резком.

— Спасибо, — сказала она, видя, что ее спутник не торопится начать разговор. Молодой человек порылся в карманах, достал помятую пачку сигарет и теперь искал зажигалку. Взглянув на Катю, он поморщился и похлопал себя по уху:

— Оглох, прости… С восьми часов в этом содоме околачиваюсь… Как тебя зовут, не расслышал?

Катя представилась, и парень кивнул:

— Ну вот, а там я услышал Надю… Я — Сеня, это Арсений, не Семен! Почему-то все рвутся меня Семеном окрестить!

— Семен — это Сёма, — улыбнулась девушка. Ее насмешила горячность, с которой ее новый знакомый отстаивал свое имя. — В «Бриллиантовой руке» перепутали, а вся страна повторяет.

— Кстати, о бриллиантах! — оживился парень. — Ты что-нибудь в них понимаешь?

Растерявшись, Катя неопределенно качнула головой, и Сеня воспринял это движение как утвердительное. Снова порывшись в карманах потрепанной джинсовой куртки, он извлек маленькую коробочку и, раскрыв ее, поднес к свету фонаря, стоявшего у входа в кафе.

— Взгляни-ка! Как думаешь, за сколько можно продать? Деньги нужны до зарезу, а я, как назло, пустой!

Катя осмотрела украшение — небольшой крестик, инкрустированный несколькими сероватыми камешками, тускло ловившими свет. Она ничего не понимала в бриллиантах, но отчего-то сразу решила, что цена этим камням невелика. «То, что так выглядит, не может стоить дорого!»

— Понимаешь, — продолжал изливать ей душу Сеня, — я машину разбил, мне уже высчитали стоимость ремонта, а я не укладываюсь, хоть тресни… А чинить нужно срочно, тачка не моя! Брат узнает, порвет меня, как жабу!

— Боюсь что-то говорить… — пробормотала Катя, разглядывая крест. — Я не знаток бриллиантов. Ты бы спросил Карину!

— А кто это? — с надеждой вцепился в нее Сеня.

— Да она же нас познакомила! — удивленно подняла глаза Катя. — Ты ведь знаешь ее?

— Впервые видел!

— Вот как? — Девушка боролась со смутным чувством обиды, но всерьез рассердиться на подругу не могла. Карина обманула ее, вслепую позвав на вечеринку, познакомив с первым встречным парнем, но… «Но если бы не она, я лежала бы сейчас на древнем диване и рыдала бы над своей кривой судьбой!»

— Ну, хоть двести баксов я за это получу, как, по-твоему? — Парень защелкнул футляр и спрятал его в карман. — А сколько там цветов, видала? В кафе столько ваз не припасено… Как подумаю, что все это — деньги, выть охота! Дарили бы прямо наличными, я бы такое спасибо сказал! А кому это все теперь достанется? Уборщице здешней?

— Так ты… — поняла Катя и невольно заулыбалась, глядя на его отчаяние, — именинник?!

— Именно! — вдохнул тот и поежился, словно впервые обратив внимание на холодный ветер, пронизывавший насквозь его тонкую куртку. — Ну что, может, двинем отсюда, выпьем по маленькой? Лично я замерз!

— Нет, я лучше домой. — Девушка покосилась на дверь кафе, от посещения которого у нее остались такие неприятные впечатления. — Мне бы только подругу на минутку увидеть…

Просить деньги на проезд у человека, испытывавшего материальные трудности, да к тому же именинника, Катя не решилась.

— Увидишь еще свою подругу, — отмахнулся Сеня, поднимая воротник куртки и оглядывая улицу, пестревшую неоновыми вывесками. — Вон, японский ресторан! Зайдем туда, согреемся?

— Я думала, ты хочешь вернуться? — удивилась девушка.

— Куда? Они отлично напьются без меня! — Именинник оглянулся на дверь кафе с явной неприязнью. — И вообще, вечеринка не удалась. Пришел какой-то левый народ, а кого хотел видеть — даже не отзвонились! Ни веселья, ни музыки нормальной, ни кухни приличной — ничего! Накрошили криво-косо каких-то салатов, будто свиньям, сосисок отварили… Как в ларьке на Казанском вокзале! А сколько я денег ухлопал — мрак! Мне не жаль, просто не люблю, когда так обувают! Хорошо, водки много! В общем, как мой брат говорит — раз попал на бабки, втяни голову и терпи! Верно?

— Ну да… — Катя еле поспевала за парнем — он уже двинулся вниз по улице, не выпуская из виду розовую неоновую вывеску японского ресторана. Почему она все же пошла за ним, а не отправилась на поиски Карины — Катя сказать не могла. Новый знакомый попросту втянул ее в зону своей гравитации, как большая планета, поймавшая в плен случайный астероид. — Знаешь, я попала к тебе случайно… Но все равно, поздравляю!

— А-а! — не оборачиваясь, Сеня махнул рукой, словно стряхивая это поздравление. — Тоже мне, большой праздник! Еще одна пьянка, только на торте — свечки! Там никто и не заметит, что я свалил! Есть сильно хочешь?

— Не очень… — парень шел все быстрее, и Катя еле за ним поспевала.

— Это хорошо, а то у меня денег только на выпивку! Закусить надо было там или с собой взять…

— Так может, не надо в ресторан? — предложила осторожная Катя, на что последовал фаталистический ответ:

— А толку мне в этих копейках? На ремонт все равно не хватит! Нужно полтора куска, или…

— Полторы тысячи долларов за ремонт? — Девушка наконец догнала своего спутника и быстро пошла с ним рядом. — Машина дорогая?

— Старый «мерс», ему двенадцать лет, но брат над ним трясется, как над собственной почкой! — доверительно сообщил Сеня, отворяя дверь японского ресторана. — Вру, хуже, чем над почкой! На почки ему плевать, а вот этот «мерс»… Понимаешь, он сделан по правительственному спецзаказу, на нем, может, кто-то из команды Гельмута Колля ездил… Особый двигатель, спецсалон, коллекционная вещь… Самое жуткое, что его только что прокачали — сменили кое-какую электрику, жесть, покрасили, воском покрыли… А я… Что будешь — пива, водки или саке?

Он усадил Катю в уголок, за столик, интимно освещенный розовой лампой, и протянул ей карту вин. Девушка покачала головой:

— Ничего не надо. Если только чаю…

— Чаю?!

Парень взглянул на нее так, словно она предложила ему заняться сексом прямо тут же, на столе. Подоспевшая официантка в кимоно (несомненная славянка) улыбалась, держась на почтительном расстоянии. Наконец заулыбался и Арсений неожиданно тепло, словно вспомнив что-то приятное.

— А что? Сто лет не пил просто чаю… Так ведь и озвереть можно! Девушка, мы будем чай и какие-нибудь пирожные, если у вас есть вкусные!

— Конечно, — заверила официантка и, забрав меню, удалилась. Парень откинулся на спинку диванчика, бросил на стол сигареты и сладко потянулся:

— Хорошо, тихо! Надо было вообще не собирать народ, а посидеть здесь, в тесном кругу… Каждый год говорю себе — ничего устраивать не буду, и каждый раз не получается. Один спросит, другой поздравит, третий скажет, что уже подарок купил… Ну и выливается все в очередную пьянку!

— А сколько тебе исполнилось, если не секрет? — поинтересовалась Катя. Теперь она как следует разглядела своего нового знакомого, но все еще не могла составить четкого мнения о нем. Симпатичный он или просто забавный урод? Веселый или распущенный? Простой или недалекий? Она терялась, даже пытаясь угадать возраст этого голубоглазого парня, одетого в потрепанную одежду, словно с чужого плеча. Рукава куртки не доходили ему до запястий, растянутый свитер висел мешком, бесформенные штанины джинсов волочились по грязи и намокли. Рыжевато-русые давно не стриженные волосы сосульками падали ему на лоб и виски, словно у солиста какой-нибудь гранжевой группы, в ухе болталась серебряная серьга в виде птичьей лапки. В целом он производил впечатление человека, который умудряется выглядеть стильно, совершенно не заботясь об этом и одеваясь чуть не на помойке. Катя завидовала людям, обладающим таким талантом.

Конец ознакомительного фрагмента.