Глава 15
За окном шел первый снег. Виктор пил кофе и читал бумаги, принесенные Мишей-непингвином пару дней назад. Это были биографические досье на замначальника налоговой службы и на хозяйку ресторана «Карпаты». Биографии этой парочки были достаточно пестрыми, чтобы стать заметными «крестиками». С такими персонажами можно было спокойно писать приключенческий роман, думал Виктор, замечательные отрицательные герои! Но для написания романа требовалось совершенно свободное время, которого у Виктора не было. Правда, у него теперь были деньги, был пингвин Миша и три серебристых карпа, плавающих в ванной. Но можно ли было все это считать компенсацией за ненаписанный роман?
Вспомнив о карпах, Виктор взял кусок булки и пошел в ванную кормить живую рыбу.
Накрошив булки, он услышал рядом чье-то дыхание. Обернулся и увидел Мишу. Миша с грустью смотрел на плавающих в ванне рыб.
— Так что, пресноводных ты не любишь? — спросил пингвина Виктор и вместо него сам же и ответил на вопрос: — Конечно, мы же вообще-то антарктические, океанские, в собственном соку…
Вернувшись в комнату, Виктор позвонил участковому и пригласил его на рыбный ужин.
За окном все еще шел снег.
Виктор поставил на кухонный стол пишущую машинку и принялся слово за словом «рисовать» живые образы будущих покойников.
Работа продвигалась медленно, но уверенно. Каждое слово ложилось на свое место и становилось незыблемым, как фундамент египетской пирамиды.
«Не от хорошей жизни покойный согласился на убийство своего младшего брата, в руки к которому случайно попал список будущих акционеров еще не приватизированного завода стиральных машин. Но памятник, поставленный покойным в память о брате, стал настоящим украшением кладбища. Часто жизнь заставляет убивать, а смерть близкого человека заставляет жить дальше, жить, несмотря ни на что… Все взаимозависимо. Все в этом мире объединено кровеносными сосудами. Жизнь всех — это одно целое, и потому смерть одной малой части целого все равно оставляет позади себя жизнь, так как количество живых частей целого всегда превышает количество умерших частей…»
Участковый Фишбейн-Степаненко пришел на ужин в джинсах и черном свитере поверх фланелевой полосатой рубашки. Он пришел с бутылкой коньяка и кульком мороженой трески для пингвина.
Ужин еще не был готов, и они вместе с Виктором дожаривали карпов, освободивших наконец ванну. Тем временем в ванной, в свежей холодной воде плескался пингвин. Виктор и Сергей слушали сквозь шипение жарящейся на сковороде рыбы плеск воды в ванной и оба улыбались.
Наконец еда была готова.
Выпив по рюмке коньяка, хозяин и гость принялись за рыбу.
— Костлявая! — сказал, словно извиняясь от имени этой рыбы, Виктор.
— Это ничего, — кивнул участковый. — За все приходится платить… Она, рыба, чем костлявее, тем вкуснее. Я, помню, мясо кита пробовал — тоже ведь рыба! Никаких костей и никакого вкуса…
Они запивали рыбу коньяком, поглядывали на летящий в едва подсвеченной чужими окнами темноте снег. Что-то было в этом ужине новогоднее.
— А ты чего один живешь? — спросил после брудершафта Сергей.
Виктор пожал плечами.
— Так получилось, — ответил он. — Не везет мне с женщинами. Все какие-то потусторонние попадаются. Тихие, незаметные. Поживут и исчезают… Надоело. Вот пингвина взял, и как-то сразу легче стало. Но он почему-то грустный все время… Может, было бы лучше взять собаку… Они все-таки эмоциональнее, лаем встречают, облизывают, хвостом виляют…
— Чего! — махнул рукой Сергей. — Собак надо два раза в день на улицу выводить, запах от них на всю квартиру… Пингвин лучше. Ты-то сам чем занимаешься?
— Писатель, — ответил Виктор.
— Детский?
— Почему детский? — удивился хозяин. — Нет. Я для газеты пишу.
— А-а, — кивнул Сергей. — Я газеты не люблю. От них всегда настроение портится.
— Я тоже не люблю. А кстати, откуда у тебя такая фамилия? Фишбейн…
Сергей тяжело вздохнул.
— Понимаешь, скучно было очень, а у меня тетка в паспортном столе работала. Вот как-то и решил стать евреем и уехать к чертовой матери. Евреем стал, просто написал заявление о потере паспорта — так тетка научила, — а она мне новый с еврейской фамилией выписала. А потом посмотрел, как эмигранты за границей живут. Не позавидуешь. Вот и решил остаться, а чтобы при оружии быть — в участковые пошел. В принципе работа безопасная, бытовые скандалы и всякие глупые жалобы разбираю. Конечно, не то, о чем мечтал.
— А о чем ты мечтал?
Неожиданно дверь на кухню открылась, и в проеме показался совершенно мокрый пингвин Миша. С него продолжала стекать вода. Постояв в проеме, он прошел мимо стола к своей миске, потом вопросительно посмотрел на хозяина. Миска была пустой.
Виктор полез в морозильник, отломал от смерзшегося пласта камбал три рыбины, порезал их на кусочки и положил в миску.
Миша опустил на мерзлую рыбу свою голову и так застыл.
— Глянь! — с интересом сказал Сергей. — Размораживает, как пить дать размораживает!..
Виктор, вернувшись на свое место, тоже посмотрел на пингвина.
— Ну ладно, — отвлекся Сергей, взял в руку рюмку. — Все мы достойны лучшей рыбы, но едим ту, что есть… За дружбу!
Чокнулись и выпили. И легко стало Виктору. Всякое прошлое недовольство собой и другими забылось, и «крестики» забылись. Словно и не работал он нигде, а просто жил и придумывал роман, который когда-нибудь запишет. Он смотрел на Сергея, и ему хотелось улыбаться. Дружба? Это то, чего у него, должно быть, никогда не было. Так же, как и костюма-тройки и настоящей страсти. Жизнь была бледна и болезненна, она не приносила радости. Даже пингвин Миша, и тот был какой-то грустный, словно и он познал лишь бледность жизни, без красок и эмоций, без радостных всплесков души, без восторга.
— Слушай, — предложил вдруг Сергей. — Давай еще по одной и пойдем прогуляемся. Втроем!
На улице было тихо и поздно. Все дети уже спали. Уличные фонари не горели, и первый снег освещался лишь случайными огнями, случайными горящими окнами.
Виктор, Сергей и Миша неспешно шли от дома к пустырю, на котором стояли три голубятни. Хрустел снег под ногами. Морозный воздух колол щеки.
— О, гляди! — сделав несколько быстрых шагов вперед, проговорил Сергей, остановившись у лежавшего под голубятней на снегу человека в синем потертом пальто. — Твой сосед! Поликарпов. Квартира тринадцать. Надо оттащить его в ближайшее парадное и прислонить к батарее, а то замерзнет!
Вместе они взялись за воротник синего пальто и потащили пьяного Поликарпова по снегу к ближайшей пятиэтажке. За ними неуклюжей походкой шел пингвин Миша.
Когда Виктор и Сергей вышли из парадного, они увидели Мишу, стоящего нос к носу с большой дворнягой. Они словно принюхивались друг к другу. Увидев вышедших из парадного людей, собака убежала прочь.
