На злобу дня по воле – потому

Анна Атталь-Бушуева (2024)

Не вынув путь по городской среде — ты ощущаешь мысленную тень. А этот сборник поэзии в духе публицистического образа раздумий уже влечёт подумать о насущном. О том, в чём ты живёшь, и тени, как скульптуры судей, завидуют тебе сегодня в том.

Ловкий испуг одиночества

Не чёрный квадрат, не иллюзия я,

А трогает форму, забыв про себя

Твой мир, как фатальности старый испуг,

Твой новый, забытый у имени — круг.

За то, что не стало фатальностью я,

За светлое небо в сапфирах любви,

За жизнь в монологах искусства — стоять,

Но верить, что страхом ты жив — позади.

А ловкое сердце не медлит, едва —

Ты стал этим утром — условно внутри,

Как стройное поле обыденных лет

От ран одиночества — видеть себя.

В забытом портрете ты смотришь — на юг,

На тонкие линии в спаянном сне,

А ловкий испуг, что хранится внутри —

Твой парус искусства от времени, вдруг.

Ты им, как и польза — натянешь игру,

Ты стиль от ранения в славной — руке

Используешь только на белой строке,

Что может искусству свой день — предсказать.

Над нами, где стала от памяти — сна

Вилять аллегорией нового — смерть,

Она подошла, словно к краю весна

И топко нам смотрит по ветру — наверх.

На ловком испуге ты видишь — себя,

Ты видишь то утро в притаенном сне,

А дух одиночества строит — вокруг

Наивное поле из степени — муки.

Она, что и время в пропавшей реке,

Она не забыта от тайного — имени,

Но парус натянешь по виду — строки,

Чтоб плыть одинокому ветру — отныне

На берег, куда ты не вытерт — умом,

На берег внутри от раскаяния мира,

Где сталось одно одиночество — сном

И тяжко в культуру уводит — прозрение.

Над тёмной окалиной в смерти — своей,

Над топкой картиной пришедшей весны,

Где стали одни одиночеству — сны

Такие угодные в странной развалине.

Внутри на испуге ты ждёшь — это я,

Ты стал, как и зимнее в форме — устоев,

Но берег внутри — одиночеству стоит

Идти этим ветром под снег — впереди.