A.S.Y.L.U.M: Дети Сатурна

Алиса Альта

Бороться против диктатуры всегда тяжело. Особенно, если вы попадаете в фантастический извращённый мир с Великой Матерью во главе, пропагандой женского превосходства, магическими разработками и мощнейшим Стокгольмским синдромом. Увы, бороться приходится в одиночку: элиту всё устраивает, народ зомбирован, а высокоразвитые соседи равнодушны. Впрочем, когда ничего не помогает, есть одно верное средство разрушить привычный порядок вещей – пойти ва-банк…

Глава 5. В карцер

Они бродили дней пять, так что Настя полностью исследовала город, заглянула в самые укромные его закутки. Картина везде была одинаковая: всё те же сияющие торжественной белизной здания, утопавшие в липкой грязи, всё те же редкие прохожие, пробегающие по мраморной кайме домов или еле-еле тащившиеся по колено в грязевой трясине. Порою Насте удавалось изучить внутренности построек, но ничего интересного из этих вылазок глаза её не вынесли: потроха домов сплошь и рядом были идентичными.

Комнаты, обложенные светло-бежевыми досками, смотрелись чистенько и аккуратненько: самый минимум мебели, разного рода мелочи и бытовые примочки, всё сделано со вкусом. Удивляли всевозможных размеров кадки с водой, которые были в изобилии расставлены по углам, полкам, подоконникам; Настя не раз видела, как люди омывают в них то руки, то шею, а то и вовсе залазят по самый пояс и начинают рьяно скрести всё тело.

Она вообще часто наблюдала, как ариманцы драят полы или начищают до блеска мраморные фасады своих домов; такая маниакальная тяга к опрятности у людей, живущих в океане грязи и зачастую ходящих в заляпанной одежде (да такой, что нечистоты засыхали и начинали отваливаться кусками), казалась ей предельно странной.

Стражники предоставляли девушке полную свободу; они заметно напрягались только тогда, когда к Касьяновой приближался кто-то из прохожих или когда она подходила чересчур близко к какому-нибудь дому. Впрочем, жители Аримана и не думали терзать Анастасию расспросами: одаривая её взглядами, полными искреннего интереса, они всё же чурались пришелицы, точно та принесла с собой грозный вирус.

Поначалу Касьянова с энтузиазмом брела по грязи, будто колумбова эскадрилья, жаждущая поскорее причалить к заветным землям. День на третий вся эта котовасия стала её раздражать: во-первых, охранники и не думали проводить никаких экскурсий, разъяснять ситуацию, а только мрачно зыркали из-под косматых бровей. Во-вторых, пейзажи Аримана навевали удивительную тоску. Насте всё больше начинало казаться, что город создавал ленивый дизайнер, чьими любимыми командами были Ctrl + C и Ctrl +V. То тут, то там вместо домов зияли дыры, немного нарушая цельную картину. Так выглядит ровный ряд зубов, из которого изъяли белоснежного красавца. Насте казалось странным, что пустынное пространство никак не используют: вот один дом, вот другой, между ними — ровное поле из грязи, и больше ничего.

Лишь несколько вещей выбивались из общей картины. На второй день молчаливая процессия очутилась на площади — единственном месте Аримана, не погребённом под грязью. Плитка здесь напоминала ту, что устилала дороги элитной части города, где обитала Ари и где Настя всё чаще блуждала в своих мыслях. На третьем этаже каждый новый час тёк медленнее предыдущего, и девушка всё больше уставала от тягучего, замшелого, бесконечного однообразия вокруг. Однако зрелище чего-то нового взбодрило её чувства.

Живо вскочив на необычную мраморную платформу, Касьянова поспешила к центру площади, оставляя за собой жирные следы грязи. Тут возвышалось удивительное дерево: высокое, рельефное, толстое, будто баобаб, — оно походило на прижимистого скрягу, простёршего свои руки над городом. Его крючковатые ветви образовывали над площадью своеобразный купол; ярко-алые листья неспешно слетали на землю, и казалось, будто дерево роняет в тишине кровавые слёзы.

Присмотревшись повнимательнее, Касьянова увидела нечто, заставившее её сердце замереть от ужаса. В дерево как будто врос человек: наружу выступала лишь правая половина его тела; глаз безразлично уставился в пустоту, рука и нога не шевелились. Настя робко попробовала заговорить с мужчиной, но с тем же успехом она могла бы обращаться к плитке под ногами. Обойдя дерево кругом, девушка насчитала ещё три таких человека. Среди них была женщина в полуистлевшем синем рубище, которая даже что-то промычала в ответ на реплики Касьяновой.

Настасья принялась порывисто расспрашивать сопровождающих, в чём дело, но бомбы из взволнованных реплик не смогли пробить брешь в глухой обороне её невольных стражников. Чем больше девушка находилась на площади, тем страшнее ей становилось. Потеряв надежду помочь этим людям и так и не выяснив правды, она отправилась дальше, в своё бесконечное утомительное странствие.

Чуть позже случилась вещь, которая Касьянову даже позабавила. Утром третьего дня девушка, сильно испугавшись, увидела ноги, торчащие из грязи. Толстые, коротенькие, забавненькие ножки напоминали баварские сосиски и были обуты в башмаки с грубой подошвой и большой металлической пряжкой. Такие могли носить, пожалуй, в XVIII веке. На ассоциации с этим столетием Настасью выводили некогда белоснежные чулки и угольно-чёрные кюлоты. Надо сказать, увязший в грязи мужчина со своим обширным, расползшимся по грязи брюхом являл собой разительный контраст с остальными мужчинами города, которых доводилось видеть брюнетке. Те бедолаги были тощими, чахлыми и забитыми на фоне относительно крепких женщин; попались ей на глаза даже несколько дородных, пышущих силой матрон.

Касьянова бросилась вытаскивать недотёпу, но, сколько ни корёжилась и ни пыхтела, не сдвинула его и на дюйм. На её гневные крики и просьбы о помощи никто не откликнулся; охранники стояли и буравили скучающими взорами небо. Пропыхтев так с десяток минут, Настасья сложила оружие и, вступивши в гневные дебаты с негодяйкой-совестью, отправилась дальше. Похожую картину ей довелось увидеть и утром следующего дня: только ноги да прилегающие к ним филейные прелести были узкими, тонкими, и торчали они из стены дома. Нижняя часть торса была облачена в некое подобие охотничьего костюма.

Уже к концу третьего дня Касьянова начала выказывать открытое раздражение. Негодование её ещё больше усиливалось от того, что ради ночёвки стражники, выбрав дом, выгоняли всех его жителей на улицу, и девушке становилась неловко перед покорными хозяевами, безропотно сносившими все окрики и тычки. Впрочем, и среди охранников чувствовалось медленно растущее недоумение: они беспокойно переглядывались между собой, как бы вопрошая друг друга, что же делать дальше.

На четвёртый день Настя очутилась в месте, которое дало ей на миг надежду. То была довольно просторная площадь, выложенная большими камнями. Девушка кожей почувствовала, что здесь собираются люди с какими-то увеселительными целями — дышалось очень легко, и сами камни будто были пропитаны праздничной атмосферой. Но сейчас тут было тихо и безлюдно. Из окон длинного узкого дома, что занимал одну сторону площади, торчали любопытные мужские мордашки; но стоило только Насте посмотреть в их сторону, те тут же прятались. Это напоминало игру в парке аттракционов, когда в одной из множества дыр появляется голова, по которой нужно быстрее ударить молотком, пока та не скрылась. Впрочем, в перестрелке глаз Касьянова явно проигрывала… Девушка полдня прождала на площади, сама не зная, чего, а внутрь дома ей не дали зайти охранники. Ко сну Касьянова отошла в крайне дурном расположении духа.

На пятый день, после особенно яростной тирады вконец разозлённой Анастасии, рыцари отвели её обратно, в более опрятную часть города. Там девушку препроводили к невысокому серому зданию, расположенному аккурат между домиком Ари и высокой башней. Чуть подождав, чтобы сбить волнение, Касьянова отворила входную дверь и очутилась в предбаннике с ещё тремя дверями, где проследовала в правую.

Это был среднего размера кабинет с голыми серыми стенами. Главным предметом обстановки был стол, за которым, с беспокойством покусывая губу, восседала Ари. Блондинка молча кивнула Насте, приказав рукой сесть напротив, и откинулась в кресле с высокой кожаной спинкой, точно украденном из офиса типичного московского директора. На посетительницу женщина не смотрела, предпочитая тревожно разглядывать пол. Правая рука её беспокойно крутила обгрызенный карандаш. Наконец, Ариматара порывисто встала и стала расхаживать вдоль стола.

Насте впервые удалось детально рассмотреть её костюм: просторное пальто цвета топлёного молока доходило женщине до пят и делало её хрупкую фигуру чуть сильнее и объёмнее; обтягивающие штаны в тон подчёркивали плавность линий тела; белый кашемировый джемпер придавал облику женщину мягкости и теплоты.

При всём этом хозяйка Аримана умудрялась грациозно вышагивать на туфлях со шпильками чудовищной высоты, которые смотрелись на ней немного гротескно, словно котурны на античном актёре.

— Как же так, Настенька… — приступила она, смерив Касьянову скептическим взглядом. — Тебе не понравился мой город?

— Понравился, очень понравился, — покривила душой девушка.

— В самом деле?

Ари прекратила своё нервное хождение и застыла, скрестив руки на груди. Глаза женщины опасно сощурились; взгляд её выражал желание побыстрее размазать надоевшую, назойливую муху. Желание, едва сдерживаемое какими-то рациональными соображениями.

— Да, — нервно сглотнула Настя.

— Однако отчего же… Ты была возле Древа Жизни?

— Такое, вмурованное в мрамор, с красными листьями?

— Именно.

— Была.

— И как?..

— Красиво, — пожала плечами гостья.

— Ты касалась его? — с охотничьим азартом уточнила Ари. — Приложила, быть может, ладонь? Приникла ухом?

Блондинка чуть поддалась вперёд. Все кончики её пальцев теперь касались стола, и она едва заметно опиралась на них, то и дело перенося вес с ноги на ногу. Насте был знаком этот жест; она и сама так часто делала, когда пыталась удержать ускользающий контроль в беседе.

— Было дело, — настороженно ответила Касьянова.

— И что?

— И ничего. А что, должно было что-то произойти?

— Всё ясно.

От досады Ари чуть было не прокусила губу. Сделав неопределённый жест руками, блондинка вновь водрузила своё миниатюрное тело в громоздкое кресло. Некоторое время хозяйка города молчала, зависнув над столом и быстро крутя в руках карандаш.

— Скажи, быть может, какое-то место тебе особенно приглянулось?

— Я вижу, многоуважаемая Ариматара находится в затруднительном положении, куда моя скромная персона никак не хотела её отправлять. Следовало бы отметить, что проговаривание тревоги, которая терзает достопочтенную Ариматару, могло бы пролить свет на все возможные недоразумения. Со своей стороны Касьянова Анастасия Сергеевна готова гарантировать полнейшее содействие.

Блондинка слабо улыбнулась и откинулась на спинку кресла, изучая Настю пристальным, немигающим взглядом.

— Ни с одним местом тебе не захотелось… Познакомиться поближе? Быть может, задержаться чуток?

— Торчащие из грязи ноги меня позабавили. Но это явно не те ноги, у которых мне бы хотелось провести остаток жизни.

— Понятно, — с каким-то особым остервенением ответила собеседница.

В дверь робко постучали.

— Что тебе, Крюк? — устало прикрикнула Ари.

— Я только хотел предложить, — просунул голову мужчина неопределённой наружности, — чтобы драгоценнейшая Аримат распорядилась устроить гостье экскурсию по Верхнему городу.

— Ни в коем случае, — скрипнула зубами женщина.

— Тогда — в карцер?

— В карцер, — мрачно перевела взгляд Ари на ошалевшую брюнетку. И добавила: — Ничего личного. Маленькая техническая заминка. Тебе понравится. Я, как и прежде, переполнена отменным дружелюбием. Добро пожаловать.