Верные братству

Алексей Золотарев

Войны за веру всегда жестоки. Каждый, кто нашел в себе силы вступить в одно из братств Теоса, знает об этой истине. И он готов посвятить всю свою жизнь исполнению долга перед Создателем в непрекращающихся сражениях с иноверцами.Троих воинов Красных всадников, одного из славнейших братств Теоса, отправляют на помощь одинокому владычеству, что совсем скоро подвергнется нашествию неверных. Но у одного из них есть еще одна ничуть не менее важная миссия. Выполнит ли он ее? — Ведомо лишь Создателю.

Глава IX

Смутные времена

Издалека казавшийся тусклым и неприметным, вблизи дом Радимора отсвечивал в лучах заката багрянцем складно сложенных бревен. Деревянные брусья украшала искусная резьба, на которой солнце создавало причудливую игру света и тени. Сама изба была не особо внушительной, но, судя по внешнему убранству, любой бы подтвердил, что это — жилище далеко не самого бедного человека.

На пороге никто не встречал путников. Приблизившись к толстой сосновой двери, покрытой замысловатым орнаментом, Дорстан увидел, как под легкими порывами ветра над ней закачалась плоская металлическая пластина в виде стального молота, как будто бы это вывеска мастерской кузнеца. Но оглядевшись, сержант приметил, что на каждой хижине, стоявшей в полукруге, окружавшем главную башню острога, так же свисали изображения орудий молотобойцев.

С усилием отворив тяжелую дверь, Красные всадники по одному зашли в очень узкие сени. Здесь стояла прохладная полутьма, заставлявшая невольно вздрогнуть от удовольствия. Но долго тесниться в этой комнате, заполненной вилами, метлами и прочей утварью, путники не стали и открыли дверь, ведущую дальше, в глубину дома.

Гулкий звук шагов по деревянному настилу привлек внимание всех обитателей избы. Их взгляды сразу устремились к трем воинам, что перешагнули через порог единственного в доме обширного жилого помещения.

Дорстан окинул взглядом эту достаточно вместительную комнату. В дальней ее части над длинными скамьями возвышался массивный стол, возле которого хлопотала уже немолодая, но сохранившая прыткость и усердие хозяйка. Но как только вошли гости, она замерла, пристально вглядываясь в лица путников, как и остальные обитатели дома.

Стояла полная тишина, только звонко потрескивали дрова в огромной глиняной полукруглой печи, занимавшей чуть ли не четверть всей комнаты. Сидевшие возле нее дети, кудрявый мальчишка примерно шести лет и еще один, выглядевший немного постарше, прежде играли с резными всадниками, вооруженными причудливыми вогнутыми мечами, но теперь с искренним интересом молча уставились на воинов в алых плащах. Малый даже выронил из руки фигурку, от удивления ослабив хватку пальцев.

Но неловкое молчание, воцарившееся в избе, быстро прекратилось, когда из-за закрытых тканью нар в углу комнаты, служивших жильцам постелью, появился Радимор. При виде гостей светлое лицо хозяина с редкими морщинами расплылось в радостной улыбке, но вразрез устам, взор вана сделался серьезным и настороженным.

Главный хранитель острога пригласил путников усесться за стол и разделить с ним трапезу, попутно повелев хозяйке подавать ужин. Красные всадники проследовали за Радимором, занявшим место во главе стола. Все это время дети не сводили с них свои опасливые, но полные любопытства взгляды. Заметив это, хозяин повелительно цыкнул на мальчишек и те нарочито вернулись к игрушкам, но то и дело вновь оценивающе посматривали на нежданных гостей.

Дорстан уселся прямо под висевшим на стене амулетом в виде солнца с мужским лицом. Присмотревшись, брат-сержант обнаружил, что все стены избы были украшены различными оберегами, каждый из которых не был похож на другой. Среди них можно было разглядеть различных животных, будь то кабан или волк; лики, скорее всего, ванских божеств и неведомые Дорстану символы. Некоторые обереги также красовались подвешенными на шее хозяина избы, поверх его расчерченной причудливыми узорами белой рубахе. Окромя ранее не встречавшихся ему знаков, Красный всадник разглядел на груди Радимора маленький кузнечный молот — по виду точно такой же, как тот, что висел над порогом дома.

— Пожалуй, перед тем, как вас угостим мы доброй трапезой, негоже говорить о злосчастьях, — тем временем с ноткой торжественности начал хозяин дома. — Расскажите хоть о пути своем, не из Стража вы идете?

— Этим утром мы были еще там, но дорога наша началась еще в Древнем Оплоте, что стоит на Северном пути, — отозвался брат Эдмунд.

— И как же торговые дела в Митридиатии идут? — спросил Радомир, проявив свой интерес, более свойственный купцам.

— Что в самой империи Аскилата, Создатель не… кхм… — предчувствуя негодование стража острога, Эдмунд решил сделать вид, что оговорился, — мне не вольно ведать, но про путь от Великой черты, боюсь, не смогу рассказать, пока не отведаю пищи. Ибо таково было ваше слово, — узрев вопрошающий взгляд хозяина, добавил рыцарь.

— Ах, тогда не стоит и говорить об этом! — хлопнул рукой по столу Радимор, смекнув, в чем дело. — Свет мой, где же наш ужин?!

Как раз в этот момент хозяйка вынесла на стол большой горшок и стала разливать по стоящим перед гостями мискам суп, в котором было смешано все, что хранилось в амбарах острога — было и мясо, и грибы, и капуста с другими овощами. Особый сытный аромат, заполонивший все пространство избы, дополняли запахи лука и чеснока. Вслед за горячим супом хозяйка принесла большую, нарезанную крупными ломтями буханку хлеба, только что испеченную.

Братья с удовольствием стали наслаждаться лакомой пищей, однако, как и было положено воинам Теоса, не слишком усердствовали в этом. Лишь Тарвин вначале слегка забылся, и Эдмунду пришлось бросить гневный взгляд в его сторону, когда содержимое миски оруженосца чуть не выплеснулось на чистую скатерть.

За трапезой ни хозяин избы, ни Красные всадники не сказали и слова. Так, насколько помнил Дорстан, было принято у ванов. Однако как только миски опустели, Радимор не стал медлить, и, приготовившись рассказать не самые радостные вести, оперся правым локтем на стол, пристально воззрившись на путников.

— Что же, как и велено щедрому хозяину, гостей я накормил, а теперь пора делу время уделить, — в его голосе чувствовалась напряженность и раздражение. — Тяжелые дни на нашу земли пришли. Мало торговцев добираются до нашего княжества. Да даже если Вторые боги¹³ им путь до Среднестоля проложили, то за столичный град никто не идет. Вот, неделя к концу движется, а у нас всего пара купцов за это время на ночевку остановилась, видать, скоро только воев и будем встречать. А с вас то, ратников, знаю я, нечего нам брать, — с оттенком огорчения произнес Радимор, поглаживая свою бороду.

— Прав ты, хозяин, что золота у нас нет, но помни — за святое дело мы сражаемся! — упрекнул Эдмунд.

Радимор пренебрежительно бросил быстрый взгляд на рыцаря, но тут же отвернулся.

— Да что ж за благое дело, коль не Вторых богов то повеление?

От упоминания иной веры Эдмунд слегка вспылил, но все же он сдержал свой порыв и только жестко ответил:

— Нас дорога зовет на войну с герцами, что на Новый берег позарились!

Хозяин дома криво усмехнулся, припомнив, что однажды сотню лет назад уже ванские земли пострадали от воинов Герцодола.

— Герцы — горе прошлых веков, теперь новая тьма идет с востока. Деревни выжигают, людей убивают, всем злосчастье приносят эти асмалиты, — печально сказал Радимор.

— Слышали мы о беде вашей, но, бывало, помнится мне, и раньше набеги терзали ваши земли. Но стояли же крепко ваши остроги. И сейчас, уверен, выстоят, — с надеждой молвил брат-рыцарь.

Хозяин опустил голову, толстыми пальцами расчесав копну своих белокурых волос.

— Раньше за Древопуть, что на востоке, ни один вражий всадник не смел заходить, а сейчас… вот… — Радимор мотнул головой в сторону увлекшихся игрой мальчишек, сидевших у печи. — То брата моего отроки. Ездил он с ними на ярмарку. Отъезжал из славной деревни, а вернулся на пепелище, — страж острога стукнул кулаком о стол. — С горя отправился он в Среднестоль, чтоб к князю в дружину податься, а сынов своих у меня оставил. Немилостивы были к нему боги…

Дорстан вслед за хозяином избы посмотрел на детей. Они, на первый взгляд, непринужденно веселились, но, если приглядеться, в их движениях ощущалась некоторая скованность. Они потеряли все, но пытались не обращать на это внимание, хоть от малейшего шума вздрагивали их еще совсем юные тела.

— И далеко ли за Древопуть вторгались? — спросил Эдмунд, полностью поглощенный делу.

— С каждым походом все дальше и дальше — в последний раз, узнал я у купца одного, в двадцати верстах¹⁴ от стольного града оказались, — тяжело вздохнув, поведал Радимор. — Вот же несчастье! Пусть Вторые боги смилостивятся над нами! — хозяин поднес к губам висевший на шее амулет в виде молота и прошептал что-то на языке ванов.

Все сидящие за столом погрузились в молчание, изредка прерываемое стуком игрушечного всадника о настил. Дорстан, погрузившийся в думы, не замечал, как его брат-рыцарь с неприятным оскалом взирал на читавшего про себя молитву Радимора. Мысли сержанта были обращены на восток — туда, откуда на земли не только верных теосцев, но даже иных неверных обрушивались напасти асмалитов.

— Злые языки шепчут, что новая Темень идет к нам, — выпустив из руки маленький молот, с гневом продолжил хозяин дома, — вторая Темень за сто лет…

Дорстан припомнил, как Эдмунд по дороге к землям ванских княжеств рассказывал о Темени. Так ваны нарекают самые ужасные вехи в истории этого народа. Последняя Темень, что еще жива в памяти ванских мужей, известна многим и на Имперском материке. Восемь десятков лет прошло с тех пор, как герцы перешли Темные горы, что лежат к северо-востоку от Среднестольского княжества. Воинственные варвары вторглись в свободные княжества и оставили от них лишь вытоптанную и выжженную землю, а на ней основали то царство, что сейчас называют Герцодолом. Двадцать долгих лет шел их непрекращающийся поход, много славных князей погибло в битвах с герцонскими воинами. Но не только от людей из-за Темных гор страдали ваны. Распри поглотили почти все княжества, и следы той междоусобицы до сих пор можно встретить на плодородных полях и в дремучих лесах ванов.

— То лишь слухи, должно быть, — усомнился в словах Радимора брат-рыцарь, — асмалиты были побеждены шесть лет назад, и долго еще будут зализывать раны.

— О нет, — не согласился хозяин дома, — ваши воины разбили лишь Великий автхаат, а здесь… — Радимор налег грудью на стол, — здесь бесчинствуют дикие, дикие люди, коим нет дела до поражений южных собратьев…

— Но если ж так, то почему не объединиться всем княжествам, чтоб врагов погубить? — вклинился Дорстан.

— Эх, мало ты знаешь о наших племенах, — покачивав головой, ответил Радимор, — издревле было заведено: у каждого князя своя вотчина, так он ее и обороняет. А каждый ван — человек вольный, сам князя себе выбирает. А зачем же князьям помогать друг другу, когда легче вольный люд на свои земли поселить. Вот и нету между ними мира, а союза тем более вовек не будет.

Дорстан этому не мог возражать. Сержант почти ничего не знал о ванских обычаях, а поэтому и все мысли, что приходили ему на ум, с грустью приходилось отметать. «Другой народ, другие обеты», — с прискорбием сделал вывод Красный всадник.

— Одна надежда, что Вторые боги уладят гнев Первых и восстановится правда на ванских землях… — продолжил Радимор, — а об этом лишь волхвов можно смиренно просить…

Дорстан взглянул на Эдмунда, чье лицо вновь покраснело от гнева при упоминании жрецов иноверцев.

Заметив возникшую напряженность и воспользовавшись тем, что все вновь замолкли, главный страж острога поспешил побыстрее закончить встречу:

— Ладно уж, отобедали мы да поговорили, пора и к ночи готовиться. Поодаль от башни стоит хижина одна. Там и место для гостей острога, — проговорил Радимор.

— Благодарим тебя, хозяин, за пищу и кров, пусть Создатель… кхм, — снова оговорился Эдмунд, — пусть благо всегда будет в твоем доме.

Путники поднялись из-за стола и отправились к двери. Братья уже собрались откланяться, когда Радимор, продолжавший сидеть на своем месте, остановил их.

— Подождите, дайте сказать совет вам, — голос хозяина избы звучал твердо. Красные всадники повернулись к нему лицами, удивившись грубости тона, с которым Радомир обратился к ним. Ван же, не отрывая взор от внезапно появившегося у него в руках амулета, продолжил: — за Среднестолем вам пути на север нет — князь Веротеньский любых чужаков в своих землях видеть не хочет, устроит охоту и на вас. Отправляйтесь в Златоград, оттуда по морю вам дорога к Новому берегу, — жестко и четко выговорил хозяин избы.

— Мы учтем твои слова, — благодарно кивнул Эдмунд, после чего братья распрощались с Радимором и покинули его дом.

Последние лучи солнца прощались с воинами, исчезая за земной твердью. Но Красные всадники не торопились отправиться в предоставленную им хижину. Немного не дойдя до дверей избы, Эдмунд присел на холодную землю, сложил руки, закрыл глаза и погрузился в мысли. Тарвин, подражая наставнику, также распластался на траве, но о каких-то раздумьях в его юной голове не могло быть и речи. Дорстан остался стоять в одиночестве, с легкой грустью взирая на братьев.

Если предупреждение Радимора верно, то путь на Новый берег для них изрядно усложнился. Никто в Златограде не пустил бы на свой корабль трех воинов, не заплати они за перевоз хотя бы несколько звонких монет. Но кошельки братьев были пусты, а менять на золото собственное оружие воинам Теоса запрещал строгий обет.

Волнение охватило Красного всадника: ведь, если Создатель не смилостивится, то не бывать его сынам на Новом береге. Сейчас Дорстан остро ощутил, как же не хватает рядом священника, что принес бы покой в сердце сержанта. Но ни брата Эрвина, что расстался с воинами в Межпутье, ни брата Тристана, которого Дорстан так и не нашел в стенах Стража, ни даже престарелого брата Тельвина, что все время проводил в часовне Древнего оплота, не было и не могло быть здесь.

Наконец, Эдмунд поднял голову.

— Признаюсь, не знаю какую дорогу нам выбрать, — обратился рыцарь к товарищам, — но до Среднестоля нам некуда повернуть, а назад вернуться — не то, что нам надо, — Эдмунд испытующе бросил взгляд на Дорстана. — Надеюсь, Создатель укажет нам верный путь.

Примечания

13

Вторые боги — главные божества ванов. Однако стоит отметить, что Ваны признают и первых богов, коими они считают божеств кельтонов и свардов.

14

Верста — мера длины у ванов, примерно равная 1067 метрам.