На злобу дня по воле – потому

Анна Атталь-Бушуева (2024)

Не вынув путь по городской среде — ты ощущаешь мысленную тень. А этот сборник поэзии в духе публицистического образа раздумий уже влечёт подумать о насущном. О том, в чём ты живёшь, и тени, как скульптуры судей, завидуют тебе сегодня в том.

Минута угодила, как смогла

Где резкостью были нечётные дни,

А прошлое в нас увядало от раны —

Ты стал обоюдной развалиной — странной

Катиться под скол от прибоя — внутри.

Что чёрное сердце не тешит в мгновение,

Что в море на чёрном плоту от доверия —

Относит твой день на минутах — нещадно

И тает над памятью смертной тоски.

В лицо посмотрев — угодила прохладно,

Дав думам твоим обывательский поиск,

И что — то на небе в усидчивой робе

Не смертью смогло объяснить — идеал.

Так тают надежды быть ролью — убого

От ханжества памяти видеть типичный

Рассвет идеальности в новом — упрёке,

Где словом своим угодила — минута.

Над резкостью чёрного образа утра,

Над сложенной в горсть укоризной — медали

Ты ищешь рассеянный воздух, откуда

Сам вновь отвыкаешь быть пафосом — чуда.

А смерть не стоит вдалеке, притворяясь,

А новая старость не стала — придворной

Гордыней, умеющей думать нам модно

И только внутри укрощает свой — свет.

Свой чёрный оскал от кровавого чуда,

От загнанной робости думать — премудро,

Что ждать обывательский возраст ума,

Пока он один в безызвестности — тьма.

Пока не отчается выть на природу —

Твой юмор в тоске, как гордящийся плут,

Ты ждёшь от минуты тот возраст за утро,

Чтоб чёрному ворону вжиться под хруст

Одной идиомы — быть только солидным

И верным по критике слова минутой,

Что образ тоски к философскому чувству —

Твой рупор обычности в памяти — здесь.

Стоишь и под власть окунаются мысли,

Идёшь по одной откровению впадине,

Что чёрные розы за смыслом — уюта,

Где жили одни подоплёки — развалины.

Они угождали внутри от минуты,

Они, как картинное масло в неличном —

Связали твой след откровением — в памяти

И стали ей снова внутри — угождать.

Идти, чтобы чёрные вехи под хрустом

Не меркли от стройного слога в молчании,

Не ждали твой век в утопичности — мести,

А только молчали за робким — признанием.