1993 год. Назад в СССР, или Дети перестройки

Алексей Мерзликин (2024)

Настоящий роман охватывает сложную, неоднозначную жизнь всех слоёв советского общества в начале 90-х годов. Многоплановость произведения, неординарность суждений его автора, детективное развитие сюжета делают роман интересным для широкого круга читателей.Этот роман рассказывает о тяжелом периоде начала 90-х годов, раскрывает глаза на нелегкую жизнь простых людей, показывает неудачную попытку сильной, но одинокой личности обрести благополучие и счастье.Роман построен по принципу остросюжетного детектива, в которой автор показывает борьбу двух преступных группировок. Главный герой романа — Алексей Князев — человек умный, деятельный, сильный, как личность, с трагической судьбой. Второй главный герой — Александр Рыжов, человек маленький, плывущий по течению жизни, в конце концов всё же осознаёт путем долгих нравственных исканий, что за лучшую жизнь, за счастье своё и окружающих его людей, нужно бороться, и с честью проходит через все испытания, выпавшие на его долю.

Глава 17

Анастасия подошла к зеркалу, критически оглядев себя с головы до ног, даже повернулась боком, наблюдая, насколько эффектно выглядят ее сетчатые чулки под темно-серой юбкой с разрезом. Правда, юбка была и так выше колен, но разрезы были остро модные в этом сезоне, а уж кто-кто, а Настя одевалась как надо. Мать ее была модельером, в квартире едва ли ни на каждом шагу лежали всевозможные модные журналы, проспекты и собственные разработки ее матери. Для Анастасии шили, как правило, на заказ, мать ее не признавала серийных вещей и как-то раз представила свою дочку самому Зайцеву, и этот знаменитый модельер даже составил для нее специально пару моделей.

Впрочем, Анастасия не любила щеголять во всём остро модном. Большинство её подруг по институту не имели таких вещей. Она не хотела, чтобы они косо смотрели на её наряды. Лишь в особых случаях, вроде недавней поездки на теплоходе, позволяла себе особо роскошные туалеты.

А сейчас Настя видела, как мать с удивлением наблюдает за её сборами. Она сама не могла удержаться, нарядилась, как парижская модница. Ещё бы! Она шла на свидание к человеку, перед которым хотела выглядеть на все сто.

— Настя, — Зоя Александровна вышла из кухни, — не иначе, как ты собралась навстречу к молодому человеку? А?

— Да, мамочка, — ответила та, поправляя прическу, — А теперь догадайся, кто же этот молодой человек?

— Догадываюсь, — генеральша покачала головой, — это Алексей.

— Не одобряешь? — Анастасия пристально, с вызовом посмотрела в глаза матери, — Что ты смотришь, так?

— Так, он же лет на шесть старше тебя, — ответила мать, — Конечно, он симпатичный и воспитанный мужчина, но…

— А что но? — Настя гордо вскинула голову, — Что из того, что он старше? Ты еще напомни мне, что он не инженер, что работает простым фотографом, что там еще.

— Да я не это имела в виду, — смутилась генеральша, — Подумай, как много хороших парней ищут знакомство с тобой. А у этого Алексея что, есть машина? Тогда в порту я видела.

— Меня это меньше всего интересует, — отрезала девушка, — просто он очень хороший человек и он мне нравится. Вот и всё.

— Первый раз слышу, чтобы тебе действительно кто-то понравился, — Зоя Степановна всплеснула руками, — Ну что же, я ничего не имею против, раз так. Но что будет дальше?

— Увидим, — Настя улыбнулась на прощание и захлопнула с собой дверь.

Времени оставалось в обрез.

Ровно в шесть часов вечера Лёшка на красных жигулях подъехал к условленному месту и сразу же увидел её. Яркая, эффектная, в мини-юбке и в безрукавке с вырезом, Настя уже ждала его на соседней автобусной остановке. Несколько парней вовсю глазели на неё, перешёптываясь. Прохожие оборачивались, но красавица равнодушно смотрела в одну точку, пока не подъехала красные жигули.

— Привет! — она открыла дверцу и уселась рядом с Алексеем.

— Привет! — Лёшка обнял её и поцеловал. Краем глаза он заметил, как недовольно сморщились ребята на остановке, — Ты всегда приходишь на свидание раньше времени?

— Просто не люблю опаздывать, — улыбнулась она, — Ну, куда мы поедем сегодня?

— В ресторан, в какой угодно, если желаешь, — ответил Лёшка.

— Ой, нет, — Настя махнула рукой, — мне достаточно ежедневного ресторана на «Руслане», ведь прошло всего-то пять дней. Кстати, с твоей стороны не очень любезно всё это время где-то пропадать.

— Но я же каждый вечер звонил тебе, — Лёшка обиженно пожал плечами, — Я был занят, работа, отпуск закончился, а на выходные у меня не было иных планов, кроме как быть с тобой. А знаешь что, — Алексей коснулся её коленки, — давай-ка махнём ко мне в гости, а?

— Давай, — с радостью согласилась Анастасия, Лёшке показалось, что на все его предложения она отвечает радостным согласием, и он весело тронул машину вперёд. Минут через двадцать они подъехали к старой хрущёвской девятиэтажке на пятой Кожуховской.

Лёшка припарковал машину, и они поднялись на лифте на восьмой этаж.

— Вот здесь я и обитаю, — Алексей отпер дверь, пропуская Настю вперёд. Она вошла в тесную маленькую прихожую. Налево была кухня, направо комната, довольно-таки большая. В открытую дверь виднелась тёмная мебель, устаревшая уже. Такую делали и покупали лет десять или пятнадцать назад. Пахло свежестью и ещё чем-то далёким старомодным. Запах этот Анастасии запомнила ещё из своего детства.

— Прошу, — Лёшка ввёл её в комнату и усадил в кресло, мягкое, громоздкое и тоже старое.

Несмотря на старые вещи, запустения не чувствовалось в этой квартире, везде было чисто, прибрано, всё расставлено, разложено, почти в геометрическом, строгом порядке. В стенке из тёмного матового дерева стояло множество книг, старый громоздкий цветной телевизор, каких не выпускали уже лет семь, расположился посередине этой стенки. На полу расстилался ковёр с пёстрым рисунком, тёмные шторы едва пропускали свет. Насте вдруг показалось здесь так уютно, по-домашнему, что она села в кресло, поджав ноги под себя.

— Как здорово, — искренне призналась она, откидываясь назад.

— Эта квартира досталась мне от тётки. Раньше я жил в Орехово, — ответил Лёшка, — Посмотри вот эти журналы, а я пока приготовлю кофе со сливками.

— Ты даже умеешь варить кофе, — рассмеялась Настя, — у тебя тут просто прелесть. Никакого модернизма, очень уютно и со вкусом.

— Стараюсь, — Лёшка улыбнулся и ушёл на кухню.

Настя потянулась, глядя на своё отражение в матовом экране телевизора. Затем она взяла какой-то журнал, но, машинально перелистывая его, задумалась совсем о другом. Мать её в чём-то права. Что дальше? Действительно ли она нужна Алексею? Она, а не генеральские привилегии её отца, а не его сберкнижка, квартира, связи, в конце концов. Может быть, все его слова о любви просто обман. Может, он гонится за богатством и значением в обществе. Анастасия ещё раз обвела взглядом комнату. Да, живёт он скромно. Если не сказать, очень скромно. Но именно эта скромность и простота Алексея привлекала к нему Анастасию. Он был не похож на остальных ребят, которых Настя делила условно на две категории.

Одни дети обеспеченных родителей, сынки, всегда имеющие карманные деньги в приличном количестве, престижную не пыльную работу, проживающие жизнь в ресторанах и на пляжах, разъезжающие на папиных Волгах и смакующие свободную любовь. Анастасия научилась сразу узнавать их по томным слащавым глазкам и небрежно раскованном манерам.

Она презирала их, но это были люди круга её отца и матери, с ними приходилось общаться, улыбаться им в ответ, вежливо отвергая дешёвые притязания, хотя Настю иногда так и подмывало влепить кому-нибудь из них пощёчину, как тогда на корабле Вершинину.

Под второй категорией молодых людей Настя имела ввиду основную их массу — студентов, молодых рабочих, грубоватых, прямых и вечно недовольных своей жизнью, трясущихся за каждую потраченную трешку. Настя понимала их, жизнь не сахар, жалела даже, когда в приличном кафе они, скованные, то и дело жалко оглядывались по сторонам. Неспокойные они были какие-то, эти рабочие, студенты, неуверенные в себе. С такими было неинтересно, скучно постоянно выслушивать про их работу, про их заботы, срезанные расценки, и видеть их жадные, чуть дрожащие руки, вынимающие мятую пятерку и берущие у таксиста сдачу мелочью. Нет, Анастасия не презирала их как сынков, сочувствовала таким, но не уважала, отнюдь не хотела связывать свою судьбу с этими людьми.

И вот внезапно, сама для себя, она открыла третий тип. Это был Алексей, и он казался ей единственным, сильным, надежным, уверенным в своих силах и возможностях, не опустившим руки в этой жизни, не унывающим, хотя как будто и не достиг он многого, Не купался в роскоши, жил средне, да и не беда это, Насте был безразличен его достаток. Главное, она встретила человека, которого поняла, которому хотелось верить и идти за ним куда угодно.

— А вот и кофе, — голос Алексея вывел ее из размышлений. Перед Настей на столике стоял кофейный прибор, молочник, даже бутылка с коньяком, хотя она и не любила пить с ним кофе.

— Спасибо, — она улыбнулась, взяла чашку, — А знаешь, послезавтра я должна буду все-таки уехать.

— Куда? — Лешка внимательно взглянул на нее.

— В стройотряд, я же говорила тебе, посылают весь наш курс в какую-то глушь, вкалывать по 12 часов в день до начала сентября. Так что…

— Подожди, — Лешка встрепенулся, — разве это обязательно?

— Конечно, — ответила Стаси, — теперь во всех вузах ввели новые правила, по которым студентов обязывают полтора месяца отработать в народном хозяйстве, и, как обычно, платить нам будут копейки, дармовая рабочая сила.

— Я что-то слышал про такое, — Лешка задумался, — Вот тебе и демократия. Пару лет потрепали языком и довольно. А что, отец твой не может повлиять?

— Нет, он и не пытался. Говорит бесполезно, да и не хочет. Говорит, чтобы дочь его была, как все. Он у меня строгий. Да и ладно, я поеду. Все же работают и не умирают, — улыбнулась Анастасия.

— Как фамилия вашего декана? — спросил Алексей.

— Зачем тебе? Вы вряд ли знакомы, его зовут Николай Семенович. Фамилия Коврижкин. Леша, это бесполезно. Отстань.

— Коврижкин? — Лешка задумался.

— Ладно, бесполезно. Так что в понедельник я отбываю, — Настя встала с кресла и подошла к Алексею, обнимая его за шею, — Проводишь меня?

— Конечно, — ответил он. И Насте показалось, что в его улыбке было что-то таинственное и чуть насмешливое.

Внезапно зазвонил телефон. Алексей поднялся и взял трубку.

— Алло! — послышался голос, так хорошо знакомый ему, что он даже вздрогнул. Конечно, это была Алла.

— Привет! — стараясь говорить весело и беспечно, ответил Лешка.

Звонок был уж очень некстати, и он прижал трубку к уху, чтобы, не дай бог, Анастасия не услышала женский голос.

— Куда ты пропал? Уже пять дней, как ты приехал, а я все не могу тебя найти, безобразник! — кокетничала Аллочка.

— Дела, — ответил Лешка, — Ты же знаешь, вечно дела.

— Ну, хоть сегодня-то можно к тебе приехать?

— Нет, что ты! — поспешно ответил Лешка, — У меня гости. Тут одно дело важное.

— С каких это пор ты принимаешь гостей в этой квартире? — Алла сомнительно хмыкнула на том конце провода.

— Обстоятельства, — коротко пояснил Алексей. Он не отрывал глаз от Стаси. Она в полуоборота глядела в окно. Но он чувствовал, почти видел, как напряглась она вся, вслушиваясь в разговор, — Ладно, слушай, — Алексей спешил закончить, — Я потом тебе позвоню. Раздавим бутылочку коньяка.

— Ты же не пьешь? Что с тобой случилось? — голос в трубке звучал удивленно и настороженно, — Может, все-таки заедешь вечерком? Я сейчас одна. Предки уехали на дачу.

— Ну, посмотрим, — Лешка прямо-таки не знал, что делать, — Ладно, там видно будет. Ну, давай!

С облегчением Алексей бросил трубку на рычаги и сказал, — Дружки достали уже. Не успел приехать. Все звонят. Ну, как там, как съездил? Надоели, черти.

Лешка поморщился и глянул на Стаси. По лицу ее невозможно было понять, поверила ли она в эту отговорку.

— Ну, сядь, что ты? — он ласково притянул ее к себе, усадил на колени, — Стаси, тебе действительно нравится у меня?

— Да, очень, — девушка прижалась губами к его щеке, и Лешка понял, что она ничего не подозревает. Тяжесть ее была приятна, тонкий аромат духов щекотал ноздри. Сердце забилось учащенно, совсем как тогда в опустевшем баре ночью.

Только теперь Анастасия была у него дома, и, следовательно, в его власти. Он чувствовал, что нравится ей. Настя была не такая, как все эти избалованные, взбалмошные элитарные девочки, желающие иметь кого-нибудь просто из минутной прихоти. Она была совсем иной, девушкой его мечты, и он уважал ее за то, что ни разу еще она не давала ему повода овладеть собой. Но теперь, казалось ему, что все рамки приличия уже соблюдены, и осталось сделать лишь последний решающий шаг.

Пальцы Алексея, нежные и чувствительные, несмотря на ещё не сгладившиеся давние мозоли, скользнули по шее, прижавшейся к нему девушки. Он нащупал Настину грудь и уловил частое биение её сердца. Губы её, ставшие вдруг горячими и сухими, впились в Лёшкин полуоткрытый рот. Руки его обхватили трепещущие Настино тело, ставшее вдруг необычно лёгким. Он поднял её на руки, порывисто встал с кресла и почти упал на диван рядом с ней, на неё, жадно целуя полузакрытые глаза, а рука уже скользнула вниз, и непослушные пальцы пытались задрать короткую юбку Стаси.

— Нет, — вдруг выдохнула Анастасия, сначала неслышно, потом уже сильнее и твёрже, — Нет, не надо, не сейчас, Лёшка, милый.

— Ну что ты, — шепнул он и рванул, теряя терпение, юбку вверх, но в руку его вцепились уже пальцы девушки, ставшие вдруг жёсткими и холодными.

Алексей почувствовал, что она уже отталкивает его. В широко раскрытых глазах Насти он прочёл испуг, удивление даже, почти ненависть. Желания там не было, а он знал женские глаза, умел читать их, особенно в такие моменты. Сейчас он понял, что сегодня точно ничего не получится. И разжал объятия. Настя вскочила и тут же села на самый краешек дивана, поправляя блузку. Брови её гневно сдвинулись.

— Ненормальный, — сказала она, чуть помолчав. Потом кинула взгляд на Алексея, растерянного и какого-то взъерошенного, и глаза её чуть смягчились, — Герой, герой, не надо так. Я ведь ещё никогда не была близка с мужчинами. Ты пользуешься моей слабостью. Не ожидала от тебя такого.

— Но, Настя, — хотел было возразить Князев, но она перебила устало, — Вечером меня ждёт мама, и я не могу.

Она запнулась и беспомощно опустила глаза.

— Хорошо, твоя воля — закон, — Алексей тяжело вздохнул и поцеловал её руку, холодную и нежную.

Анастасию Лёшка отвёз домой часов в десять. Назад он ехал хмурый. Встреча эта, скомканный, по его мнению, вечер, принесли ему боль и неудовлетворённость. Да, он понимал, что уже не может без этой девушки, и уважал её ещё больше после всего происшедшего. Но злился без причины на себя, на неё, на всех подряд.

Красный глазок светофора замаячил впереди. Лёшка резко нажал на тормоз и едва не уткнулся лицом в руль. Ремень врезался в тело, пальцы нервно отбивали такт на ручке переключения скоростей. И вдруг он вспомнил про звонок Аллы. Ему стало неприятно, почти до тошноты противно. Если на этом вот светофоре повернуть направо, то через пятнадцать минут он будет у неё. Если повернуть, кривая усмешка прорезала его лицо. А что он теряет, собственно? Совесть, чёрт с ней, о ней он забыл давно и надолго, став тем, кем он был теперь. Что держит его? Светофор моргнул, зелёная стрелка повелительно указывала дорогу. Сзади просигналили. Лёшка скрипнул зубами и, включив правый поворот, резко вывернул руль.