Эффект безмолвия

Андрей Викторович Дробот, 2010

Книга «Эффект безмолвия» является прямым продолжением книги «Холодный путь к старости». В центре повествования находится фигура руководителя СМИ, им стал журналист, не утерявший от повышения в должности идеалов "свободы слова". Встав на место главного редактора, он в полной мере осознал сложность этой позиции. СМИ, которым он руководил, финансировала администрация маленького нефтяного города, и это вынуждало его искать компромиссы и решения, укрепляющие независимость… С другой стороны, ему достался в управление коллектив журналистов, которому не нужна была «свобода слова», а нужны были деньги и легкая жизнь… Книга «Эффект безмолвия» в феврале 2014 года Союзом журналистов России награждена дипломом «Золотая полка отечественной журналистики».

ПРЯМОЙ ЭФИР

«Вой — признак либо внутренней пустоты, либо опасности».

Слившись с тишиной кабинета, Алик вновь и вновь повторял вступление к прямому эфиру, в котором ему впервые предстояло исполнить роль ведущего. Он бросил

взгляд на часы — Хамовский ожидался меньше, чем через тридцать минут.

— Уважаемые телезрители, сегодня в прямом эфире нашей телерадиокомпании,… — произнес он в который раз, глядя в экран, расположенного впереди него телевизора, как в объектив телекамеры.

Неспособность творить речь в ходе выступления угнетала Алика. Он заучивал написанное, как школьники заучивают стихотворения, но волнение опустошало его память, истребляя самые привычные логические связи речи и даже слова, словно бы лангольеры Стивена Кинга переквалифицировались из пожирателей прошлого в пожирателей мыслимого. Плюс к тому, Алика преследовало сомнение в высказанных фразах, мешая составлению окончательного текста.

«Почему телезрители уважаемые? Ты всех уважаешь? Просто «телезрители» — сухо. Может просто — здравствуйте?» — спорил он сам с собой…

Вопросы к прямому эфиру были прочитаны и структурированы, но Алик продолжал переставлять их, выстраивая композицию, которой предстояло быть разрезанной звонками телезрителей.

— У нас звонок в студию,… — недопроизнес он с приглашающей к диалогу интонацией, как настойчивый стук в дверь прервал тренировку.

«Хамовский», — подумал Алик, но не успел он сказать: «Входите…» — как дверь открылась и в кабинет деловым непререкаемым шагом прошла Валер.

— У меня серьезный разговор, не терпящий отлагательства, — сказала она безаппеляционно.

— Татьяна, не сейчас, у меня прямой эфир, — попросил Алик.

— Ничего страшного, я постараюсь быть краткой, — не уважила Валер, присаживаясь на диван.

— Татьяна, ты мне сильно мешаешь, — начал сердиться Алик.

— Мне надо по работе! — возмутилась Валер.

— Татьяна, встань и выйди за дверь! — повысил голос Алик, чувствуя нарастающий холодок гнева.

— Почему вы повышаете на меня голос?! — грозно упрекнула Валер, но не двинулась с места.

— Татьяна, встань и выйди! — еще громче сказал Алик, не замечая, как гнев исказил его лицо.

— Да как вы смеете! — вскрикнула Валер и выскочила из кабинета, звучно захлопнув за собой дверь…

«Успокойся, успокойся…», — мысленно зашептал Алик, стараясь внутренней силой удержать гневные вибрации…

Тут дверь открылась без стука, и на пороге показался Хамовский. Энергия и деловитость исходили от него.

— Здравствуйте, Семен Петрович! — подскочил с кресла Алик. — Проходите. Сейчас распечатаю вопросы, и пойдем в студию.

Линии жизней журналистики и власти устремились друг к другу и скрестились, сдавленные пальцами. Алик вернулся к столу и включил принтер. Хамовский сел в кресло, напротив Алика, где обычно сидели все посетители, а только что сидела Валер, и, глядя на лист, выползающий из принтера, спросил:

— Много еще вопросов поступило?

— Есть еще, — ответил Алик. — Спрашивают…

Алик не успел рассказать о чем, как дверь в его кабинет опять распахнулась.

— Семен Петрович, можно к вам? — едва сдерживая рыдания, ломающимся голосом выговорила Валер.

— Что случилось? — Хамовский растерянно посмотрел на Валер, на Алика и опять на Валер.

— Семен Петрович, я больше так не могу, — запричитала Валер, пустив слезы. — Постоянные придирки, притеснения, унижения.

Она подтянула один из свободных стульев ближе к Хамовскому и села.

«Надо любым путем ее убирать из телерадиокомпании», — подумал Алик и вынужденно заоправдывался:

— Семен Петрович, я не понимаю о чем она.

— Перед вашим приходом он на меня накричал, выгнал из кабинета, а я ведь только по работе, по работе, — Валер рыдала.

— Семен Петрович, я готовлюсь к прямому эфиру, это у меня дебют, а она, словно бы специально…

Прямой эфир прошел без единой помарки, Алик чувствовал себя уверенно, словно всегда сидел в кресле ведущего. Валер создала ему переживание, стершее волнение перед телекамерой и публичным выступлением, и теперь она смотрела сквозь стекло, отделяющее монтажный пульт от телестудии, где Алик беседовал с Хамовским, и не могла понять…

После прямого эфира, когда Хамовский ушел, Алик успокоился, и мысль о Валер исчезла до следующего скандала. Он не любил портить жизнь, ни себе, ни окружающим и, считая нервную вспышку Валер верным признаком внутренней пустоты, записал свои впечатления:

***

Правила пустого бокала

«Удивительно то, что хотя внутренний мир человека всегда не полон, большинство стремится наполнить только карманы».

1. Каждый пустой бокал имеет жаждущий рот.

2. Каждый пустой бокал в момент наполнения становится нужен.

3. Стоит бокалу чокнуться, как он оказывается на пути к опустошению.

4. Пустой бокал успокаивается среди пустых.

5. Если один бокал из комплекта наполнен, пустые в расстройстве.

Пятый пункт Алик отнес к себе.