1993 год. Назад в СССР, или Дети перестройки

Алексей Мерзликин (2024)

Настоящий роман охватывает сложную, неоднозначную жизнь всех слоёв советского общества в начале 90-х годов. Многоплановость произведения, неординарность суждений его автора, детективное развитие сюжета делают роман интересным для широкого круга читателей.Этот роман рассказывает о тяжелом периоде начала 90-х годов, раскрывает глаза на нелегкую жизнь простых людей, показывает неудачную попытку сильной, но одинокой личности обрести благополучие и счастье.Роман построен по принципу остросюжетного детектива, в которой автор показывает борьбу двух преступных группировок. Главный герой романа — Алексей Князев — человек умный, деятельный, сильный, как личность, с трагической судьбой. Второй главный герой — Александр Рыжов, человек маленький, плывущий по течению жизни, в конце концов всё же осознаёт путем долгих нравственных исканий, что за лучшую жизнь, за счастье своё и окружающих его людей, нужно бороться, и с честью проходит через все испытания, выпавшие на его долю.

Глава 7

На следующий вечер в ресторане было ещё более многолюдно и шумно. Пассажиры постепенно осваивались с корабельным распорядком, с негласными правилами хорошего тона, принятого на"Руслане".

Алексей Князев сидел один за тем же столиком, неторопливо жевал бутерброд с крабовым паштетом и чуть заметно поглядывал на вход в зал. Единственный, полностью свободный столик находился рядом, да и то его украшала большая пластмассовая табличка, на двух языках которой были начертаны слова «reserved» и «стол заказан».

Часы показали ровно семь, когда в ресторан вошли те, кого ждал Алексей в этот вечер. Впереди, гордо расправив плечи, шел худощавый, высокий мужчина лет под пятьдесят, коротко стриженный, с властным тонким лицом. За ним под руку шли две дамы, одной из них на вид было лет сорок пять, это была моложавая брюнетка в изящном вечернем туалете, с блистающими в ушах и на шее бриллиантами. Вторая — девушка лет двадцати, высокая, стройная, с правильными чертами лица, казавшегося строгим и чуть даже надменным, со взбитыми пепельными волосами.

Именно этот редкий пепельный цвет и привлёк вчера внимание Алексея и Колычева на эту красавицу, выглядевшую несколько необычно, даже немного экстравагантно среди одинаковых размалеванных и перекрашенных во все цвета радуги ее сверстниц, которых и в этот день немало было в зале. Алексею показалось даже, что монотонный бубнящий шорох в ресторане стих с появлением этой троицы. На пепельную красавицу оборачивались многие мужчины, и зеленые еще юнцы, прокучивающие папины деньги, и солидные уже мужчины, отвернувшись от своих увядающих избранниц.

Да, конечно, эта девчонка не многим была по зубам, в гордой ее осанке, в красиво очерченном почти римском профиле чувствовался характер, норов, даже властность. Тем более Алексею хотелось познакомиться с этой красоткой. Чем-то она пленила его сразу, вчера еще, хотя знал Алексей немало красивых женщин, всяких и таких даже, кто не уступал в красоте этой пепельноволосой. Да, трудно будет с ней, но разве искал Лешка легкого пути в жизни? Разве не вынес он столько трудностей на пути к тому положению, которое он занимал теперь? Разве не смотрел он, полуодетый в протертых джинсах и стоптанных ботинках, вызывающих смех его приятелей, разве не смотрел он с жадностью на шикарных красоток, вылезающих из белоснежных «мерседесов»? Разве не завидовал он всем этим хлыщам-выскочкам, из которых большинство сейчас где-то далеко машут кайлом или орудуют бензопилой?

А он, Лёшка, сопляк тогда ещё, на-ка, всё пережил, и нет уже чёрных пыльных крокодилов на шнурках, и красотки улыбаются ему, как в Голливуде. Да, он хотел познакомиться с этой патрицианкой, а с некоторых пор он мог позволить себе хотеть почти всё, и редко не удавалось ему заполучить желаемое.

И вот сейчас обе дамы и мужчина в какой-то растерянности оставались посредине зала, оглядывая занятые столики. После недолгих раздумий и колебаний все трое направились к тому столу, который был заказан. Алексей с нарочито безмятежным видом резал жареную свинину, когда к ним слегка суетясь подбежал официант и виновато произнес, — Простите, столик занят.

— Но послушайте, нужно же нам где-то присесть? — сухим твердым голосом спросил мужчина.

— Сожалею, очевидно, придется подождать, пройдите в холл.

— Можете ли вы принести нам ужин в номер? — улыбнувшись, спросила пожилая мадам, сверкая алмазами и зубами.

— Извините, — ответил официант, — но в номерах мы обслуживаем только интуристов.

— Чёрт знает что, — буркнул, бледнея высокий мужчина и в растерянности повернулся к своим спутницам.

— Прошу прощения, — Алексей неспешно поднялся со стула, и три пары глаз тотчас же обратились к нему, — у меня три свободные места, и, может быть, вы не откажетесь поужинать за этим столиком?

— О, благодарю вас, молодой человек! — дама в бриллиантах улыбнулась Алексею, — конечно, мы принимаем ваше приглашение.

Спутник её кивнул в знак благодарности. Все трое расселись за столиком Князева. Алексей решил сразу же начать ухаживать за молодой аристократкой, усадил её, пододвинув стул. Юная леди удостоила его чуть слышного — «спасибо», — и взгляда. Как показалось, Алексею взглянула она с любопытством, даже с интересом, но тут же отпустила глаза. Они были у неё большие, изумрудно-зелёные, чуть подведённые карандашом. Вблизи девушка казалась более живой и менее неприступной и чопорной. К счастью, не менее красивой, чем издалека. Алексей был немножко близорук и частенько, издали при взгляде в кого-нибудь, жестоко обманывался при ближайшем рассмотрении.

Он уселся напротив этой красавицы, подождав, пока его новая компания заказывала себе ужин, скромный, без деликатесов, вин и коньяков, и начал непринуждённую беседу, улыбнувшись.

— Вот наш хвалёный сервис в действии. Даже здесь отдают предпочтение иностранцам.

— Да, и не говорите, — поддержала его дама, — и вообще я, например, не люблю питаться в ресторанах. Вечно ждёшь.

— Да к тому же тебе дают понять, что ты тут нежеланный гость, — поддержала её мужчина. Очевидно, раздражение ещё не совсем улеглось в нём.

— Не знаю, право насчёт этих ресторанов, — продолжил Князев, — я здесь едва ли не первый раз в жизни, не привык, знаете ли.

— А вы, наверное, спортсмен, — перевела вдруг разговор мадам.

— Почему вы так подумали? — искренне удивился Алексей.

— Это вы сегодня днём играли на корте, да? Я немного наблюдала вашу игру, вы просто мастер ракетки, и не будь я уже в летах, с удовольствием составила бы вам партию.

— Я играю совсем не так, как хотелось бы, — скромно заметил Алексей, — и очень польщен, что вы заметили меня на корте. Эта игра лишь моё хобби.

— А чем же вы, простите, занимаетесь?

— Я всего лишь фотограф, — улыбнулся Князев.

— Бог мой, настоящий фотограф, вы, конечно, сфотографируете нас с мужем и дочкой, у вас есть с собой камера?

— Есть, конечно, я непременно сфотографирую вас.

— Извините, молодой человек, — произнёс мужчина, чуть улыбнувшись, — извините, что мы до сих пор не представились. Моя жена Зоя Степановна, дочь Анастасия. Прошу. Меня зовут Андрей Николаевич, фамилия моя Соболев. Также прошу нас, как говорить, любить и жаловать.

Он впервые улыбнулся, обнажив крепкие ещё зубы. Алексей просто представился «Князев», переменно кивнул и продолжил.

— Андрей Николаевич, раз уж речь зашла о профессии, извольте спросить, вы случайно не военный?

— Случайно, да, — ответил Соболев и рассмеялся, — от меня за версту несёт казармой, и не вы первый узнаёте во мне офицера. Да, я действительно старый служака.

— Андрюша у нас генерал-лейтенант, — с гордостью сказала мадам Соболева, — уже пять лет служит в столице.

— Ну, Зоя, — генерал поморщился, но жену его, видно, невозможно было остановить, и та продолжила.

— Мы с Андреем познакомились в Москве почти двадцать пять лет назад. Он был тогда еще лейтенантом.

— Старшим, — с улыбкой поправил жену Соболев и добавил, — а моя Зоя была красивой ветреной девушкой.

За столиком рассмеялись. Очевидно, такого рода воспоминания любили в этой семье.

— Зоя Степановна, — сказал вдруг Алексей, — а ваша дочь не сможет составить мне партию в теннис?

— Конечно, конечно, — улыбнулась генеральша, — ей полезно будет поучиться у такого мастера, как вы. Настя, я думаю, Дима на тебя не обидится?

Девушка, как показалось Алексею, слегка смутилась и ответила, подняв на Алексея свои изумрудные глаза, — Конечно, я буду играть с вами.

Анастасия вдруг улыбнулась, неожиданно для Алексея, и тот увидел ровные белые зубки, то, что он больше всего любил в женском лице, считая, что любая красотка портится от неровных, прокуренных или от природы желтоватых зубов, какие в большинстве своем были у современных эмансипированных красавиц.

— Буду очень рад! — Алексей не мог оторвать взгляды от глаз девушки, а она, как нарочно, не опускала их.

Несколько секунд, показавшихся Алексею томительными минутами, они как бы изучали друг друга. Она с явным интересом, с почти детским любопытством, он со смешанным чувством вожделения и радости. И взявшейся вдруг откуда-то из многолетней юности робостью, какой смотрел он давным-давно на недоступных ему женщин.

— Приятного аппетита, леди и джентльмены! — раздался вдруг за спиной Алексея, громкий, слегка развязный голос.

И к столику подошел высокий, изящно сложенный молодой человек, парень даже, лет 22-23, в строгом, почти чёрном костюме и белоснежной накрахмаленной рубашке.

— Всем добрый вечер! — продолжил он, — Пока мои дружки смотрят в кинозале эту уже затёртую"Красную жару", я вот решил проведать вас. Заодно, конечно, прогулять свой вечерний моцион.

Парень улыбнулся и театрально склонил голову. Это был ладно скроенный, выхоленный юноша с красивым румяным лицом, обрамлённым средней длины каштановыми кудрями, мягкими, спадающими на высокий античный лоб, отчего он ещё более казался похожим на древнегреческого героя. Алексей вспомнил статую Давида. Этот мальчишка был очень похож на ту прекрасную скульптуру.

— Добрый вечер, Димуля! — ласково улыбнулась ему генеральша, — боюсь, что сегодня тебе не удастся поужинать с нами. Все столики заняты, мы сами воспользовались гостеприимством.

Алексей вспомнил, что этот парень вчера ужинал с ними в компании троих ещё товарищей, только был в другом костюме, в светлом, поэтому Лёшка не сразу узнал его.

— А это мы мигом исправим, — весело сказал Дима и панибратски ударил Лёшку по плечу, — послушай, друг, пересядь куда-нибудь, а? Тут много одиночных мест.

Кровь бросилась в лицо Алексея. Он почувствовал, что краснеет. Он всегда краснел, когда чувствовал себя оскорблённым или униженным. Эта особенность часто выдавала ход его мыслей. Но он не мог с собой справиться, как ни старался.

— Но это ты, давай, решайся! — наклонился к нему, улыбаясь, слащаво красивый Дима.

— Мальчик, отдавай себе отчёт в своих поступках, — презрительно, не поворачивая головы, процедил сквозь зубы Алексей.

Смысл сказанного не сразу дошёл до новоявленного Давида. Он несколько секунд помолчал, переваривая фразу Лёшки.

— Да как так! — он запнулся, холёное личико его покрыла мертвецкая бледность, — да ты кто такой, а?

— Ну, ребята, не ссорьтесь! — вмешался генерал, внимательно наблюдавший за этой сценой, — Будет вам. Алексей, вы уж извините Дмитрия, он бывает вспыльчив иногда.

— Дима, Дима, ты не прав, — покачала головой мадам Соболева, — ступай за другой столик, пожалуйста.

— Но, но, послушайте, да кто это такой, — вспылил Дима. На них начали обращать внимание, с соседних столиков оборачивались. Любопытные глазки сверкали в уютном полумраке.

— Дмитрий, успокойся, — твердо сказал генерал.

Но того уже нельзя было остановить просто так.

— Вы видели, а? Какой-то невоспитанный пройдоха занимает мое законное место и отказывается от вежливого предложения его покинуть. Да ты знаешь, морда ты этакая, что это мои будущие…

— Вершинин! — вдруг резко, как выстрел, прервала его молчавшая до сих пор Анастасия. Бледная, без кровинки в лице, она вскинула голову. В глазах ее блестела затаенная ярость, и через сжатые губы она добавила уже тише, — Вершинин, уйди отсюда.

— Настя, успокойся, — генеральша положила руку на плечо дочери.

— Что? Что ты сказала? — почти задохнулся красавчик Дима.

— Пошел прочь, — жестко повторила Анастасия, почти отбросив руку матери.

— Это ты мне? Это я пошел? Да? — Дима несколько раз ударил себя в грудь согнутой пятерней, — Ну, ладно, ты ещё пожалеешь, да, вспомнишь, ладно.

Смазливое лицо его исказилось, Лёшке показалось, что он даже расплачется сейчас. Уж таким он был жалким и ощипанным. Ни слова более не говоря, древнегреческий герой развернулся и, размахивая руками, зашагал к выходу. На него обращали внимание, кто-то улыбался, закрывая рот салфеткой, насмешливые взгляды сверлили его прямую спину, пока он не вышел из ресторана. Слышалось негромкое шушуканье.

— Настя, девочка моя, зачем ты так с ним, а? — спросила почти шепотом генеральша, заглядывая в глаза дочери.

— Извините, Анастасия, но ваш жених — крайне невоспитанный молодой человек, — слова Алексея хлестали жёстко. Он понял, кем тут является этот Дима и задал вопрос в лоб.

— Я… — девушка, казалось, вдруг смутилась, растерялась как-то. От минутного ее гнева не осталось и следа, глаза ее заблестели теперь уже от надвигавшихся слез, она беспомощно взглянула на Алексея, но тотчас отвела взгляд.

— Не стоит так расстраиваться, — мягко сказал Алексей. Ему стало вдруг жалко ее, эту пепельноволосую матрону. Обидно и горько за нее, за ее будущую судьбу, связанную с таким человеком, как этот Дима. Легкое презрение было во взгляде Князева, презрение и жалость. Нет, не виновата она была, и, наверное, не ее выбор был, а отца с матерью. Но никуда же она, бедняжка, не денется. Так уж у них положено в этих тихих, солидных, обеспеченных семейках, в своем кругу, где все повязаны друг с другом родством и делами даже.

— Вы уж, Алексей, извините нас, это всё так, — генеральша виновата улыбнулась, — Дима, он хороший, поверьте.

Генерал сердито молчал, постукивая пальцами по столу.

— Мама, перестань, — дрогнувшим голосом произнесла Анастасия, — Алексей, простите нас всех за испорченный вечер.

— Хорошо. Я ухожу. — Алексей вытер губы салфеткой, скомкал её и бросил в тарелку, поднимаясь.

— Простите, ради бога! — почти причитала Зоя Степановна.

— Постойте! Постойте, куда же вы? — вдруг неожиданно окликнула его Настя, — в девять мы идём на палубу, там открытый бар с танцплощадкой. Не хотите ли вы пойти с нами?

Алексей удивлённо вскинул брови. Он не ожидал такого вот поворота и на какое-то мгновение запнулся.

— Да, если вы действительно не против видеть меня в вашем обществе, я приду.

Остатки гордости всё ещё чувствовались в его голосе, но вместе с тем и потерянная надежда вновь вернулась к Алексею. Он с благодарностью взглянул на девушку, улыбнулся ей, кивнул супругам и, небрежно кинув на стол мятую сотню, покинул зал.

Оценили 3 человека