Amarie

Анна Владимирская, 2022

Она – амари, последний человек, способный переродиться в дракона, будущий Матриарх, объединяющий пять драконьих кланов, самая ценная добыча в мире и ключевая марионетка в интригах, что были сплетены за десятилетия до ее рождения.Ставки растут, самые невезучие платят жизнью.

Шойо

Стоял полдень — в деревне было тихо, то ли все приходили в себя после вчерашнего праздника, то ли ушли работать. Головная боль Хели стала проходить. Она неторопливо шагала к озеру под ярким солнцем. Стало жарко, и она решила заодно искупаться в озере без посторонних глаз. Еще она надеялась как можно дольше не встречать Кагана, при мысли о котором начинала винить себя в своем разнузданном поведении прошлой ночью.

Без приключений добравшись до озера, Архелия принялась искать заросли погуще. Людей и здесь не было, словно деревня вымерла. Тишину этого места периодически нарушали всплески воды от лягушек, их же утробное кваканье и крики птиц в зарослях. Пройдя приличное расстояние вдоль берега, Хели таки нашла укромное местечко. Здесь начиналась линия роста деревьев и кустов, так что заметить ее будет сложно даже вблизи. После купания можно будет поохотиться на водных птиц, коих тут были целые стаи.

Но стоило Хели начать раздеваться, как она услышала свист, доносившийся с дерева.

— Ну зачем ты это сделал? — раздался недовольный голос, который Хели как будто бы слышала раньше.

— Она бы пристрелила нас, если бы обнаружила, что мы подсматриваем, поверь мне, — сказал Каган откуда-то из веток.

Хели тут же вспыхнула — и здесь он!

— Эй, принцесса! — крикнула незнакомка, сидевшая с ним на ветках. — Далеко собралась?

Хели пронзило озарение — девушка, сидевшая с Каганом на дереве — это Шойо! Ну, если они оба сговорились доставать Архелию, то ей лучше сразу скрыться из их поля зрения. Но стоило ей сделать шаг, как перед ней в землю вонзилась стрела — эдакий намек, что дальше ей идти не следует. Она выхватила стрелу из земли и молниеносно выстрелила ею обратно в ветки. Она услышала, как Каган чертыхнулся и понадеялась, что попала ему в какую-нибудь конечность.

И вообще — что здесь делает эта глупая шаманка? Хели искренне надеялась, что ее убьют в Кандире, но вот, пожалуйста, она в Каменном Гнезде, да еще знакома с Каганом. Прелестно. Шагая дальше по берегу, Хели размышляла — откуда в ней появилось это противное ощущение, что раз теперь у Кагана появился такой собеседник, как Шойо — он больше не будет уделять столько времени ей, Архелии.

Она злобно пнула подвернувшийся камешек. Она снова одна и, возможно, это к лучшему. Пусть эта Шойо катится в преисподнюю, где ей самое место.

Хели остановилась, только пройдя приличное расстояние и убедившись, что эта пара ее не преследует. Но раздеваться она все равно не станет — искупается в одежде, благо на жарком солнце та быстро высохнет.

Хели попробовала научиться плавать, но у нее ничего не получилось. В который раз она с досадой помянула Кагана, который сейчас пришелся бы как нельзя кстати. Купаться в одежде было неудобно и неприятно, и в итоге Хели, разочаровавшись во всем подряд, вышла на берег и улеглась на траву, устремив взор в небо. Над ней шумели деревья, создавая тень, так что она могла лежать на спине, подложив руки под голову.

Впервые с побега от стражей она подумала о том, что теперь будет с Кандиром и с Даном, который, как-никак, а был ей отцом одиннадцать лет, пусть и последние годы он был довольно плохим родителем. Ей придется узнать правду о том, кто похитил ее, а семью убил.

Она напрягла память, пытаясь восстановить смутные образы, которые были последними воспоминаниями ее прошлой жизни.

Но все, что помнила — это очень высокие потолки, изысканно декорированные стены и женский смех где-то за пределами поля зрения. Все это было и в Кандире — высокие потолки, смех Кары. Так что единственным ее воспоминанием остались пресловутые богато украшенные стены. Ни лиц, ни имен, ни событий.

Тогда Хели стала вспоминать все, что смогла найти в книгах Умана об Ирристрианцах. Информации было очень мало. Они правили Тураном много столетий, их род заступил на трон задолго до войны драконов. Архелия знала историю драконицы Азери и пришла к выводу, что магическая сила, о которой говорил Каган, была наследством Азери.

Но сила никак не проявляла себя, поэтому Хели решила забыть о ней до прибытия в Аламгир, а потому снова попыталась сосредоточиться на воспоминаниях о семье.

Ничего не получалось. В книгах не описывался состав ее семьи, разве что отличительные признаки принадлежности к роду — голубые глаза и золотые волосы. Единственная золотоволосая девушка на всю страну. Хели невольно подумала, что здесь она выигрывает у тощей, скуластой, черноволосой Шойо. Впрочем, сама Архелия также особенно не отличалась фигурой.

Вдруг ей в голову пришла мысль побывать на пепелище ее родового замка. Это ведь ее страна — там должны быть люди, которые признают ее, ее подданные. Возможно, она даже сумеет вернуть власть, хоть и не представляет каково это — править страной.

Размечтавшись, Хели незаметно уснула под шум листвы. Сон, который она увидела, уже повторялся много раз — драконья гора и бормочущий шепот. Но теперь она вдруг ощутила страшную тоску и такую тягу к этому месту, словно ее тащили туда канатом.

Хели испуганно раскрыла глаза — в ее голове билась одна-единственная мысль — бежать, скорей добраться до горы. Проспала она недолго — солнце не успело зайти, и она помчалась к краям кальдеры, будто надеялась немедленно взобраться по ним и устремиться навстречу месту из сна.

Шойо сидела, блаженно закрыв глаза и свесив ноги с небольшого деревянного мостика в воду. В паре метров от нее Каган отлаживал свой лук. Шойо чувствовала, как чистая энергия воды вливается в ее тело, как и энергия ветра, который слегка трепал ей кончики волос. Кальдера стала ее раем — здесь было полно растений, живности и свежего ветра, она чувствовала каждый сантиметр этой земли, которая столь радушно приняла ее. Вдруг Шойо раскрыла глаза, уставившись куда-то вдаль.

— Амари идет к склонам.

Каган пристально посмотрел на Шойо:

— Зачем?

— Собирается бежать, — пожала плечами та.

— Сумасшедшая, — выругался тот и бросил лук, — идем.

Шойо задорно улыбнулась, схватила Кагана за руку и побежала. Она знала, куда идти и вела юношу к Архелии, которая к тому моменту успела добраться до склонов и теперь пораженно стояла, оглядывая картину, которую еще ни разу не видела вблизи.

Склоны кальдеры были усеяны гигантскими каменными шипами, которые издалека сливались в одно целое. Хели могла бы пробежаться по одному такому шипу, если бы, конечно, смогла забраться на него. Камень здесь был словно пористый, от того сильно шершавый — упади с него, и он снимет с тебя три шкуры. Но в его пористости на взгляд Хели был плюс — можно было почти не опасаться соскользнуть. Хели попробовала забраться на самый низкий шип — у нее получилось, и она ликующе подошла к самому его острию, что и стало ее ошибкой — масса камня не выдержала и осыпалась, увлекая за собой девушку. Здесь было не настолько высоко, чтобы разбиться, но достаточно для того, чтобы свернуть себе шею. Хели спаслась тем, что вовремя сгруппировалась, однако ее руки и щека теперь были сильно ободраны.

— Вот как, — рассердилась она на сыпучий камень. Снова окинула взглядом вздымающиеся над ней шипы — теперь проблема побега предстала перед ней во всей красе — камень был хрупким и легко обламывался. Она просто не доберется до вершины.

И Каган знал, как подняться по этим шипам, иначе не был бы так нахально самоуверен. В чем же секрет? Она стала прикидывать, как можно воспользоваться веревками и"кошками"при подъеме. Страховка здесь невозможна, да и Хели не пошла бы на это, привязывая себя к Кагану. Если он сорвется — она выживет. Если сорвется она… но об этом лучше не думать. Но в голову все-таки просочилась мысль о том, что Каган так или иначе нашел бы способ спасти ее.

Хели снова подошла к шипу, забралась на него и стала осторожно давить ногой на его края, проверяя прочность. Камень проверку на прочность не прошел, осыпавшись после первого же сильного толчка так, что Хели едва не навернулась.

— Проклятье, — она села у самого широкого места этого образования — у основания шипа и стала думать. Крепкое здесь только основание, края очень сыпучие — "кошки"бессильны — они просто свалятся вместе с краями. Хели пришла к выводу, что при первом подъеме ей просто повезло. Рисковать так на большой высоте она не будет.

Затем она погрузилась в размышления о происхождении этих загадочных шипов. Она полагала, что природа здесь вполне могла обойтись своими силами.

— Архелия! — крикнул кто-то снизу.

Хели осторожно наклонилась, чтобы посмотреть. Узкоглазая Шойо, черт бы ее побрал. Но вместе с ней был Каган, чье лицо выражало крайнюю озабоченность.

— Осторожно спускайся, — сказал он и подошел ближе к месту, с которого предположительно должна была свалиться Хели.

— Ты собрался меня ловить? — поинтересовалась та, начав цепляться за выступы камней, чтобы спуститься.

— Я бы отказался от этой идеи, если бы ты больше ела, — сострил тот в ответ.

— Ей понадобится побольше есть, чтобы вынести дорогу до Утмаса, — скорчила рожицу Шойо.

Хели благополучно спустилась к ним и встала, скрестив руки на груди и упершись в них подозрительным взглядом.

— Как вы меня нашли? — потребовала ответа она.

Кагана вдруг заинтересовал вид неба, и Шойо, бросив на него презрительный взгляд, ответила:

— Природа подсказала, как найти тебя.

— Шаманские фокусы, не так ли?

— Шаманские фокусы, которые помогут нам сбежать отсюда, — вставил Каган.

— Шойо идет с нами? — едва не вскрикнула Архелия.

— Само собой. Ей тоже нужно в Утмас и, на мой взгляд, у нас собралась идеальная компания для этого пути.

— Утмас для всех стал желанным местом? — пробурчала Хели, которой было нечего возразить — роль лидера тут взял Каган и ей оставалось только слушаться его, если она хочет достичь своей цели. — И что может сделать шаманка с этими шипами?

Каган быстро переглянулся с Шойо и та села на землю, приложив ладони к земле. Она закрыла глаза и застыла в такой позе.

Хели прождала минуту и не выдержала:

— Это надолго?

Но Каган в ответ только хмыкнул.

Ждать пришлось еще несколько минут и Хели начала терять терпение. Впрочем, ее быстро развлек Каган, который разбежался и на ее округлившихся глазах взбежал по отвесной стене и запрыгнул на один из шипов. Затем самодовольной походкой прошелся от основания шипа до самого его кончика, на который и уселся. До Архелии не сразу дошло то, что шип не обломался, когда по нему прошелся молодой человек весом поболее Хели.

— Что ты сделала? — бросилась она к медитирующей Шойо, даже убрав обычные презрительные нотки из своего голоса.

Но стоило Хели отвлечь шаманку, как Каган, кувыркнувшись с обломавшегося кончика шипа, полетел к земле. Уже у самой травы он успел перегруппироваться и приземлиться.

— Нельзя отвлекать шаманок! — яростно налетел он на Архелию, которая втайне злорадствовала, считая, что Каган заслужил кувырок.

— Я не знала, — захлопала глазами та. Шойо молча закатила глаза.

Через несколько минут они уже сидели на траве, оглядывали склоны и составляли план побега. Шойо молча жевала какой-то цветок, так что планировали в основном Каган и Архелия.

— Ты представляешь, сколько времени займет такой подъем? — Хели с тоской смотрела на нависающие края кальдеры.

— У тебя есть другой вариант? — раздраженно ответил Каган.

— Пусть она тренируется, чтобы осилить за один раз не два шипа, а хотя бы пять!

— Ну разумеется, это же зависит от меня! И как ты собираешься поднимать ее сразу через несколько шипов? Это невозможно, глупая твоя голова, нам никак не ускорить подъем.

Архелия скрестила руки на груди и надулась. Ее совершенно не устраивала перспектива брать с собой Шойо, хотя она прекрасно понимала, что без нее они не смогут подняться по склону. Необходимость терпеть неприятную личность раздражала еще больше.

— Когда мы сбежим? — поинтересовалась она.

— Когда приготовим все необходимое для пути. Нам придется идти очень долго.

— Может, удастся приобрести коней?

— У тебя есть деньги?

— Мы можем украсть, — пожала плечами Хели.

— Мы можем присоединиться к какому-нибудь каравану, — предложила Шойо. — Воровать коней у степных кочевников — очень плохая идея.

— Почему это? — снова рассердилась Хели.

— Могу назвать тебе сразу несколько причин, — Каган перебил Шойо, — первая — наказание за воровство — смерть. Вторая — в степи конь, вздымающий тучу пыли, будет виден как на ладони. Ты и впрямь рассчитываешь на то, что люди, прожившие жизнь в степи, не смогут догнать тебя на своих скакунах?

— Мы можем украсть лошадей в каком-нибудь городе, — попыталась защититься Хели. — Без лошадей… хм, — она попыталась вспомнить знаменитое в степях изречение, которое ей однажды сказал Уман, — Человек в степи немощен без коня!

— Вот именно, — кивнул Каган. — В степи главное — не вода и не еда, а скакун, который может спасти тебе жизнь. И относятся к ним соответственно. Поэтому немедленно выкинь из своей головы любые мысли о том, чтобы выкрасть лошадь, — и Каган вдруг так пристально посмотрел на Хели, что той показалось, будто он способен прочитать ее мысли. А думала она в этот момент только о том, что выкрадет коня при первой же возможности — хотя бы для того, чтобы доказать этой невыносимой компании, что это возможно.

— Хорошо, — в итоге согласилась Хели. — Сколько потребуется времени, чтобы собрать все, что нам необходимо?

Каган поднял лицо к небу и задумался, слегка прищурив глаза. Он словно вслушивался в окружающую их тишину, словно надеялся услышать знак того, что им нужно выступать.

— Две недели. Может быть, три.

— Так долго? — расстроилась Хели. — Я рассчитывала на пару дней.

— Не ты одна торопишься покинуть Узон, — вдруг разозлился Каган. Хели удивленно посмотрела на него — она впервые его в гневе. Она испугалась — ее представление о невозмутимом Кагане вдруг пошатнулось. Рассерженным он выглядел пугающе — не хотела бы она в этот момент оказаться у него на пути.

— Ладно, — примирительно сказала она. — Все будет как скажешь.

Настала очередь Кагана удивляться — он бросил взгляд на девушку, раздумывая, что привело ее к смирению. Ему и в голову не приходило то, как угрожающе он мог порой выглядеть.

Им предстоит прожить в Каменном Гнезде еще две недели — и все это в обществе Шойо, которая не делала никаких попыток подружиться с Хели и вообще старалась обращать на нее поменьше внимания. Но сама Хели, как ни пыталась игнорировать девочку-шаманку, порой не могла удержаться от колкостей в ее сторону. Каган не обращал внимания на их прения, он вообще старался проводить с ними поменьше времени, лишь иногда приглядывая за Хели и проверяя, жива ли она.

Архелия же активно исследовала кальдеру и охотилась на животных, рассчитывая завялить мясо с помощью старика, приютившего ее. Часть добычи Хели собиралась отдать хозяевам дома в качестве оплаты за постой и неудобства, которые причиняла им. Когда ей навязывался Каган и уговаривал прекратить охоту и начать проводить время более цивилизованно — например, общаясь с деревенскими жителями, она наотрез отказывалась, мотивируя свои поступки тем, что заготавливает мясо и шкуры для длительного пути в Утмас. Каган не мог с этим спорить и оставлял ее в покое еще на пару дней, на которые хватало его терпения. Затем беспокойство брало свое и он снова с помощью Шойо отыскивал Хели в лесах и начинал свою песню сначала.

Хели льстило его внимание и его забота, на этом фоне она даже не задумывалась о причинах такой навязчивой заботы. Даже Шойо перестала ее волновать и к концу первой недели она стала относиться к ней более благосклонно. Сама шаманка, казалось, нисколько не готовилась к дороге — она целыми днями бродила по лугам и лесам, купалась в озере, плавая на спине. Она плела венки, собирала травы и цветы и, по-видимому, что-то с ними делала.

Архелия также собирала некоторые растения и знакомые ей плоды, и однажды едва не отправилась на тот свет, польстившись на аппетитные круглые, бордовые ягодки на низком растеньице. Уже сорвав их и поднеся к лицу, она заметила отличительную черту ядовитых плодов — стебелек уходил глубоко в ягоду, дальше ее середины. Хели вспомнила, что Уман когда-то показывал ей манускрипт с описанием ядовитых цветов, растений и ягод. Она пожалела, что этой книги у нее с собой нет и на всякий случай нарвала побольше этих ягод. Соком можно натереть кончики стрел, оставшиеся ягоды засушить и делать отвары. Хели задумалась — зачем ей отравляющие отвары? Она взяла ягодку и стала пристально ее разглядывать — какой у плода вкус? Сможет ли человек его съесть, не почувствовав, что ест яд?

Теперь она пожалела, что не так внимательно изучала манускрипт. Она не помнила ни названия ягоды, ни ее употребления, ни даже свойств. Яд и есть яд, неважно какие у него свойства — они в любом случае будут не самые приятные для человека — так она считала тогда. Нужно будет спросить у Кагана — его же должны были обучать ядам и есть надежда, что он слушал внимательнее.

Хели бережно завернула ягоды в тряпочку и сунула в сумку. Ей еще предстояло свежевать коричневые шкурки кроликов, которых она поймала в силки и придумать, что можно сделать с роскошной рыжей шкурой лисицы, которая сейчас лежала дома. С помощью старика она научилась вялить мясо и теперь чуть меньше половины добычи она пускала на длинные, тонкие кусочки мяса, которые высушивала на крыше дома, где воздух более или менее находился в движении и можно было не бояться, что мясо попросту протухнет. Вяленое мясо мало весило и почти не занимало места, но при этом его можно было варить и даже тушить, если хорошенько отмочить. Теперь-то Каган не сможет сказать, что она была бесполезна.

Она вспомнила последние слова, которые он сказал ей — это было выражение восхищения ее луком, спроектированном для нее лучником, которого Дан привез из другой страны.

Лук имел блочную конструкцию, благодаря которой Хели долго могла держать тетиву натянутой, пока целилась. Это было неслыханным делом — Каган предположил, что такой лук может существовать в единственном экземпляре. Тетиву обычного лука невозможно было держать натянутой больше пары-тройки секунд, что требовало значительной меткости от лучника. Блочный же позволял держать тетиву и целиться довольно долго. Конечно, после этого даже при наличии перчатки, на пальцах Хели оставались ноющие полосы от тетивы, но достоинства лука, в том числе его миниатюрность и легкость — все компенсировали. Лук Архелии казался бы Кагану детской игрушкой по сравнению с привычным оружием, если бы не его убийственная сила.