Из Бобруйска в Сомали

Андрей Скоробогатов, 2023

Каждый сам выбирает способ узнать себя. Кто-то будет вертеть в голове бесконечные варианты, а кто-то разом бросит всё, и начнёт даже не с нуля, а с другой стороны. Перевернув жизнь с ног на голову, автор внимательно рассматривает – кем он окажется в поиске равновесия на незнакомой палубе, которую постоянно штормит, но всё говорит о том, что это ещё не шторм. Но убегать, он, кажется, не намерен.

Глава 6. ВОЕННАЯ ЧАСТЬ

Как и предполагалось, мы с Ромой оказались в одном автобусе. Вроде как последняя поездка: нас везли в часть, в которой будем служить. Ехали часа полтора, и всё это время за окном проносились яркие весенние пейзажи: леса, поля, городки и деревни. Мы ехали дорогами, ещё когда-то давно, до Второй мировой войны, построенными немцами. Всё это было, конечно, интересно и ново, но я не видел моря ни в одном из окон нашего автобуса и продолжал с надеждой смотреть вперёд. Нас завезли в густой лес, где ненадолго остановились перед воротами КПП. Проехав ещё пятьсот метров, автобус остановился у трёхэтажного здания и заглушил двигатель.

— Всё, приехали. С вещами на выход!

Перед нами было здание казармы с пристройкой. Морем и кораблями даже не пахло. С крыльца казармы нам навстречу спустился дежурный по части. Он забрал документы и отправил нас в столовую. В двухэтажном здании вкусно пахло едой, нас встретил человек в белой, поверх военной формы, одежде. Это был дежурный по камбузу — так на флоте называется столовая. Мы бросили вещи на входе и проследовали за дежурным. Столовая как столовая. Ничего лишнего. Дежурный что-то крикнул в дверной проём кухни, и оттуда появился человек в белой одежде, но уже не поверх военной формы. Это был кок. Дежурный сказал:

— Пополнение. Накорми.

— Подходим по одному к раздаче, берём подносы, тарелки с едой, приборы и направляемся к столам для приёма пищи. Давайте молча и резче!

Мы подошли к раздаче, где уже стояли тарелки с салатом из капусты и моркови. Я взял салат и двинул дальше.

— Первое на выбор. Борщ или щи?

— Не понял.

— Не тупи! Борщ или щи?

Я, честно говоря, был в полном недоумении. Мне рассказывали, что питание в армии совсем скудное, и наличием какого-либо выбора я был ввергнут в полное замешательство.

— То есть я могу выбрать?

— Да.

— Борщ.

— Вот, держи. Бери второе, чай, приборы. Следующий!

Такого я совсем не ожидал. Салат, первое на выбор, второе — котлеты с картошкой, чай. Куда я попал? Может, это какая-то проверка или специально пускают пыль в глаза, чтобы мы потеряли бдительность? Всё это похоже на какой-то военизированный пионерский лагерь. Мне обещали в лучшем случае только горбушку чёрного хлеба и воду. Нет, к такому я точно не был готов. Такого рациона у меня не было даже на гражданке. Не сказать, что всё было вкусным, но по крайней мере съедобным. Быстро разобравшись с обедом и сдав подносы с грязной посудой в окно мойки, мы вышли на улицу. Нас построили и сопроводили в казарму.

Да, именно эта песня играла, когда мы вошли внутрь. Перед нами был прямой, широкий коридор из двухъярусных кроватей. Обитые деревом стены, выкрашенные в серо-синие, слегка депрессивные цвета. И вроде всё ничего и даже музыка более чем откликается в сердце, но мы идём под тяжёлым обстрелом взглядов старослужащих. Эти взгляды не обещали ничего хорошего. Мы прошли дальше по коридору, где нас построили и велели вытряхнуть содержимое вещмешков на пол. Всё так же, как в распределительном пункте.

Мы высыпали свои вещи на пол и по списку проверили, что ничего не было утеряно по дороге. С лишними вещами пришлось тут же расстаться. Такая участь ждала книгу «Сталкер». Один из старослужащих (Дима Иванов), увидев её, по-ребячески обрадовался и попросил почитать, с возвратом. Сказал, что давно хотел её прочитать, а нам ближайшие пару месяцев точно будет не до отвлечённой литературы. В принципе, я затем и спасал тогда эту книгу, чтобы кому-то пригодилась.

Заодно я отдал свои ампулы и шприцы для инъекций в медчасть на сохранение начмеду, который осмотрел нас на наличие синяков, ссадин и прочих травм. После всех проверок нас познакомили с Максимом Ивановым и велели ему объяснить нам, как тут что в части устроено. Максим имел неформальное звание золотого карася. Золотым карасём он стал автоматически, появившись первым из нашего призыва в этой части.

Поясню, что называется, за ранги. Во всех родах войск ранги свои. На флоте дело обстоит так: когда ты призвался — ты ещё даже не карась, ты икра. Как только принял присягу — становишься карасём. Через полгода переходишь в ранг борзого карася, а за сто дней до приказа об увольнении становишься дедом. Так вот, Максим, появившись первым среди дедов, как я уже сказал, автоматически стал золотым карасём. Он пил чай с дедами, его любили и всё ему по-человечески, по-доброму объясняли, как и что тут устроено, возлагая на него обязанность передать информацию новому пополнению. Тем самым они снимали с себя обязанность что-либо объяснять нам самим. И это правильно. А зачем напрягаться, если ты получил опыт и передал его другому? Максим сказал, что ни у кого не будет проблем, если мы будем всё чётко исполнять и не будем задавать старшим глупых вопросов. Все вопросы к старшим должны идти через него, а он в свою очередь, если чего не знает сам, уточнит.

Среди первичных законов и правил, предъявляемых к молодому пополнению, были следующие:

· старший всегда прав;

· если старший не прав — смотри пункт первый.

Это основные правила. В принципе, они охватывают собой всё. Но были, конечно же, и дополнительные требования:

· делать всё по команде;

· по одному никуда не ходить;

· ходить вообще запрещалось. Любые перемещения только бегом;

· курить можно только с разрешения и в специально отведённом для этого месте: в туалете или на улице в курилке;

· на шконарях (койках) можно было только отдыхать в горизонтальном положении и только по команде. Если кто будет замечен сидящим на шконаре — все будут наказаны (как правило, физическими упражнениями — называется «прокачать»);

· один за всех, и все из-за одного;

· поддержание чистоты в роте. Если увидел бумажку, фантик, нитку — лучше убрать, иначе заставят прибираться всех, а потом прокачают. Особо умных и залупастых — отпиздят;

· что-то есть или пить можно только в бытовке, где обычно гладятся и подшиваются;

· поход в туалет через турник. Подтягивания или подъём с переворотом;

· не потерять ничего из вверенного тебе имущества.

Наступил вечер, и хотелось спать, но до отбоя нам всем необходимо было проклеймить своё имущество: кому берцы, кому сапоги, ремни, тапочки, брюки и китель. Для этого мы собрались в бытовке, где Максим нам рассказывал и показывал, что от нас требуется сделать. Берцы, ремень и тапочки клеймились белой краской, а всё остальное хлоркой. С краской всё понятно. Нанёс — высохло. С хлоркой же целая уличная магия. В мыльнице растворялись четыре таблетки хлора. Полученный ядрёный раствор наносился спичкой на одежду. Сделать это надо было максимально аккуратно, иначе клеймение превратится в жирные жёлтые кляксы и станет нечитаемым.

Клеймо содержало в себе номер воинской части, номер военного билета, название роты, фамилию и инициалы. Задание было творческим и увлекательным. Это как писать невидимыми чернилами, которые через некоторое время проявляются. Любое, даже самое простое дело выявляет способности и черты характера человека. Кто-то сделает тяп-ляп, кто-то на совесть. Я решил сделать один раз, но так, чтобы потом не переделывать. Результатом был доволен. Всё, что проклеймили, аккуратно разложили сушиться.

Среди молодого пополнения мы заметили парней с ремнями на голом торсе или поверх тельняшки. Спросили Максима, в чём дело.

— А это как раз на тему не проебать вверенное имущество. Завтра утром вы снимете с сушки свой ремень, так же его наденете и больше никогда не снимете аж до тех пор, пока не станете борзыми карасями. Если кто ремень потеряет — будет наказан. Поэтому затягивайте потуже, чтобы он даже во сне не расстегнулся.

— А какое наказание?

— «Печенье».

— Звучит неплохо.

— Это только звучит так, но на деле больно. Тот, кто теряет ремень, может получить его обратно из рук старослужащего только через получение «Печенья». Выставляешь руку ладонью вверх, а тот, кто нашёл, шлёпает по ладошке бляхой от ремня. Всё зависит от людей и отношений. Если человек первый или второй раз по какой-то случайности потерял ремень, то бьют не сильно. Если предупредительные удары не помогли привить внимательность, то бьют сильнее. Иногда до такой степени, что остаётся рисунок со звездой на руке и долго не сходит. В общем, всё от вас самих зависит. Напрасно лютовать никто не будет.

— А как тут вообще с дедовщиной?

— Старшие наших с вами старших были полными отморозками. Постоянно кого-то пиздили, прокачивали, застраивали и чмырили. Закончилось всё тем, что двое набухались, пришли в роту и решили заняться воспитанием младшего состава. Выбрали одного из молодых, повели его в туалет, где жёстко прокачали, потом отпиздили и обоссали. Об этом случае узнал Комитет солдатских матерей. Случаев-то, понятно, много было, по несколько таких на дню, но прознали именно про этот. Ну и тогда ввязалась прокуратура и все остальные ведомства. В итоге тех двух старших посадили на 2,5 и 3 года в тюрьму с последующим возвращением в войска, чтобы дослужить, сколько им оставалось по сроку. Весь суточный наряд уволили: мичманов, офицеров, вместе с командиром части. Ну и обстановка такая, что старшие наши дико злы, поскольку их так воспитали их старшие. Поэтому лучше делайте всё максимально быстро, без вопросов и залупательств. Иначе все будут страдать.

Нас распределили по роте, выделили каждому спальное место (шконарь), тумбочку (баночку) для личных вещей и по одной табуретке (опять же, баночке) для укладки формы перед отбоем. Всякое возвышение от уровня пола тут называлось банкой или баночкой. Под это определение попадали стулья, табуретки, скамейки. Флот есть флот, и традиции его славны, но почему баночка? Оказывается, если заглянуть в военно-морской словарь, то увидим: банка 1) мель в море среди глубокого места; 2) поперечная доска в шлюпке, служащая сиденьем для гребцов. Таким образом, многие из обычных предметов обихода получили общее название — банка.

Что касается шконарей, то такое название перекочевало на флот из тюремного лексикона и закрепилось навсегда. Случилось это тогда, когда на флот призывались люди, бывавшие в местах не столь отдалённых или же одурманенные тюремной романтикой.

Постельное бельё — две простыни, наволочку и вафельное полотенце — нам выдал баталёр, ответственный за вещевое имущество. Никаких пододеяльников. Белыми их назвать было сложно, скорее серыми, но всё было чистым. В чистоте белья нас клятвенно заверили, объяснив это тем, что вши и прочие заразы тут никому не нужны. Максим провёл очередной мастер-класс по заправке шконарей и показал, как делать откидку.

Завтра нам нужно будет проснуться, одеться во всё военное, проклеймённое, и начать свою настоящую службу, а пока нужно было поскорее уснуть, ведь «только сон приближает к увольнению в запас».

Интересная вещь. Я призвался в двадцать четыре года, имея за плечами внушительный жизненный опыт и высшее университетское образование по специальности «информатик-социолог». Мне сразу были понятны правила игры, и я их принял. По-другому было нельзя. Принимая правила, ты получаешь возможность для свободного манёвра. Я рассматривал всё как игру. И вот что понял: армия — это срез общества в моменте. Здесь были люди разного возраста, национальностей, достатка и уровня образования. Кто-то призывался после школы, кто-то после ВУЗа или ПТУ. Во всех случаях мы были в одних условиях, объединённые общим бременем воинской службы, а главное — скованные одной целью: достойно дожить до дембеля.