Злые напасти

Алексей Филиппов (2024)

1682 год. Москва. На окраине около дома вдовой царицы Натальи находят истерзанные трупы девушек. Подьячему приказано найти убийц. Он ищет, и во время поиска своего узнаёт, что готовится покушение на царя Фёдора Алексеевича. Подьячий хочет спасти царя, но убийцы перехитрили его. Фёдор Алексеевич умер. На трон посажен его, в нарушение обычая старшинства, малолетний сводный брат Фёдора — Пётр. Стрельцы бунтуют против нарушения обычая… А подьячий всё изет злодея…

5

Проснулся Осип оттого, что телегу крепко качнуло. На самую чуточку подьячий с воза не свалился. А кругом было светло, солнечно и шумно. Утро ясное в полном разгаре!

— Ах ты, гнида одноокая! — орал возчик, грозя кулаком на только что обогнавшую их телегу. — Ах, чтоб тебя! Хрыч старый! Надумал перед самым мостом обгонять!

Оспип сбросил с плеч кошму и сел, разглядывая суету перед переправой. Тут опять случился затор. Всегда днем возле главной Московской переправы ждёт путника досада. Мост-то узкий. Еще царь Алексей Михайлович начал здесь широкий каменный мост строить, но потом чего-то передумал, вот мучается народ перед наплавным мостом в очереди да в ругани. Ехали они теперь к переправе до того медленно, что не утерпел Осип и, пожелав возчикам доброй дороги, пошёл дальше пешком. Вернее, не пошёл, а стал ловко пробираться между тесными рядами телег.

Миновав мост, подьячий забежал домой, переоделся в сухое да чистое и поспешил на доклад к дьяку Сабанееву.

Разбойный приказ располагался возле Варварских ворот Китай-города. Добежал туда Осип быстро. Он, вообще, лёгок на ногу: где другому идти да идти, а ему раз-два — и на месте. Дьяк Сабанеев, слушая доклад подьячего, только хмурился и сопел. Сразу видно, что уж очень не в духе сегодня человек. А когда человек, да ещё человек начальственный, не в духе, то тут подчиненному без нагоняя никак не обойтись. Не уберёгся от начальственного гнева и Осип Носов. Поначалу, вроде, всё было не особо страшно. Во время рассказа о найденных мертвецах дьяк только пыхтел, хмурился и что-то разглядывал у себя на столе. Но стоило Осипу поведать, как его в болото заманили, да лошадь увели, вот тут Сабанеев и взбеленился.

— Как лошадь украли?! — орал дьяк и топал ногами так яростно, что дрожали половицы. — Щенок! Твоя что ли лошадь, чтоб потерять её! Ох, сатана! А ты знаешь, чего стоит она! Подлец! Да я тебя в кулаке за потрату сожму так, что плевка не останется! Ты ж казне государевой урон нанёс! Если через три дня лошадь не найдёшь, на дыбу повешу, потом в темницу засажу! Сгною там! Пошёл вон отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели!

Выбежал Осип от дьяка, словно из горящей избы. И только возле ограды храма Всех Святых остановился, чтоб отдышаться да пот со лба утереть.

«А как же мне лошадь теперь отыскать? — думал подьячий, опершись спиной на еловый частокол. — Подлеца Степана надо скорее искать. Он не просто так ко мне подошёл. А для чего? Помощь мне предложил… Помощь… А откуда гад этот о свече узнал? Он сказал, что слышал мой разговор со служкой в храме… Но мы в храме одни были… Дверь во время нашего разговора никто не открывал, иначе б я увидел, как трепещут огоньки свечей, но свечи во время разговора горели ровно. Это я хорошо помню. Окно в том храме маленькое и под самой крышей, через него ничего не подслушаешь. Врал мне Степан, что слышал мой разговор в храме со служкой. А откуда же он тогда о свече узнал?»

Осип сразу сообразил, где можно поискать ответ на этот вопрос и пошёл к торговым рядам.

— Ну, нашёл мастера, который воск для твоей свечки топил? — старательно изображая на челе радость, улыбался подьячему тогровец свечами Мартын, но в глазах старика прыгал настороженный блеск.

— Обманул ты меня, Мартын Савватеев, — с хмуростью превеликой ответил на улыбки торговца Осип. — Злобно обманул.

— Чем же? — свечник отступил назад в самый угол своей палатки. Я, я никогда…

— Ты велел в храмах свечи искать, а там никто такую свечу не поставит…

— Э, мил человек, — пожал плечами Мартын и вздохнул облегчённо, — слушал ты меня плохо: я тебе советовал не смотреть, а спрашивать. Ты спрашивал?

— Спрашивал, — подьячий неожиданно схватил торговца за отвороты кафтана. — Спрашивал я, спрашивал, а сейчас тебя поведу спрашивать.

— Куда это ты меня поведёшь? — Мартын схватил Осипа за руку, но освободиться от захвата не смог. Не крепок на вид телом Осип Носов, но силушка в жилах его немалая имеется.

— В разбойный приказ, — подьячий резко дёрнул торговца на себя. — На дыбу! Стосковалась она по тебе…

— За что же на дыбу-то?

— А чтоб лишнего не болтал…

— Да, где ж я болтал-то? — принялся оправдываться Мартын, но Осип ещё крепче схватил его за отвороты кафтана и свечник стушевался. — Прости меня, мил человек, прости, острый нож злодей мне к горлу приставил… Вот я и рассказал ему о твоей свече… И поведал, что ты по храмам пойдёшь подобную искать… Он сразу после тебя пришёл… Прости…

— Кто он? — подьячий сильнее надавил на купца, дернул сперва на себя, а потом ловко повалил спиною на стол. Научили люди добрые так с непокорными хитрецами обходиться.

— Не знаю, — прохрипел торговец. — Ты ушёл, а он тут как тут да с ножом, будто выслеживал тебя. Испугался я… Пожить-то еще хочется. Прости…

— Бог простит, — отпустил торговца Осип и пошёл вон из его закутка. — Живи…

— Постой! — крикнул ему вслед свечник.

— Чего? — обернулся подьячий.

— Нож у него был занятный…

— Что за нож?

— Знающие люди такие ножи называют пчаками…

— Что еще за пчаки? — Осип вернулся в лавку свечника.

— Пчаком называют нож из Хивы. Редкий нож с широким клинком, очень остро заточенным с одной стороны, а на ручке выступы для удобства сделаны. Таких ножей на Москве мало…

— Спасибо, Мартын Саватеевич, — поклонился старику подьячий. — Ты уж прости меня, если чего не так. Беда на меня навалилась так, что спасу нет. Сживёт меня со свету Сабанеев, коли я лошадь в три дня не найду. Так что ты это, того… Прости…