Глава 6. Марк
— Время операции шестнадцать часов сорок восемь минут, время наркоза семнадцать часов двадцать минут. — Сообщил данные анестезиолог.
— Трубка в правое предсердие. — попросил Оливера, который работал сегодня со мной на операции. — Левый желудочек, насос пятьдесят пять. — Скомандовал Кэтлин, ассистировавшей с Энн, ввиду того, что от участия Лорен в команде, я отказался. Это было логичное решение, поскольку девушка повела себя очень непрофессионально. После нашего диалога несколько дней назад, который она считала расставанием, зараза занялась мелким вредительством, прорезав мне карманы рубахи костюма. Я рапортовал Паксону и потребовал запретить ей работу в операционной. Уверен, Лорен долго не успокоится, а это значит, что хорошим доктором ей никогда не стать. Необдуманные поступки под действием эмоций ведут к фатальным ошибкам. На этой ошибке она, как мало-мальски подготовленный интерн, выучит урок.
— Насос на пятьдесят пять. Уровень кислорода пятьдесят четыре. Давление семьдесят на сорок. — комментировала Кэтлин. — Давление падает.
— Вводим ипенефрин 500. — попросил сестру, затем обратился к Оливеру. — Зажим аорты.
— Давление восемьдесят три на шестьдесят четыре. — сообщила Кэтлин, у экрана показателей состояния пациента. — Давление стабильно.
— Достаем трубку. Приготовиться. В случае кровотечения вставляем катетер. — Я выдохнул и покрутил кистями, чтобы снять напряжений, готовясь к манипуляции. — Три, два, трубка вышла.
— Кровотечение. — Оливер повернулся к Энн. — Катетер. Отсос.
— Приступаем к наложению швов. — Передал указания Кэтлин. — Приготовиться к уменьшению работы насоса до полной остановки по команде.
Ещё минут двадцать ушло на наложение швов, прежде чем я скомандовал: — Насос.
— Уменьшаю работу насоса на три, два, один. — комментировала она. — Насос выключен.
Мучительные три минуты. Я несколько раз моргнул с задержкой, чтобы простимулировать мышцы глаз. Долгая операция, труднее всего глазам и кистям.
— Сердце сокращается самостоятельно. — Комментировал Оливер.
— Зашиваем.
Нам аплодировали. Это была трудная работа, более того, наша первая комплексная по квоте. Я вышел за Оливером и похлопал его по плечу. Парень отработал отлично. Похвала и овации заслуженные. Не все опытные хирурги справляются ассистировать, он уверенно вызвался мне помочь в отличие от Тима. Очередной раз убедился, что мой ученик — талантливый специалист.
Усталость почти не чувствовалась, скорее зверский голод и немного мутнело в глазах от перенапряжения.
В первую очередь я вернулся к себе принять душ и только потом направился в столовую.
— Идешь спать? — Тим встречал меня в столовой.
— Да. — Я попросил овощи и пареную телятину. — Как приемы?
— Нормально, не волнуйся. — Он кивнул в подтверждение свои слов. — Я твоих со всей бережностью принял, всё пояснил, объяснил.
— Есть операции?
— Да, одна. — Он тоже взял телятину, но с рисом и мы направились к столу. — Платная.
— Какая разница, лучше скажи, что за операция? — Если честно, было невыносимо противно, что из-за задержки операции, я пропустил первичные приемы, но, что поделаешь, такое бывает. Некоторые пациенты едут с отдаленных уголков страны, а то и вовсе из-за рубежа, не перенести оперативно.
— Саркома.
— Стадия? — Опухоль сердца. В зависимости от расположения и степени запущенности расклад может быть от простого дежурного до вызывающе тяжелого.
— IIIA. — Ответил Тим.
Это хорошо. Несмотря на высокую степень злокачественности, опухоль меньше 5 см и нет поражения лимфоузлов и нет отдаленных метастаз.
— Нормально, на когда назначили?
— Завтра в обед. — Тим ухмыльнулся. — Миленькая молоденькая девушка. Смотрела такими огромными напуганными глазищами. — Он сомкнул указательный и большой палец в кольцо, намекая на размер глаз.
— Главное, чтоб опухоль была меньше. — Я неодобрительно цокнул. — Утром посмотрю результаты анализов и исследования. Начинайте готовить пациента.
Мы спокойно поели в почти пустой столовой, изредка обмениваясь дежурными фразами, присущими пустой болтовне приятелей. Мне не нравилось то, что Тим спасовал ассистировать сегодня и раздражало, что он вызвался консультировать тех, кто пришел на операцию ко мне. Я не считал правильным, если пациента ведут разные доктора, однако форс-мажор ввиду задержки операции никто не мог предугадать.
Наверно, я должен был быть благодарен, что он озаботился и взял на себя первичные консультации, но «спасибо» говорить все равно не считал нужным. Да, если что-то, я имею ввиду не во время операций, шло вопреки моим принципам или планам, я не умел спокойно воспринимать необходимость адаптироваться. Вызовов и стресса хватало в операционной, поэтому во всех других аспектах моей деятельности я предпочитал слаженность и полный контроль над ситуацией.
Перекусив, я направился отдохнуть, однако судьба распорядилась по-другому. Выспаться мне не удалось.
У прооперированного дважды за ночь наступала критическая ситуация и вызовы прилетали в мой едва успевавший засыпать мозг противным дребезжанием пейджера. В восемь тридцать утра состояние пациента удалось стабилизировать и я, наконец лёг, решив перенести обход на вечер после операции.
В десять я встал, что, конечно, непростительно поздно, учитывая, что скоро операция. Плотно позавтракав, направился в холл клиники, где располагались вендинговые автоматы со всякой вредной всячиной и небольшое кафе. Не могу сказать, что кофе был какой-то особенный, но мне нравился и почему-то именно сегодня хотелось взбодриться. Пока готовился мой лате, я читал данные пациента.
Девушка тридцати двух лет из Канады. Опухоль впервые диагностирована две недели назад. Согласно анализам и результатам узи и КТ, проведенным ещё в её клинике, образование располагается в левом предсердии и по размерам три и четыре сантиметра на четыре и два. Я достал телефон и набрал станцию крови: — Добрый день, Голберг, — послушав приветствие, поинтересовался. — У нас есть три литра второй положительной?
— Да. — Подтвердила сестра. — Подготовить?
— В седьмую операционную по звонку. Операция в двенадцать.
— Хорошо, доктор.
Я положил трубку ровно за секунду до того, бариста сообщила: — Доктор, ваш кофе готов.
— Спасибо.
Я взял бумажный стакан и шагнул в направлении лифта, когда моё внимание привлекла девушка у стойки ресепшена.
— Как такое может быть? — возмущалась она, повысив голос. — Сначала назначаете, а, получив оплату, отменяете в день операции? Это подсудное дело!
— Мне очень жаль, но доктор занят, у него график. — секретари ресепшена горой стояли за клинику. На самом деле, странно как-то с оплатой и переносами. Мы славимся своей обязательностью, представить не могу, кто мог отменить операцию. Может, перенести или предложить другого хирурга, но так, чтобы отменить?
— Мы можем предложить вам седьмое мая. — Продолжала дама на ресепшене. — Вас устроит?
— Через полтора месяца? — Пациентка была в шоке. Я приблизился, надеясь услышать, кто из докторов мог так поступить. Уж я поговорю с ними насчет недобросовестности. — Вы понимаете…это долго… — Она резко втянула воздух, я понял, что дыхание сбито из-за тахикардии на фоне стресса. — Я не могу ждать… Я… — Девушка схватилась за стойку информации и обе дамы вскочили со своих кресел. Я оказался быстрее. Кинулся вперёд. Поставив стакан и бросив планшет на стойку, успел подхватить за секунду до того, как пациентка потеряла сознание.
Держа девушку на руках, я крикнул: — Отделение неотложки! Немедленно. Затруднено дыхание.
Каталку подали через мгновение и девушку забрала команда Дианы, а значит, пациентка в надежных руках. Я взял кофе и планшет со стойки и направился наверх готовиться к операции.
Времени было достаточно, поскольку операция плановая, поэтому все процедуры выполнял неторопливо, размышляя, удастся ли завершить с обходом моих пациентов после операции до полуночи. То и дело, мои мысли возвращались к сцене в холле, свидетелем которой я стал. Нужно будет потом поговорить с этой девушкой и разобраться в чём дело.
— Добрый день, доктор Голдбер. — В предоперационную вошел Питер, вчерашний интерн, который, как и Оливер стал доктором совсем недавно.
— Добрый. — Я удивился, поскольку ожидал увидеть Тима. — Ты ассистируешь?
— Да, доктора Тимоти Слейтона вызвал директор.
Чёртов Паксон никак не успокоится со своими беседами. Он вообще что ли не понимает, что у нас расписание! Я сжал челюсть, натягивая шапочку.
Питер вымыл руки и подошел к шкафчику, чтобы переодеться.
Я заканчивал у стола дезинфекции, когда в предоперационной загорелась красная лампа, оповещающая о готовности операционной и завершении подготовки пациента в наркозной. Я вышел первым и сестра аккуратно надела на меня передник, не задевая моих стерильных рук в перчатках.
Я подошел к столу, где анестезиолог сразу сообщил: — Время наркоза пять минут. Температура тела тридцать два.
— Продолжаем снижать температуру тела до двадцати девяти. — кивнул ему в ответ.
— Температура помещения двадцать два, цветовая температура освещения 4500 кельвинов. — распорядился, ожидая пока техник за стеклом проведёт настройки помещения.
Я смотрел как Питер обходит стол, Кэтлин и Энн, стоящих наготове, и занимает место слева от пациента.
— Начинаем. — скомандовал я и отчёт включился автоматически. — Скальпель.
Я произвел разрез, а Питер руководил отсосом крови.
— Стернотом пять. — Разъём и закрепление грудины прошли очень быстро, — Экран три.
Техник моментально вывел изображение свежайшего КТ. Я мельком взглянул на экран, поскольку уже видел данные, но замер, когда взгляд остановился на правом желудочке.
— Опухоль в правом желудочке? — Я поднял взгляд на Питера. — Это точные данные? В результатах, что я читал перед операцией, было левое предсердие.
— Я видел карту за час до операции, правый желудочек, подтверждаю.
Ощущение чего-то неправильного начало формироваться в сознании и облаком нависло над столом. Неужели Лорен обалдела настолько, что подсунула мне чужую карту?
— Продолжаем. Скальпель 3 и изогнутые ножницы. — Едва распорядился, Кэтлин подала инструмент. — Готовимся к остановки сердца и подключения к аппарату искусственного кровообращения.
Следующие шесть часов, оксигенатор, будет выполнять роль «искусственных «легких», а артериальный насос, берущий на себя задачу «искусственного сердца». В нашей клинике это — стерильное, одноразовое устройство, индивидуальное для каждого пациента. Механический блок представляет собой набор насосов, а также оборудование для электронного управления и постоянного контроля за параметрами искусственного кровообращения, во многих клиниках попроще, аппарат многоразовый и менее гибкий к потребностям каждого конкретного пациента.
— Аппарат готов. — сообщит Питер. — Готовы к остановке сердца по команде.
— Вводим Гипарин. — сообщил анестезиологу.
— Готовимся к параллельному кровообращению. Трубки физиологического блока АИК в сосуды. — Едва я распорядился, Питер приступил к выполнению задачи.
— Зажимы на сосуды. — Продолжал я.
— Зажимы установлены, кровообращение осуществляется через аппарат на сто процентов.
Операция заняла восемь часов, но я с удовлетворением отметил, что прошла удачно, без осложнений. Не смотря на то, что мы отлично справились, я не мог отделаться от ощущения незавершенности. Вернувшись к себе, приняв душ и переодевшись, я принялся составлять отчёт о манипуляции и открыл карту пациента.
«Женщина, пятьдесят семь лет из Вашингтона. Опухоль впервые диагностирована месяц назад, но ввиду занятости она не могла прилететь ранее, наблюдалась в клинике у себя в городе. Согласно анализам и результатам КТ, образование располагается в левом желудочке и по размерам четыре и семь сантиметров на пять и три. Группа крови первая положительная».
Лорен подсунула чужую карту? Больше никому не могло прийти в голову такое. Откинувшись на кресло я потёр лицо руками, затем вновь поднял взгляд на монитор и свернул вкладку с формой отчёта.
Перелопатив всю картотеку моих пациентов, я не нашел карты девушки из Канады, которую читал перед операцией. Я позвонил на станцию крови и мне подтвердили, что я просил подготовить вторую положительную, а потом через какое-то время Питер по внутреннему каналу попросил первую положительную. Я не мог ошибиться, я правда, видел данные другого человека.
Я встал и направился к Тиму. Коллега был на обходе, но я не поленился, прошёл за ним прямо в палату, любезно указанную его медсестрой.
— Привет! — Я перешагнул порог, стараясь придать лицу выражение беспечности. Наверно, не вышло, Тим удивлённо повернулся ко мне.
— Ты не спишь?
— Да, иногда работаю. Хватит, думаю дрыхнуть.
— Марк, случилось что?
— Ты мне скажи.
— Минутку. — Тим кивнул пациенту, рассматривающему нас с любопытством. — Я сейчас закончу и выйду в коридор.
Я развернулся на каблуках и вышел из палаты. Вечер только начался, я планировал обход, который и так пришлось перенести, вместо этого стою, выясняю, не было ли у меня когнитивного расстройства.
— В чём дело? — Приятель вышел быстро.
— Вчера мои первичные проводил, помнишь?
— Да, конечно. — Кивает с готовностью.
— Саркома была. — Помогал вспомнить.
— Да. — Он непонимающе склонил голову. — В столовой же обсудили.
— Как она выглядит?
— Саркома? — Брови Тима взлетели вверх. — Это что за тест такой?
— Пациентка. Давай, вспоминай. — Я процитировал: — Напуганные огромные глаза. — Я сложил указательный и большой пальцы в кольцо, повторяя жест друга.
Он хмыкнул: — Ну да, напуганная дама.
— Возраст? — Меня раздражало, что он медлит.
— В карте нет что ли?
— Не помнишь? — Я выгнул бровь: — Можешь примерно сказать.
— Около пятидесяти. — Тим будто действительно медленно вспоминал.
Я моргнул. Какого чёрта? Он же вчера сказал, что миленькая молоденькая. Карта была. Я же видел своими глазами. Глядя Тиму в глаза я больше ничего не спросил, но мне показалось, что я смотрю на чужого мне человека. Незнакомца, которого встретил впервые. Что это за игра? Он помогает Лорен? Они сошли с ума шутить на тему пациентов? Я могу поверить, что Лорен желает отомстить, но почему Тим? Помогает ей? Хочет меня подставить? Хотят, чтобы я стал сомневаться в своём здравомыслии? Что происходит?
Миллионы вопросов встали между нами, переплетаясь, будто ветви плюща. Плотно и крепко формируя стену. Ни на один у меня не было ответа.
Внезапно мне вспомнилась сцена в холле, которую я наблюдал как раз читая злосчастную карту. Девушка, та девушка говорила, что операцию отменили. Молодая девушка с лёгким акцентом.
Противное липкое чувство подозрения начало формироваться где-то в желудке. Я резко развернулся и пошёл к себе, оставляя Тима стоять в коридоре.
