Переводчица

Александра Стрельникова

Кажется, что только вчера тебе исполнилось тридцать… А сегодня – тридцать уже твоим детям! И однажды, проснувшись по утру, ты понимаешь, что стал представителем «третьего возраста». Вот точно также, как и наша героиня – переводчик крупного московского издательства. Но жизнь кончается не завтра…Все совпадения событий и персонажей с действительностью случайны.

ГЛАВА 2. НОНКИНА ИСТОРИЯ

Когда Арина училась на четвертом курсе института, Нонка стала первокурсницей. Да, разница у них была три года. И в студенчестве они никогда не были приятельницами. Тогда у каждой из девушек была своя компания. Хотя друг дружке они успели примелькаться в студенческом буфете и институтской библиотеке. Зато потом, оказавшись в одном издательстве, стали очень близки.

Арина была свидетельницей на свадьбе подруги: тогда ещё со своим мужем Вадимом. А позже — стала крестной мамой её дочери Машеньки. И понятно, что они дружили семьями. И вот когда Нонке исполнилось 36 лет, с ней и произошла эта история…

Её муж — Вячеслав был старшим научным сотрудником одного из московских НИИ. Их дочери Машеньке было на тот момент десять лет.

У Вячеслава с друзьями-коллегами по пятницам, по давней устоявшейся традиции, происходил уик-энд. Компания из пяти мужичков собиралась всегда у Михаила — единственного неженатого сотрудника их отдела. Друзья играли в шахматы, смотрели видео, попивали в меру хорошее винцо, таким образом «отрываясь» от семейной жизни.

Мишу и Нонка, и Арина хорошо знали, бывали у него не раз в гостях со своими мужьями. И даже подшучивали над хозяином, обещая подыскать ему невесту или подругу.

А вышло однажды всё наоборот: неожиданно подыскалась подруга именно для Нонкиного супруга. Ею оказалась незамужняя сотрудница из соседнего отдела их же института. И понятно стало Нонке сразу, что изначально, конечно, не её супруг был ищущим. Ведь есть же пословица: от добра добра не ищут. А в своём Славочке она была уверена, потому что всё в их семье было ладно и складно уже много лет.

Обнаружилось всё случайно. Впрочем, разве супружеская неверность обнаруживается как-то иначе?

Однажды Нонка ждала Арину в кафешке, в которую они нередко наведывались. Но у Арины неожиданно поменялись планы, и она позвонила Нонке, что не сможет подъехать.

Подруга, в одиночестве допивая кофе, в большом обзорном окне вдруг увидела своего благоверного с некой дамочкой, которую он весьма доверительно держал под руку. Они, словно, проплыли у Нонки перед глазами, о чём-то увлеченно беседуя и не замечая ничего и никого вокруг…

Затаив дыхание, Нонна попыталась выследить парочку. Идти за ними по многолюдному московскому проспекту, прячась за спины прохожих, было не так уж и трудно. Она всё время держала в поле зрения силуэт мужа в элегантном импортном пальто, с перекинутым через плечо шарфом темно-синего цвета. (Кстати, это пальто они совсем недавно вместе купили в одном очень приличном магазине. И мягкий шерстяной шарф, как обязательный аксессуар, она уговорила приобрести супруга именно там же. И не далее, как сегодня утром, провожая его на службу, она сама красиво повязала ему этот шарф, сетуя, что он никак не научится делать это самостоятельно.)

И хоть была Нонка в тот момент почти в невменяемом лихорадочном состоянии, но название улицы запомнила. И номер дома. А также — подъезд.

Вот тебе и Москва — город, где можно затеряться! А выходит, всё одно — большая деревня, раз наткнулась на мужа с любовницей. Что они любовники, она даже ни на секунду не усомнилась. Этих двоих объединяла тайна, которая может связывать только мужчину и женщину. Главная тайна. И она это сразу почувствовала. Или, у неё как у любящей женщины, вдруг открылся некий «третий глаз», о существовании которого у себя она даже и не подозревала? Такой сумбур в голове и душе…

Нонка брела по проспекту, спотыкаясь на ровном асфальте. И ей казалось, что всё её тело — одна невыносимая распирающая боль…

«За что? Почему?» Эти риторические вопросы, наверняка, задавали себе и другие женщины, оказавшиеся однажды в подобной ситуации.

И первая мысль её была, когда бесцельно бродила под дождем по московским улицам: «Ну, устрою ему скандал сегодня вечером!»

(Однако женщине хватило ума не делать этого. Решила затаиться и виду не показывать. Но чего ей этого стоило!)

Сначала решила разобраться, что представляет из себя её соперница: кто она такая, откуда взялась, вообще. Короче, присмотреться. Потому что, «врага надо знать в лицо».

Очень скоро Нонка обнаружила, что интересующая её дамочка работает в том же самом институте, что и её супруг.

«Служебный роман, понятно», — горько выдохнула женщина.

Теперь ей предстояло выработать стратегию борьбы за любимого супруга и отца их единственного ребенка — Машеньки.

Она разобралась уже, что её соперница — одинокая женщина. Ухоженная, беззаботная, тщательно следящая за своими нарядами. Супруг видит эту мадам всегда подтянутой и напомаженной на работе или… в соблазнительном пеньюаре в спальне. И, конечно же, не в домашних тапочках и халате, как, допустим её, Нонку, рано утром или поздно вечером за годы из совместной жизни. А женщину (чтобы понять, что она действительно собой представляет) надо видеть именно в это время: вечером, когда косметика уже смыта, либо рано утром, когда она ещё без макияжа.

Да, и чем она лучше Нонки? Была бы она хотя бы её лет на десять моложе… Но внешне они — ровесницы. Фигура? Тоже ничего особенного. Возможно, фитнес-зал иногда посещает. Одевается, модно, со вкусом. Да, этого у неё не отнять. Ну, и что же из этого? Жену и дочку не бросают только из-за каких-то модных тряпок любовницы. И, вообще, если разобраться, по большому счёту, та женщина — «каких в Москве миллион», как выразился однажды какой-то писатель. А раз так… Нонка ещё поборется. Потому что ей есть что терять в этой жизни.

Ну, что ж, борьба — так борьба.

Однажды, придя на работу, Арина вдруг заметила перемены, произошедшие с подругой.

— Если бы я не знала, какая ты примерная жена, то подумала, что ты влюбилась, — сказала подруга. — Похудела, помолодела, блеск в глазах появился…

Прилагательное «лихорадочный» к существительному «блеск» Арина опустила сознательно. Помимо того блеска в Нонке временами проглядывала ещё не свойственная ей нервозность.

— А что — заметны положительные перемены? — попыталась отшутиться подруга.

Однако весёлость давалась ей с трудом. Арина и это подметила.

— Случилось что?

— Случилось, — ответила Нонка шепотом, судорожно заглотнув воздух, и готовая разрыдаться.

Но сдержалась. А уж вечером, после работы, когда обе заперлись в кабинете, подруга дала волю слезам.

— Чего ж ты мне раньше не рассказала? — сокрушалась Арина.

— Не могла. Понимаешь, просто не могла, язык не поворачивался, — хлюпая носом, сказала Нонка. — И потом… Что бы ты мне посоветовала? Ведь у тебя нет опыта в подобных делах.

— Что ты, что ты… Не дай бог, — испуганно замахала руками Арина. — Но две головы, всё же, лучше. И невозможно такую боль держать в себе.

(До развода в семье Арины на тот момент оставалось ещё пять лет. Целая вечность).

А Нонка продолжила свою борьбу: методом проб и ошибок, полагаясь на женскую интуицию. А что ей оставалось ещё делать, раз она избрала такую тактику? Однажды она вдруг заметила, как иной раз супруг украдкой смотрит на Машеньку. Раньше он никогда так на неё не смотрел. И во взгляде этом женщина увидела печаль и даже — боль. И с замиранием сердца поняла: от решительного шага её любимого мужчину на сегодняшний день удерживает не она, а дочь… «А раз так, — лихорадочно соображала женщина, — надо эту возможность тоже использовать». И использовала.

Как-то чуть засопливила Машуня именно в пятницу, а Нонка сразу её в школу и не пустила. Хотя, дочка была вполне здорова. (Случись такое в любой другой день недели, она бы этого даже не заметила). Ну, значит, придётся Славику отложить свой традиционный пятничный уик-энд.

Муж, само собой, возражать не стал. Но Нонка видела его глаза, когда он сказал, что прогуляется в булочную. И понимала: дело вовсе не в булочной. А в том, что муж выходил, чтобы позвонить той мадам и предупредить: сегодня он не приедет.

В какой-то другой раз на пятницу совпадало родительское собрание. Нонна, сославшись на завал работы в издательстве, попросила Славу сходить в школу. Естественно, он это поручение выполнил. Но опять она видела его тоскливые глаза. И для себя решила, что больше никогда не станет удерживать его от уик-эндов, придумывая какую-нибудь причину. Хотя прекрасно понимала, что теперь конец недели он отмечает отнюдь не у Михаила с друзьями.

«Но, боже мой, как невыносимо это терпеть», — сокрушалась Нонка, меж тем продолжая делать вид, что ей ничего не известно.

Теперь она даже перестала встречаться в любимой кафешке с подругой. Женщина торопилась домой, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое. Стремилась, чтобы в квартире было уютно и прибрано. Да и сама к себе стала более критичной, сменив привычный халат на облегающие лосины с футболкой, которые выгодно подчеркивали её постройневшую фигуру. Кое-что изменила в своём гардеробе, чтобы не сильно бросалась в глаза и не могло вызвать подозрения у супруга.

Арина смотрела на подругу с жалостью: в каком затянувшемся стрессе та пребывает.

— Понимаешь. Я живу в агонии, — признавалась Нонка. — Каждое утро, просыпаясь, я прошу у бога дать мне силы пережить новый день и ничем себя не выдать…

Эта агония продолжалась десять месяцев. Как-то однажды в день пятничного уик-энда, на который Вячеслав не пошел, вся семья в составе трёх человек сидела на диване под включенный телевизор. И тут Нонкин супруг вдруг сказал, что у него есть сюрприз для его девочек. Как оказалось, сегодня он получил премию и хотел бы с ними посоветоваться по поводу летнего отдыха. Мол, что они предпочтут: поездку в Турцию или Египет?

При этом он так хорошо и открыто посмотрел на Машуню (как всегда это делал прежде). Не было больше того взгляда украдкой, в котором отражалась печаль и боль, неизбежные при расставании родителей. К тому же, до сих пор он избегал разговора о планах семьи на лето. А Нонка тоже вынужденно прикусила язык на заданную тему по понятной причине. И вдруг он заговорил о совместном отдыхе, как это всегда бывало прежде. Сам! А это означало… Означать это могло только одно! Она победила соперницу! И Нонка ощутила вдруг невозможно радостный испуг после её каждодневного хождения по собственным нервам, скрученным в канат.

Она на секунду прикрыла глаза, чтобы из них не брызнула её нечаянная радость. Сердце так бешено подпрыгнуло, что сбилось дыхание. Немыслимый, запредельный выброс адреналина в кровь вызвал эйфорию, которая оглушила её. Оглушила звоном в голове, шумом в ушах и слабостью в ногах. Именно в эту минуту она поняла, что победила соперницу.

— Ура! Хочу на море! — радостно запрыгала по комнате дочка.

— Весьма заманчивое предложение от нашего папочки! — радостно поддержала ребенка Нонка.

И чтобы не выдать переполнявшие её чувства, предложила:

— А пойду-ка я на кухню и испеку по такому поводу ваши любимые блинчики.

— Мне, как всегда, с творогом, — живо встрепенулся Вячеслав.

— А мне с вареньем и сметаной, — попросила Маша.

— Заказ принят, — сказала Нонка, намереваясь встать с дивана.

Но женщина вдруг поняла, что почему-то не может подняться. Это было так странно. Она вдруг ощутила непонятную заторможенность во всём теле. И жутко испугалась этого непонятного оцепенения.

— Ой, Слава, чего-то не так со мной, — сказала она негромко.

— Тебе нехорошо? — мужчина ринулся к ней.

— Я почему-то не могу подняться с дивана…

— Мамочка, ты шутишь? — резво подскочила Машка и стала теребить маму за коленку.

Но видя набежавшую слезинку на испуганном и растерянном лице мамы, тут же сбавила обороты.

Перепуганный супруг вызвал «скорую».

Молодой доктор внимательно осмотрел пациентку:

— Может, у вас было случайное падение? У вас не было травмы спины за последнее время?

— Ничего подобного, — растерянно констатировала Нонна.

— А вы случайно не страдаете ревматоидным артритом?

— Впервые о таком слышу, — ещё больше растерялась женщина.

— Возможно, в вашей жизни случились какие-то неприятности, из-за которых вы пережили сильный стресс? — допытывался врач.

— Да что вы! — ответил за жену удивленный супруг. — Не было никакого такого стресса. Правда, Ноночка?

Женщина тут же утвердительно кивнула, глядя в пристально нацеленные на неё глаза недоверчивого эскулапа.

— Что ж, — вздохнул медик. — Собирайтесь. Теперь в больнице будем разбираться, что с вами произошло.

Так Нонка оказалась в неврологическом отделении. Уколы, массажи и прочие медицинские процедуры… И конечно же, внимание и забота мужа. Подруга была здорова через пару месяцев.

И в то лето, они, как и мечтали всей семьей поехали к морю. В турецкую Анталию. И она никогда в дальнейшей их совместной жизни не проговорилась Славе, что знала о существовании любовницы. Лишь Арине призналась:

— Знаешь, что было самым невыносимым для меня в том периоде моей жизни? Постель… То, что обычно доставляло радость, удовольствие, наслаждение… превратилось в наказание. Даже — пытку. Но я ничем не должна была этого обнаружить.

Да, бедная, бедная Нонка, — сочувственно сокрушалась тогда подруга.