Пикник на льду

Андрей Курков, 1996

Герой романа «Пикник на льду» журналист Виктор Золотарев получает необычное задание от крупной газеты: писать некрологи на видных влиятельных людей, хотя все они пока еще живы. Постепенно он понимает, что стал участником крупной игры теневых структур, выйти из которой живым оказывается почти нереальной задачей. Произведение выходило ранее под названием «Смерть постороннего».

Глава 23

День был закончен, как ни странно, довольно продуктивно. На столе лежали три готовых «крестика». За окном темнел зимний вечер. Над чашкой свежезаварен-ного чая поднимался пар.

Виктор пробежал глазами строчки новых текстов. «Крестики» были коротковаты, но все потому, что он давно не был в редакции и не брал у Федора дополнительной информации на своих героев. Но в этом проблемы не было. Пока не напечатан текст, с ним можно работать, к нему можно возвращаться.

Выпив чаю, он выключил свет в кухне и собирался было идти ложиться спать, как вдруг услышал стук в дверь.

На мгновение замер в коридоре, прислушиваясь к тишине. Потом, оставив тапки там, где стоял, босиком подошел к двери и заглянул в глазок. Перед дверью стоял Миша-непингвин.

Виктор открыл.

У Миши на руках спала Соня. Он зашел молча. Только кивнул вместо «здрасте».

— Где ее можно положить? — спросил Миша, глядя на дочку.

— Там, — прошептал Виктор, кивком головы указав на дверь в гостиную.

В гостиной Миша опустил Соню на диван и, стараясь ступать как можно тише, вернулся в коридор.

— Пойдем на кухню! — сказал он Виктору.

На кухне снова зажегся свет.

— Поставь чайник! — попросил гость.

— Недавно кипел.

— Я у тебя до утра посижу, — сказал Миша как-то заторможенно. — А Соня пусть пока здесь поживет… Хорошо? Пока все не уладится…

— Что не уладится? — спросил Виктор.

Но ответа не получил. Они сидели друг напротив друга за кухонным столом, только Миша сейчас сидел на обычном месте хозяина, а Виктор — спиной к плите. Виктору на мгновение показалось, что в глазах у Миши промелькнула неприязнь.

— Может, коньяка? — предложил Виктор, желая снять напряжение, словно тучей нависшее над ними.

— Давай, — проговорил гость.

Выпили молча.

Миша в задумчивости постучал пальцами по столу. Осмотрелся и, увидев возле себя на подоконнике пачку свежих газет, потянул их к себе. Взял верхнюю, губы его скривились. Он отодвинул газеты обратно на подоконник.

— Жизнь — забавная штука, — сказал он и вздохнул. — Хочешь сделать человеку приятное, а в результате приходится делать вид, что ты — подводная лодка…

Виктор внимательно вслушивался в каждое слово гостя, но смысл сказанного был неуловим, как летящая по ветру паутинка.

— Налей еще, — попросил Миша.

Выпив вторую рюмку, он вышел в коридор, оттуда заглянул в комнату, где на диване мирно спала Соня. Снова вернулся на кухню.

— Ты, наверное, хочешь знать, что случилось? — медленно, уже более расслабленным голосом спросил Миша.

Виктор промолчал. Ему уже ничего не хотелось узнать — он хотел спать, и странность поведения Миши-непингвина начинала его утомлять.

— Ну ты-то уже знаешь о стрельбе и взрывах? — спросил Миша, кивнув в сторону газет.

— Ну?

— А знаешь, кто во всем этом виноват?

— Кто?

Усталая и недобрая улыбка Миши затянула паузу.

— Ты… — сказал он Виктору.

— Я? Как это — я?

— Ну не совсем ты, конечно… Но без тебя этого бы не произошло. — Миша смотрел, не моргая, на Виктора, но Виктору казалось, что он смотрит куда-то дальше, сквозь него. — Просто тебе было хреново, я это видел. Я у тебя спросил — почему? Ты сказал. Мы были откровенны, мне именно эта детская откровенность в тебе и нравится… Ты хотел, чтобы твои «штучки» в траурных рамках печатались. Это понятно. Я у тебя и спросил тогда, кто твой любимый будущий покойник… Просто хотелось сделать тебе приятное… Налей еще.

Виктор поднялся, налил коньяка Мише и себе. Посмотрел на свои руки. Заметил, что они дрожат.

— Ты хочешь сказать… — оторопело проговорил Виктор. — Что Бессмертного… ты?

— Не я, а мы, — поправил его Миша, — но ты не беспокойся, он этого больше чем заслуживал… Другое дело, что с его смертью «осиротело» несколько любителей приватизации, у которых он уже взял авансы… Кроме того, у него хранились какие-то бумажки, которыми он продлевал себе жизнь, бумажки, касающиеся его коллег по парламенту… У них там, наверху, тяжелая жизнь… Как на войне…

Наступившая затем пауза затянулась. Миша смотрел в окно. Виктор лихорадочно обдумывал только что услышанное.

— Послушай, — наконец заговорил он, — а в смерти его любовницы я тоже… замешан?

— Ты не понял, — спокойным учительским голосом проговорил Миша. — Мы с тобой вытащили нижнюю карту из-под карточного домика, и все, что произошло потом, — это просто полный обвал. Теперь надо переждать, пока уляжется пыль…

— Мне тоже? — не без испуга в голосе спросил Виктор.

Миша пожал плечами.

— Это дело индивидуальное, — сказал он, сам себе наполняя рюмку. — Но тебе, наверное, не стоит переживать. Кажется, ты под хорошей защитой… Поэтому я к тебе и пришел…

— Под чьей?

Миша развел руками.

— Я же не сказал, что точно знаю. Просто чувствую. Не было б защиты — и тебя бы уже не было…

Миша задумался.

— Я тебя могу попросить об одолжении? — через минуту спросил он.

Виктор кивнул.

— Иди-ка ты спать, а я еще здесь посижу… Подумаю…

Виктор пошел в спальню. Лег. Спать не хотелось. Он прислушивался к тишине квартиры, но ничто ее не нарушало. Казалось, что все крепко спят. Вдруг из гостиной донесся невнятный детский голос. Виктор прислушался. «Мама… мама…» — бормотала во сне Соня.

«А где же ее мама, действительно?» — подумал Виктор.

В конце концов он заснул.

Через некоторое время из-за темно-зеленого дивана выбрался пингвин и лениво пошел к приоткрытой двери, ведущей в гостиную. Проходя через гостиную, остановился на минуту возле спящей девочки, посмотрел на нее внимательно. Потом продолжил путь. Вышел в коридор. Толкнул следующую дверь и шагнул в кухню.

Перед ним на месте хозяина сидел, опустив голову на стол, незнакомый ему человек. Он спал.

Несколько минут пингвин смотрел на него, неподвижно стоя у двери. Потом повернулся и пошел обратно.