Самая долгая литургия

Александр Татаринцев, 2023

Настоятель небольшого российского храма отец Пётр переживает кризис веры, который усиливается из-за визита на Землю инопланетной делегации. Инопланетяне появляются в самом центре Москвы, через портал, что застаёт врасплох руководителей России. Встречать делегацию отправляют вице-премьера Михаила.

Пресс-конференция

Натали сообщила, что собрать журналистов не было проблемой — не нашлось бы издания, которое отказалось прислать представителя на такое событие. Наоборот, проблемой было как-то отсеять лишних. Просторный конференц-зал вмещал чуть более двухсот человек, а ведь ещё была аппаратура, охрана, обслуживание. И следовало разобраться с предоставлением прямого эфира (на чём настоял Вестник), оформлением помещения, инструктажом участников.

Многие вопросы значительно упростились из-за безграничных финансовых возможностей пришельцев. Михаил продолжал удивляться равнодушию, с которым они относились к деньгам, но постепенно привыкал действовать с размахом. У лучшего агентства он заказал фоновое видео и щедро заплатил за срочность и качество. А потом небрежно обронил в конце разговора, что деньги не имеют значения, и зажмурился от удовольствия.

К началу мероприятия всё было готово. Два чёрных кресла стояли спиной к огромному экрану, на котором мелькал видеоряд — освоение космоса, галактики, планеты, встреча на Красной площади, Луна, снова звёзды… Обычно для ведущих ставили белые кресла, но Михаил потребовал их заменить. И судя по реакции Вестника, угадал.

— Как я понимаю, вначале стоит немного рассказать о себе, — сказал Вестник, открывая рабочую часть пресс-конференции. Говорил он обычным голосом, но излучал полную уверенность, — Потом вы зададите вопросы.

Наш мир несравнимо более развит, чем ваш. Поэтому часто мне будет трудно подобрать слова для ответа — вы просто не всегда сможете понять их. Глория, как вы называете наш мир, похожа на Землю. У нас несколько теплее, природные условия, растительный и животный миры значительно отличаются. Но это не случайность, а сознательная работа в течение многих тысяч веков.

Зал вздохнул с восхищением, а потом погрузился в благоговейную тишину — тысячи веков науки внушали уважение.

— Правда, сразу отмечу одну нашу особенность, чтобы вы лучше поняли, кто мы и кто я, — Вестник оглядел журналистов. — Мы, конечно, не вечные, когда-то появились и вряд ли переживём гибель вселенной. Но мы и не смертные в вашем понимании — не умираем от старости, потому и годы своей жизни не считаем. Не видим в этом смысла.

Сразу нескольких местах раздались возгласы восхищения. В воздухе запахло бессмертием.

— Поэтому, — невозмутимо продолжал Вестник, — мы работаем непрерывно над улучшением природы нашего мира, и она уже давно имеет мало общего с первоначальной.

Правда, с некоторых пор мы намеренно оставались вне вашей видимости. Отчасти это было связано с желанием не мешать вашему развитию. Ощущение, что твой вид — вершина, цари природы значительно укрепляет волю.

Преждевременная открытая встреча привела бы к вреду для вас. Вместо поиска собственного пути многие захотели бы обращаться к нам за помощью, а это перечеркнёт весь накопленный вами опыт. Мы хотели дать вам время догнать или даже превзойти нас.

В прошлом мы пытались говорить с вашими предками. Но итог был всегда печальным — они либо просили нас стать правителями, либо превращали нас в своих богов. А вы сами знаете, как суеверие отбирает творческие силы — желание искать превращается в жажду непрерывно просить.

Но больше мы ждать не можем. Если бы я не явился к вам, то весь ваш мир, скорее всего, скоро бы погиб. Об этом позже расскажу отдельно. Обстоятельства сложились так, что наше вмешательство никак не хуже наблюдения со стороны.

— Прошу готовить вопросы, — сказал Михаил, когда убедился, что Вестник закончил. — Через пару минут начнём.

Поднялось множество рук, но беспорядка и шума не было. Натали заранее всех предупредила, что господин Вестник очень чувствителен к соблюдению протокола. А наши законы, правила и обычай терпеть проделки журналистов для него не имеют никакого значения. Может просто вышвырнуть из зала, а то и сломает что-нибудь.

— Но сначала я предлагаю немного осветить ту угрозу, о которой вы упоминули, господин Вестник, — Михаил сверился с листком, который ему накануне всучил пришелец. Такое обращение заодно показывало всем, как и в каком тоне следовало обращаться к инопланетянину. — Ведь именно этому грядущему испытанию мы обязаны счастьем вашего визита к нам.

— Хорошо, — Вестник слушал подчёркнуто внимательно, словно не сам писал текст. — Давайте начнём с этого.

Довольно скоро, вопрос нескольких земных недель, в Землю врежется крупное небесное тело. Вы называете такие метеоритами. Чем это грозит, вы понимаете сами — ваши учёные не раз расписывали гибель мира. Правда, в этот раз стоит говорить не гибели, а о замене.

Прямой эфир разносил слова инопланетянина по всей планете. А Михаилу казалось, что он физически чувствует катящуюся волну тишины — люди слушали свой приговор. Он мысленно улыбнулся своему правильному выбору, но внешне остался серьёзным.

— У вас ещё нет нужных определений для того, чтобы я смог доступно объяснить состав небесного тела, скажу поэтому как можно более просто, — спокойно продолжил Вестник. — При соприкосновении с влагой оно превращает воду в живое вещество, которое по составу и внешне очень похожее на густую кровь.

Да, попутно я раскрыл вам одну из тайн вашей науки — о происхождении жизни, но понимаю, что породил много новых вопросов. Неприятная особенность этого метеорита — заражена этой новой жизнью будет практически вся вода — ведь реки, моря, океаны, подземные источники связаны между собой. Но то немногое, что выживет, получит мощнейший толчок к развитию, буквально взрыв.

Ещё раз. Это небесное тело неживое делает живым — получившаяся «почти кровь» может даже из камней что-то вырастить, не говоря уже о деревьях, траве и прочем. Если сравнить ваш сегодняшний мир с костром, то это будет мешок пороха, который в него бросили. Костёр станет могучим на краткое время, но затем разлетится на части.

Если не делать ничего, то те немногие, кто уцелеет после столкновения, просто не дотянут до этого буйства жизни — умрут, скорее всего, от жажды. Конечно, планета будет даже более живой, чем прежде, но человечество вряд ли выживет.

Правда, я описал худшую возможность. Многое зависит от места, куда упадёт метеорит, и от его нынешнего веса. Но без очень больших потерь и наступления дикости обойтись не получится.

Хотя Михаил уже знал самое главное, он всё равно был потрясён. Снова помог опыт аппаратчика — он постарался сохранить уверенность, которую излучал до страшной вести. И мысленно похвалил себя, что для первого вопроса выбрал опытного репортёра, который не впадёт в ступор от приговора и выжмет всё из сенсации.

— Простите, господин Вестник, что задаю вопрос на другую тему, — учтиво начал журналист. — То, что вы сообщили, чрезвычайно важно и, конечно же, требует времени на осмысление. Поэтому я, с вашего позволения, спрошу о том, что землян волновало до этого момента — о технологиях Глории. Ваши возможности впечатлили нас, даже способ вашего прибытия на Землю был поразительным. Не могли бы вы чуть подробнее рассказать о возможностях вашей планеты?

— Главная цель любого государства или сообщества — улучшение качества жизни, — Вестник очевидно не рассердился на многословного журналиста, а похвалы выслушал с удовольствием. — Можно сказать, что мы в этом смысле на вершине. Во всяком случае, так далеко от вас, что вы даже не начали мечтать о тех потребностях, которые мы уже удовлетворили.

Я уже упоминал о почти вечной жизни. Разумеется, это означает и отсутствие больных, стариков, калек. Вместе с этим — дорогих учреждений ухода за всеми неполноценными членами общества. У нас нет нужды в постоянной смене правителей или служебном росте — каждый занимается своим делом дольше, чем стоят ваши горы.

Наше процветание было бы невозможным, если бы не высокий уровень объединения — жизни одними общими потребностями, который вам даже представить сложно. Каждый член нашего общества остаётся самим собой, не придумайте лишнего. Но мы умеем, когда надо, отбрасывать собственные желания для общего дела.

Это единственный путь для мира, который не желает погибнуть из-за разницы между своими могучими разрушительными возможностями и слабой объединяющей силы. Когда вы изучаете и подчиняете всё более мощные силы природы, вы неизбежно сталкиваетесь с положением, когда многие, а потом и почти все члены общества при желании смогут уничтожить других вместе с собой. А раз остановить науку невозможно, остаётся меняться самим, менять законы общества, не давать сумасшедшим уничтожить мир.

Мы давно избавились от зависимости от пищи, воды, воздуха и всего, без чего люди умирают. Мы открыли практически все тайны мироздания и используем силы природы. Сложно сказать, чего мы не знаем. Но, повторюсь, очень многое вы не сможете понять, поскольку вашей жизни не хватит, чтобы даже бегло закрыть отставание в науке.

Вы уже узнали, что так называемая «тайна жизни» для нас давно не тайна. Мы знаем, как неживое делается живым, как возвращается жизнь в мёртвые тела и так далее. А такие задачи у вас ещё даже не вошли в область науки, вы их считаете сверхестественными.

— Правда, вы ещё и очень недоверчивые, — тонко улыбнулся пришелец. — Поэтому я захватил подарок. Кто здесь из научных изданий?

— Возьмите. Это то, что вы называете магнитными монополями — плюс и минус. — Он передал Михаилу два прозрачных цилиндра и указал в направлении поднятых рук.

Внутри цилиндров покачивались в воздухе крупные блестящие металлические шарики, которые, словно рыбки в аквариуме, прилипали к тому краю, который был ближе ко второму цилиндру, и разбегались друг от друга, когда второй цилиндр отдалялся достаточно далеко.

— Вы же всё спорите, существуют они или нет, правда? Можете двигаться дальше. А наши основные изобретения обсуждать без подготовки сложно. Как и наши способы передвижения, или почему мы не пользуемся устройствами, похожими на ваши.

Задать следующий вопрос Михаил доверил одному из получивших подарок.

— Это совершенно потрясающе! — счастливый представитель толстого научного журнала держал в руках один из цилиндров. — Огромное вам спасибо за подарок! Но я всё же не прощу себя, если не задам ещё один важнейший вопрос. Господин Вестник, как и когда родилась Вселенная?

Зал снова притих. Инопланетянин, который недовольно поджал губы во время благодарной речи, заговорил более холодным тоном.

— Надеюсь, любопытство не помешает тебе отнестись серьёзно к моему предупреждению об угрозе, — ответил Вестник. — Что же до твоего вопроса, то это один из тех случаев, о которых я говорил. Ты не сможешь понять правильного объяснения, как не понял бы вашу теорию относительности пещерный человек, который уверен, что Земля плоская, а небо твёрдое. Представь, что бы он сказал тебе, если бы ты начал ему рассказывать о зависимости скорости и силы тяготения. Или хотя бы об истинных размерах звёзд.

Если очень упростить — ты должен осознать истинную природу времени, чтобы понять ответ на свой вопрос. Должен усвоить относительность времени, возможность его появления, существования, исчезновения, использования, перемещения в нём и даже поворота вспять, когда причина и следствие меняются местами. Как ты, сможешь это вместить в себя?

— Можно сказать, что Вселенная одновременно творится, сотворена, и уже исчезла, — продолжил инопланетянин, не дожидаясь ответа журналиста. — Но время не равномерно. Оно изгибается, растягивается, разрывается иногда на куски, а потом собирается вместе.

И ещё тебе придётся признаться, что ты даже понятия не имеешь о том, как устроен мир. Тебе будет очень сложно понять, как он возник, поскольку ты не знаешь, что он такое в настоящем.

Вы сами себе постоянно расставляете препятствия в науке, будто не хватает природных загадок. Ваши предки с чего-то уверились, что Земля покоится в центре Вселенной, а вы осмелились только передвинуть эту границу — теперь у вас потолок скорость света. Вот я прибыл быстрее скорости света, мгновенно. И как вы?

Правда, причина понятна. Когда вы рассуждаете о Вселенной, то пытаетесь применить свой ничтожный местный опыт на всё мироздание. Как ты, сможешь из домика на окраине малой деревушки понять и верно описать работу огромного города, который видел только с крыши?

Я могу назвать любой срок существования Вселенной. И каждый раз буду прав, поскольку неверно даже твоё представление о времени. То же касается и способа творения. Поймёшь ты меня правильно, если я скажу, что мир был создан, потому что в будущем он уничтожен? Его создали наши потомки, чтобы обеспечить наше, а значит, и своё существование. Поэтому мир и вечен, и конечен одновременно. Ещё раз — многое я упростил, а потому исказил. Но иначе ты бы совсем ничего не понял.

— Впрочем, — смягчился пришелец, — немного знаний не повредит. Вы представляете время в виде линии, идущей из прошлого в будущее, не так ли? Интересно, что связь пространства и времени вы установили давно. Что пространство имеет три измерения, знали всегда из опыта. Но так и не сделали следующего вполне очевидного шага.

Время вовсе не линейно, а, как и пространство, имеет три измерения. Если использовать определения пространства, оно объёмно. Потом сами придумаете названия для этих измерений, я лишь попытаюсь дать общее понятие.

Первое, понятно, вам известное — от прошлого к будущему или обратно. Второе — от вероятного, закономерного к невероятному, случайному или обратно. Третье — от определённого к неопределённому или обратно. Как ты, не запутался ещё? Понимаю, это сложно, но может хоть кто-то позже всё это изложит в более привычном для вас виде…

— Господин Вестник, простите за наивный вопрос, вернее, сразу два, — не удержался всё ещё стоящий в изумлении журналист. — Получается, ваша цивилизация умеет перемещаться во времени? И как тогда разрешаются известные парадоксы, например, убийство в прошлом собственного дедушки?

Вестник поморщился, но не стал выражать неудовольствие плохими манерами репортёра. Михаил пометил в блокноте, что в следующий раз от этого издания нужен другой представитель.

— А пещерный человек, наверное, потребовал бы объяснить, как самолёт летает, а крыльями не машет.

Михаил первым вежливо хохотнул, за ним засмеялись в зале ещё несколько человек.

— Объясню тебе на примере, — теперь Вестник обращался к одному журналисту. — Когда ты перемещаешься в пространстве, то непременно меняешь его вокруг, даже если не замечаешь этого. Ты уходишь из одного места и вытесняешь по пути всё, что сможешь. А в освобождённое тобой пространство врываются другие тела или хотя бы воздух.

Любое путешествие во времени делает то же самое, только во временных измерениях. Когда ты исчезаешь из своего настоящего для путешествия в прошлое, ты уже меняешь многое. Например, обязательно останется отрезок твоей прежней временной линии, на котором тебя не будет — ты не попадёшь точно в миг ухода, когда захочешь вернуться.

Если ты убил своего дедушку, ты перемещаешь всего себя и свою жизнь, включая прошлое и путешествие во времени, в область маловероятного. Ты перемещаешься не по одному измерению, а сразу по всем — как это и происходит с пространством. Со стороны это будет как пришелец из времени невероятного проник в прошлое и завершил ваш род любимым дедушкой.

Понимаю, такой подход вам кажется необычным, а время вы считаете чем-то жёстко определённым, не зависящим ни от чего. Но вспомните — так ли уж закономерны вы сами? Разве в вашем роду или вокруг не было событий крайне невероятных, но очень важных? Я уже не упоминаю возможности появления вас от другого дедушки — бабушка же в живых осталась, верно?

Журналист наконец-то сел на место под дружный смех коллег. Но пришелец продолжал.

— Кстати, то же касается ясновидцев, пророков и им подобных. Те, кто не обманщик, умудряется видеть вероятное будущее без дополнительных устройств. Что, на самом деле не так уж и сложно, но требует серьёзной подготовки. А вот сбудется увиденное или нет, зависит от многих обстоятельств.

Возвращаясь к науке, замечу, что вы по странной причине остановились возле очевидных выводов, но не сделали их. Вы нашли зависимость пространства и времени, а потом пространства от массы, но не провели цепочку рассуждений чуть дальше — до взаимозависимости времени и массы, а если быть более точным — зависимости массы от времени.

Вы поняли, что предмет меняет свойства из-за наблюдения за ним, но не решились выйти с этим выводом за границы мира мельчайших частиц. А ведь всё лежит на поверхности — свободная воля разумного существа определяет вероятностную линию времени, а значит и всего мира.

Разброс, стремление разумных к разным целям порождает путаницу — множество влияний на вероятность, но сила каждого уменьшается. Вы ведь знаете про общую волю толпы, верно? Объединение желаний множества разумных существ настолько мощно, что втягивает в себя новых членов почти помимо их воли. Словно цепная или, лучше, ядерная реакция.

Вестник остановился. Покачал головой своим мыслям, вздохнул и продолжил.

— Правда, я хочу вам помочь. Но нельзя просто давать знания, опасно. Хорошо ли пещерным людям раздавать бомбы? Это их не усилит, а погубит. Нужно вначале улучшить людей, развить их, а потом давать знания и власть над миром. Тот, кто более восприимчив, быстрее получит эту власть.

Михаил деликатно показывал самым нетерпеливым, что он их видит. Но стоит подождать, дослушать Вестника.

— Я один, даже с помощью всех ваших властей, не справлюсь с такими изменениями. Почему? Потому что почти все вы устроены иначе, не так, как мы. Можно ли учиться по книгам, дух писателей которых ты не разделяешь?

Хочешь учиться — пойми и сделай своим тот строй мысли, который был у учителей. Как можно понять возмущение древних, их радость и счастье, если не понимать их почтения к древним богам и предкам? Как можно понять почтение, но не почитать самому? Как можно восхищаться стихами того, чей образ мыслей ты презираешь?

Михаил подумал, что мероприятие будет очень длинным. Вестник, похоже, вошёл во вкус.

— Чтобы учить, нужно разделять веру тех, кто писал твои учебники. Чтобы учиться, нужно проникнуться верой в то, чему тебя учат. Холодный, спокойный и потому недоверчивый разум лишь мешает, а жажда нового, горячее сердце делают человека мудрым. Знания проникают в нас, мы сливаемся с ними.

Но нужно быть осторожным, когда отдаёшь знания. Люди склонны обожествлять непонятное — мы столкнулись с этим, когда пытались общаться с вашими предками. Единицы из них понимали правильно сказанное, а остальные превращали всё в тайну, орудия власти и поклонения. Это стало одной из причин нашей скрытности.

Вестник замолчал. Михаил подождал пару секунд и, чтобы не терять темпа, разрешил следующему желающему задать свой вопрос. Он был предсказуемым — о религии Глории и об отношении инопланетян к верованиям землян. Пришелец ответил на удивление уклончиво, в отличие от своей обычной манеры.

— Дети, которые отказываются от своих родителей, достойны презрения. Но чего достойны те, кто говорит об уважении к предкам, но отвергает их веру, их образ мыслей? Разве можно почитать своих родителей и насмехаться над их верой, даже если она была ошибочной? Мы считаем, что неспособность примирить в себе многие верования — это ограниченность, узость. Нужно и возможно почитать искренне и от всей души многих богов и предков.

— Господин Вестник, — следующий журналист задал более практичный вопрос, — если это возможно, расскажите, пожалуйста о том, как вы нам поможете в предотвращении катастрофы, о которой предупредили. Возможно ли вообще её избежать, например, отклонив метеорит в сторону?

— Ты правильный вопрос задал, по делу. Если ограничиться рассуждениями, то, конечно, это возможно. И даже не очень сложно. Но пока невыполнимо.

Дело в том, что мы давно выяснили — нельзя вмешиваться в чужую жизнь насильно и не нести ответственности. Я в общих чертах описал чуть ранее причину. Например, хорошо ли спасать того, кто не хочет жить?

Отвести небесное тело означает изменить судьбу очень многих мыслящих существ без их согласия и просьб. Собрать же столько просьб от крайне разрозненных землян невозможно. Если же мы начнём действовать насильно, то общее негодование и внутреннее сопротивление сделает эту работу крайне затратной и, в конце концов, бессмысленной.

Так что всё, что мы можем сделать — помочь каждому, кто нас об этом попросит. Как — тема отдельного разговора. Пока, вы же видите, даже правитель этой страны не приехал на встречу, а об объединении мира даже перед лицом всеобщего уничтожения бесполезно говорить. Так что считайте, что именно ваши привычки и предрассудки будут причиной этой большой беды.

— Как ты, Серж? — неожиданно обратился Вестник к одному из журналистов, человеку средних лет с болезненным лицом. — Не боишься нового потопа?

Журналист вздрогнул от неожиданности, потом посмотрел на свой бейдж и понимающе кивнул.

— Чему быть, того не миновать,так говорят в России, — пожал он плечами.

— Правда? Глупость говорят. Ты веришь, что я могу тебя исцелить? Подумай и ответь, второй раз я тебя спрашивать не буду. И никаких вопросов! Веришь или нет?

Журналист изумлённо смотрел на инопланетянина несколько секунд. Затем молча встал и поклонился.

— Верю, господин Вестник. Прошу, исцелите меня.

— Подойди ко мне, — сказал тихо инопланетянин и надел очки. Михаил заметил, как налились чёрным его глаза.

Серж на негнущихся ногах подошёл к креслу Вестника. Затем словно шляпу снял парик и опустился на колени. Инопланетянин молча смотрел. Похоже, всё шло правильно. Вестник положил правую руку на лысую голову Сержа, тот задрожал, но продолжал стоять.

Когда инопланетянин убрал руку, Серж опустился на пол — у него явно не было сил. По лицу журналиста текли слёзы.

— Вы придумали историю про кота, которую назвали принципом Шрёдингера, — обратился Вестник к залу. — Я дам вам другую, более верную. Назовём её принципом Змееда.

Михаил вздрогнул, но инопланетянин даже не посмотрел в его сторону. Видимо, это был такой юмор, но смеяться не хотелось.

— Когда в ящике сидит змей и змееед, может быть несколько возможностей развития событий. Змея укусили змееда, а потому ящик открывать опасно. Змеед оказался ловчее и съел змею, а потому ящик безопасен. Или оба ещё сражаются, а наблюдатель может помочь любому из них.

Разум творит мир, когда делает выбор — создаёт определённость. Или наоборот. Вот Серж пришёл сюда со смертельной болезнью, а потому гибель Земли ничего не изменила бы в его жизни. Теперь он будет жить. Или не будет — метеорит убьёт его. Его будущее снова стало неопределённым.

Мы можем помочь вам спастись, но для этого человечество должно научиться единству. Единая воля может изменить мир и отвести угрозу. Но пока вы разобщены, вы обречены.

Вестник утомлённо посмотрел на Михаила, и тот немедленно объявил о последнем вопросе. Который задал специально заготовленный журналист — про впечатления пришельцев о Москве. После чего пресс-конференция завершилась.