Кент ненаглядный

Алексей Аринин

Кент ненаглядныйМакс и Таня – пара. Он – сама решительность, она – сама красота. Она обеспечена, он – вчерашний зэк. Есть любовь, и есть понимание, но Макс хочет сказать свое слово. Его манит большой куш; однако на пути у него банда вероломных мерзавцев, мент со странными принципами и одержимый прошлым тюремный волк. А в команде Макса только призраки прошлого да лучший друг. Книга содержит нецензурную брань.

Жизнь вдали от жизни

Ивана Андреича (так звали старика) было трудно обмануть. Он различал ржавчину под позолотой и угадывал жемчужный блеск среди грязи и пыли. В глазах паренька за дымкой дерзкой уверенности в себе и недетской озлобленности он увидел ужаснувшую его смесь печали, отчаяния и желания быть кому-нибудь нужным, быть любимым.

Будучи одиноким, Иван Андреич тоже желал, чтобы его имя жило в чьем-нибудь сердце. Но кем он был, этот крепкий, громкоголосый старик?

Это был далекий от романтики жизнелюб с трезвой головой. Не лентяй, не созерцатель чужого труда, но человек, не боявшийся работы и делавший все на совесть. Он всему знал цену, но не принадлежал к числу тех, кто, поплевав на пальцы, считает деньги. В нем не было осторожного, присущего хитрым трусам расчета, который заставил бы его сидеть сложа руки в то время, когда ближнего догнала и прикусила беда. Человек старой закалки, он безропотно переносил тяготы жизни, неудачи, неустроенность и все, к чему применима приставка «не». Подобные ему знают цену словам, не болтают попусту, не лезут в душу с пьяной слезой; они сдержанны, тактичны и потому не сплетничают, не выкладывают жареные факты, захлебываясь при этом от возбуждения. Они честны, обстоятельны, надежны; от них веет спокойствием и уверенностью; их не сломали жизненные бури и не изменят превратности судьбы. Они не прячут нож за спиной, и им можно довериться.

Макс сразу поверил старику, хотя до этого с подозрением относился к незнакомцам. Между ним и представителями старшего поколения всегда лежала пропасть. Но с первых же минут знакомства с Иваном Андреичем через эту пропасть перекинулся мост. Настороженность и скованность исчезли, возрастные границы стерлись. Через час после того, как Макс спрыгнул с автобуса, он уже называл старика дядей Ваней. Ему так не хватало мудрых слов, настоящей, без сюсюканья, доброты и отцовского взгляда. Он обрел все это разом, выйдя в поздний час на далекой остановке.

С того вечера все для него потекло тихо и размеренно. Он вел деревенский образ жизни: рано вставал, колол дрова, носил воду из колодца, кормил роющихся в пыли кур, топил баню, наблюдал, как резвятся на скошенных лугах жеребята, как катит волны темная задумчивая река, слушал зеленый шелест листвы, вдыхал медовый аромат полей и часами глядел в пронзительно-синее, манящее своею бесконечной красотой небо.

От старика он не скрывал ничего, делился с ним сокровенным. В часы откровений Макс рассказывал ему о чем мечтал, какие сны видел и что в девчонках любил. Он сетовал на невнимание к нему слабого пола; объяснял это собственной худобой и прыщами на лице.

— Ну-ну, — улыбаясь, говорил ему Иван Андреич, — ты, в самом деле, думаешь, будто мужчин любят из-за их внешности? Мужчин любят за то, что они мужчины. Запомни, настоящего мужчину должно быть видно всегда, а не только тогда, когда он голый.

Макс запомнил это. Как и многое другое. Уроки старика и спустя годы не сотрутся из его памяти. Позже Макс Немов не раз убедится в мудрости Ивана Андреича.

— Тренируй мозг, — любил говаривать старик. — С возрастом поймешь, что это единственный орган, который тебя не подводит. Ты совершишь еще кучу ошибок, и это нормально, ведь научиться чему-то можно только на собственном опыте. Главное, чтобы пора ошибок пришлась на молодость. Чтобы было время все исправить.

Много позднее, сидя в тюрьме и кляня себя за сделанную глупость, Макс снова и снова вспоминал дядю Ваню, когда-то сказавшего ему, что творить глупости без стыда можно только в юности. Максим часто руководствовался наставлениями старика, и в мире, где столько одиночества и разочарований, уроки дяди Вани помогали ему выстоять, не упасть в грязь лицом, остаться человеком, личностью.

— Не жалей себя, — говорил старик. — Никогда. Жалость к себе лишает воли, очерняет тебя в глазах других.

Внимая словам учителя, ученик гнал прочь думы о несправедливости жизни, о лучшей участи и обо всем, что рождает слюнявую, ведущую к отчаянию и падениям жалость.

Незримый и неосязаемый, старик будет находиться рядом с Максом и во время бессонных, изматывающих нервы ночей, и в минуты принятия серьезных решений, когда на карту ставится все, и в часы подведения итогов. Сотни раз Максим, не находя ответа на сложный вопрос, будет мысленно представлять, как бы решил эту дилемму дядя Ваня.

Все это будет позднее, в обновленном, равнодушном, бессовестном мире, а пока девяностые только стучались в двери, пока еще не всё успели продать и не всё успели купить. Лихая удаль нового десятилетия лишь пробуждалась в юнцах, смеющихся над идеалами своих отцов. Наивность по-прежнему была в глазах людей, далеких от призрачных миллионов и холодного расчета.

Страна прощалась с коммунистическим прошлым. Максим Немов прощался с детством. Деревенскую жизнь, тишину, покой, близость надежного человека — все это он воспринимал как некую компенсацию за годы невзгод и лишений. Ему было хорошо в глуши; бесконечное спокойствие лилось в его жаждущее мира и отдыха сердце. Теперь он по доброй воле помогал и с чувством благодарности принимал заботы. Каждый день жизнь дарила ему маленькие радости, такие приятные и такие необходимые. Словно грешник, уставший от мирской суеты и вдруг очутившийся в осененном благодатью ските, Макс растворился в этом русском раздолье, хрустальном воздухе и свободе.

Так шли дни, месяцы. Осень сменяла лето, а вслед за осенью приходила белая, дышащая снежным безмолвием, зима. Они жили вдвоем: старик, которому общение с юношей освежало душу, и юноша, почитавший старика как отца.

В какой же момент Макс понял, что дарованные ему каникулы кончились? Молодости, горячей и жаждущей жизни, не усидеть в медвежьем углу; ее зовут в путь огни суетных и дымных городов; ее манит золотое руно свершений и побед. Покой — для людей с выцветшими глазами и шаркающей походкой. Юности он не подходит. Дядя Ваня знал это, и когда Максим сообщил ему о своем желании уехать, он выдохнул со словами:

— Да. Время пришло.

Он проводил парня. В момент прощания голос его не дрогнул, и ни одна слезинка не скатилась по морщинистой щеке. Он никогда не терял самообладания и всегда оставался мужчиной.