Вельзевул за кулисами

Александр Сергеевич Нейман

Почти без денег, почти без удачи, почти без признания кучка молодых людей пробивается в высшую лигу юмористического шоу, испытывая все невзгоды выбранного пути.Не каждый выдержит. Не каждый доберется. Не каждый сохранит рассудок…

глава 3

Я слегка опаздывал, поэтому решил воспользоваться услугами общественного транспорта. Подъехала маршрутка. Я редко ездил в общественном транспорте, по этой причине навык правильной посадки у меня отсутствовал и я, от всей души, ударился головой о пластиковую панель над дверью. Я устроился на сиденье, почесывая ушибленное место. На следующей остановке вошла женщина лет тридцати и села рядом со мной. На ней была легкая блузка и босоножки из кожзаменителя, скорее всего все с центрального рынка. На руке два кольца — обручальное и перстень, и ободок на волосах, убранных в хвост. На лице ее не было никакой косметики, но оно все равно было приятным и успокаивающе добрым. Мне показалось, что от нее пахло бигусом и отравой для тараканов. Я решил, что она работает в детском саду.

Внутри было не выносимо жарко, жарче, чем на улице. Окна были открыты, но с улицы врывался воздух, который не охлаждал, а поглощал своими горячими кисельными потоками пассажиров. Все вокруг выглядели изможденными от небывалой жары. Я забился как можно глубже в угол, чтобы спрятаться от солнца и прикрыл глаза. Через минуту мне стало темно и прохладно, как бывает, когда лежишь в тени с закрытыми глазам и, вдруг, начинает дуть легкий ветерок.

Я сижу в тени дерева, вокруг снуют люди, идет дождь и светит солнце, дует прохладный ветер. Он несет знакомый запах, запах сказочной весны, наступившей сразу после осени. Как будто зимы и не было никогда. Запах опавшей листвы и сырой земли в сочетании с ароматом молодой травы утоптанной босыми ступнями. Запах высыхающего на холодном солнце лесного мха. Запах, который ветер несет из далека, попутно собирая все новые и новые нотки, чего-то знакомого и в то же время неизвестного.

Сидя на скамье, с ногами, опущенными в прохладную лужу с чистой водой, я поднимаю голову к солнцу и, закрыв глаза, вдыхаю этот удивительный воздух. Сквозь веки я вижу, падающие на меня тени, проходящих мимо людей, ощущаю колебание густого прохладного воздуха. Одна из теней останавливается передо мной и не уходит. Я чувствую, что знаю, чья это тень, но не могу вспомнить. Пытаюсь открыть глаза, и никак не получается. Внезапно прохлада уходит, исчезает этот дивный воздух, тяжесть с моих век куда-то улетучивается и я, наконец, открываю глаза — напротив меня сидит пожилой мужчина в старомодных солнцезащитных очках, на нем клетчатая рубашка с коротким рукавом, на его лице усы. Женщина из детского сада, от которой пахло коллективным детством, только что вышла, и я видел в окно, как она переходит дорогу от остановки к противоположному тротуару. Проследив за ней взглядом, я заключил, что мне следовало бы выйти вместе с ней, но я проспал. На часах было без семи шесть, то есть спал я всего около восьми минут и проснулся чуть позже, чем нужно было.

Все собрались на сцене, в главном зале дворца, потому что там было прохладно. Слабо светил репетиционный свет. За левой кулисой стоял чуть выкаченный на сцену рояль на сломанной ножке. Рояль всегда немного торчал, его было тяжело двигать, поэтому работникам сцены было гораздо проще сильнее выдвинуть кулису, чем выкатывать или закатывать такую тяжесть.

Ждали только меня, но прохладно отреагировали на мое появление — все были увлечены очередной байкой известного «квнщика». Он рассказывал о том, как в одном из гастрольных туров им довелось путешествовать на пароходе вместе с иностранцами. Эту историю я уже как-то слышал, поэтому, молча пожав всем руки, тихо сел, чтобы не мешать.

Депутат Кузнецов почти сдержал свое слово, вместо ста обещанных он дал нам восемьдесят тысяч. Этого было более чем достаточно. Мы собрали состав, в который вошли несколько человек из старой городской сборной. Среди них были люди, игравшие за наш город задолго до нас. Когда-то они играли в командах, которые впоследствии стали успешными и были переформированы в единую сильную областную сборную, но только они не дотерпели до этого счастливого времени. По разным причинам: кто-то собирался завести семью, но так и остался на стадии сборов или вообще бросил эту затею, кто-то уехал работать в столицу, кого-то забрали в армию, кому-то просто не повезло и ему не хватило места в составе перспективной команды с телевизионным будущим. Но все они по-прежнему возвращались к своему давнему увлечению и были частыми гостями не только на наших играх, но и на репетициях. Не редко мы совместно писали какие-то номера или даже целые сценарии. Ну, в общем, как и предлагал Егор, мы подключили более опытных и зрелых людей. В новый состав влилось два человека «взрослых квнщиков» и один второкурсник нашего «технаря», на которого мы положили глаз еще за год до создания этой сборной.

Высоким и худощавым, но, в то же время, создающим впечатление очень сильного человека был Руслан. Он успел поиграть, как минимум в пяти командах и даже в начальном составе областной сборной, и, в ее же составе побывать в Сочи. Для нас его опыт был бесценен, ибо мы понятия не имели, что ждет нас там, не имели понятия с каким материалом нужно ехать и вообще, как попасть в состав команд участниц фестиваля.

Слава — следующий «взрослый» — не знаю, насколько хотел играть и насколько еще любил КВН, но поехать в Сочи ему очень не терпелось. В написании сценария он не принимал никакого участия, но присутствовал на всех наших «собраниях», будь, то репетиции или сочинение материала. Его ценили за обладание поставленным голосом, отличной дикцией и очень свободным, раскованным поведением на сцене. Он запоминал тексты, прочитав их один раз или на слух, единожды услышав.

Руслан же не был так пластичен и внятен, но обладал живой фантазией и виртуозным мышлением. В этой области он был как Ахиллес в схватке, только с лицом пьяного клоуна. Казалось, если он начинал развивать какую-то мысль, то его было не остановить. Образы, репризы, ситуации, неожиданные оригинальные решения, все это как будто окружало его, невидимое для нас. Ему оставалось только хватать все эти подручные инструменты и использовать как оружие против публики. Уморительно смешное оружие. У них со Славиком была целая серия миниатюр для двух человек. Руслан выдумывал все эти номера и вместе со Славой они показывали их тут же, еще горячими. Моим любимым номером стала серия миниатюр, главной героиней которых была Доктор Куин, женщина — врач. Идея была в том, что в миниатюрах сама доктор Куин, женщина — врач никогда не появлялась по разным причинам, но, тем не менее, серия миниатюр называлась именно так. Это были доведенные до критического абсурда номера, во многих вызывавшие отторжение как юмористический материал. В КВН такой вид юмора назывался космосом, а команды, шутившие в таком стиле — космонавтами, но мне очень импонировал этот стиль, и быть космонавтом не виделось зазорным. Тогда мы не предавали значения этим глупым ярлыкам, нам просто нравилось сочинять тот юмор, который был смешным и нам самим.

Как-то я задал вопрос Руслану и Славику:

— Почему вы не попали в высшую лигу? Ты умеешь писать юмор. То, что ты делаешь очень смешно, не просто смешно, но еще и оригинально, как-то свежо и не лишено ума. А Славик очень органичный и яркий, умеющий исполнять любые роли. Ваш дуэт просто уникален в своем роде.

На что Руслан мне ответил:

— Мы там были не самыми лучшими. Были намного лучше нас.

Именно в тот момент мне привиделась некая недосягаемость. Показалось, что наш уровень намного ниже этого дуэта, а там, куда мы собрались и этот уровень далеко не предел. Во мне зародились опасения не оправдать надежд, не только наших собственных, но и тех, кто в нас верил и помогал. Опасения и сомнения, вот что меня стало тревожить, но, как оказалось позже, это было только начало всех тревог.

Состав был почти укомплектован, оставалось нанести пару штрихов. Одним из важнейших этих штрихов был ученик второго курса нашего техникума. Каждый, кого мы брали на заметку, обладал какими-нибудь полезными для команды свойствами, но чаще всего их нужно было либо выявлять, либо развивать. К Артему это не относилось.

Артем был человеком никогда в жизни не состоявшим ни в каких самодеятельных организациях, но при этом обладавший специфической внешностью и чувством юмора. Он не вписывался ни в какое сообщество, из тех, что были в нашем техникуме, да и в городе. Бескомпромиссный во всех отношениях, ибо он мог себе это позволить, заработавший достаточно спортивных наград, за участие в боксерских матчах и готовый на любую авантюру. И это далеко не все.

Его фразы становились в одно мгновение крылатыми. Мы сразу же растащили самые удачные из них на репризы для номеров. Человек с его внешностью вообще производил впечатление совсем иного характера. Он наголо брил голову, носил бороду и серьги в ушах. Вес его составлял порядка ста сорока, а может и больше килограммов при росте в один метр и восемьдесят три сантиметра. Глядя на него, пропадало всякое желание шутить. Но у самого Артема желание шутить было не отнять. Он делал это легко и непринужденно, даже в самые не подходящие моменты, в самых неподходящих местах. Иногда очень грубо, остро и даже по-черному, но всегда с интеллигентным выражением своего увесистого лица и всегда с интеллектуальной подоплекой. Такой человек в КВН мог стать обманным ходом, своего рода, маленькой сенсацией, шоком и инновацией одновременно. Мы заполучили его. Поймали, в переносном смысле конечно, в коридоре «технаря», и просто спросили, не хочет ли он в нашу команду. Он широко улыбнулся и просто сказал: «Давайте». Обменявшись номерами и улыбками, мы разбежались до ближайшей необходимости встретиться. Потом мы совместно провели несколько праздников в нашем учебном заведении, из корыстных целей, конечно — нам за это проставили зачеты по особо сложным предметам. Тогда-то мы и узнали обо всех талантах Артема.

Получив перечисление на наш счет от депутата Кузнецова, мы подали заявку на участие в фестивале и получили приглашение. Тогда мы еще не знали, что все эти заявки, скорее всего, рассылаются автоматом, после внесения вступительного взноса, но мы, по своей наивности хотели верить и верили, что лично руководитель проекта подписал приглашение и отправил нам, ну или его секретарь отправил. Как бы там ни было, состав для поездки имелся, приглашение и деньги тоже. Осталось написать сценарий. Вот тут-то Руслан и обратился к своему другу, с которым они начинали в школьных лигах, затем в нескольких городских и областных сборных, игроку прошедшему несколько официальных лиг, а ныне достаточно известному квнщику, игравшему в высшей лиге.

Мы ждали его в полном составе в холле дворца, он опаздывал на два часа. Новенькая вахтерша подозрительно поглядывала на нас. Мы сидели, развалившись в пластиковых креслах, и зевали. Иногда кто-нибудь из нас лениво поворачивал голову в сторону настенных часов и, почти не шевеля губами, бурчал: «семнадцать часов двадцать пять минут». Наконец сквозь стеклянную дверь тамбура мы увидели, как, скрипнув пружинами, отварилась тяжелая старая деревянная входная дверь. В ее проем влетели хлопья снега, а следом за ними вошел известный квнщик. Подходя к нам, он бодро воскликнул глухим баритоном: «Привет всем!» Он шел еще метров пять от тамбура до нашей команды с совершенно невозмутимым видом, такой вид может быть у второстепенного языческого Бога, либо у человека, которого вся страна регулярно видит по телевизору и узнает на улице. Мы же стояли, смущенно улыбаясь и в то же время, ощущая величие момента для нашей команды. Затем стали пожимать протянутую нам руку, поочередно мямля кто привет, а кто сдавленное «здрасте», иногда всовывая ему в ладонь по две или три влажные кисти разом. Его пожатия были слабыми и безвольными — он плевать хотел на наше почтительное отношение к нему. Мы все знали его, он же не знал никого. Спокойным оставался только Руслан. Я приветливо улыбался, но старался делать это не слишком широко, чтобы не придавать себе глупого вида. Под мышкой левой руки я зажимал большую, потрепанную тетрадь для лекций, взволнованно барабаня пальцами правой руки, по ее поверхности. В этой тетради был собран почти весь наш материал за три года.

После недолгих приветствий мы направились в гримерку. Команда шла впереди, известный квнщик с Русланом шли за нами и, хихикая о чем-то болтали. Вообще-то я рассчитывал, что мы дадим ему прочитать наши сценарии, а он, в свою очередь, применив немного воображения, скажет нам, что подойдет для конкурсной программы фестиваля, а что нет, над чем нужно будет поработать, а о чем нужно будет позабыть и не вспоминать никогда. Но известный квнщик не собирался ничего читать, он сел на стул, закурил и рявкунл: «Показывайте!». Я повернулся к остальным, они все еще продолжали дебильно улыбаться и не сразу поняли, что конкретно нужно показывать. Честно говоря, мы были совершенно не готовы, ко всякого рода просмотрам, и начали торопливо перелистывать тетрадь.

— Показывайте, то, что недавно показывали, — сказал известный квнщик.

Как нам было объяснить ему, что последнее, что мы делали, это миниатюры жанра черного юмора, которыми мы шабашили в клубах и злили руководство нашего техникума на всяких студенческих праздниках. Так же у нас были домашние задания, в которых юмор особенно смешным был только в контексте всей мизансцены и совершенно не годился для фестивальной программы. Известный квнщик начал медленнее курить, как будто давал нам дополнительное время. К счастью у нас в запасе имелось около двадцати реприз и вопросов на разминку, вместе с ответами.

— Ну, хорошо, а миниатюры у вас есть? Я думаю должны быть, — известный квнщик очень сосредоточенно смотрел на нас, и, казалось, почти не моргал.

— Есть кое-что…. — замялся Ден. — Но они не совсем подходят…. Они больше для ночников…

— Вы показывайте, а я скажу вам, что подходит, что не подходит, — с этими словами он слегка шлепнул себя ладонью по животу и развалился на стуле, в ожидании шоу.

Началось. Мы показывали ему все, миниатюра за миниатюрой. Сначала он равнодушно, не отводя глаз, смотрел наш материал, который нам самим по ходу демонстрации стал казаться несколько идиотским. К концу шестой или седьмой миниатюры он смотрел на нас с таким лицом, как будто его заставляют нюхать цветы, лежащие в помойном ведре, но глаз по-прежнему не отводил. К этому времени у меня уже зашкаливало давление, впрочем, как и у многих присутствующих. Мы все, даже те, кто не принимал участия в этом представлении, были красными от стыда, а глаза бегали в поисках какого-то однотонного мягкого фона, который бы не напоминал нам о том, где мы сейчас находимся и что делаем и уберег бы от встречи с глазами известного квнщика. Хотелось впериться в кремовую стенку гримерки, растворится в ее нежной краске, расслабиться, а потом заснуть и проснуться где-нибудь на песчаном берегу лесного озера под плакучей ивой.

— Ребят, — известный квнщик сделал паузу, начал было опускать голову, но тут же резко поднял ее и встал. — ничего из этого не подойдет,

Он стал расхаживать по комнате короткими шагами. Сам он был не высокого роста, поэтому и шаги были не большими. Лицо его было комичным, но, в то же время гордым, когда он нахмуривался оно делалось строгим и задумчивым. Как в эту самую минуту.

— Вам нужно написать четыре минуты хорошего, плотного юмора. Четыре минуты, именно столько отведено каждой участвующей команде для показа своего материала. Вся эта чернуха, она не для КВН. Понимаете, КВН — это радость, молодость, праздник, море, Сочи!

С этими словами он импульсивно, но не наигранно изображал веселость и жестами и интонацией.

Наши миниатюры кишели прокаженными, электрическими стульями, ассенизаторами и прочей дребеденью. Все это в тот момент нам казалось настолько нелепым, что я даже почувствовал тяжесть от этих мыслей, а от этой тяжести жуткую усталость. Я снова подумал о песчаном береге, лесном озере и иве. Затем подумал о том, нужно ли нам это участие, этот фестиваль, эти попытки или может отказаться, вернуть деньги депутату и разойтись, оставшись просто друзьями…

— Вот давайте сейчас подумаем! Напишем несколько шуток, как это делали мы, в моей команде….

Громкие возгласы квнщика вывели меня из раздумий.

Нет, пожалуйста, только не сегодня, я слишком устал, чтобы выдумывать что-то смешное. Мне вообще не до смеха, сейчас….

— Все садимся за стол по кругу! — он продолжал восклицать, суетливо всех усаживал и раздавал шариковые ручки. — Берем бумажки! —

Он взял нашу тетрадь и открыл первые страницы — они были исписаны, он открыл ее с конца — там тоже было исписано, затем он наслюнявил палец и открыл почти середину, немного ближе к концу, безжалостно выдрал оттуда пару листов, потом разорвал их на несколько частей, а клочки раздал сидящим за столом.

— Все пишем первую строчку, затем передаем соседу, он должен дописать и так далее по кругу!

Все так же суетливо объяснял известный квнщик. Сам он уселся с нами и сразу что-то принялся писать. Мы же первое время сидели в замешательстве. Спустя какое-то время все стали что-то неторопливо выводить ручкой.

— Доставайте сигареты, кладите на стол, сейчас будет много куриться! — воскликнул квнщик.

На стол упали четыре пачки сигарет. Все курили и что-то писали, время от времени поднимая голову, и поглядывая друг на друга.

— Ну!? Вы поняли! Пишите, передаете и пишите, пишите, передаете и пишите. Мозговой штурм!

Декламировал он и передал свой клочок бумажки Артему. Затем он затушил сигарету в пустой пачке, лежавшей на столе, и всем своим поведением дал нам понять, что ему пора. Все сделали вид, что расстроились, в том числе и я, но на самом деле я тогда подумал о том, какое это облегчение. Как будто не нам нужен был наставник, как будто не по нашей инициативе его попросили придти.

— Так, давайте завтра после восьми, — предложил он. Мы согласились. — Ну, тогда всем пока! Посидите, поработайте.

Выходя, он остановился в дверях.

— И не пишите шутки по ночам, по ночам вечно всякая дурь в голову лезет. Пишите с утра и днем, когда голова еще свежая.

С этими словами он наспех пожал нам руки и вышел из гримерки.

Последующие пару недель мы продуктивно писали материал к фестивалю, попутно стараясь отучиться от наших прошлых пристрастий в юморе. Даже, кажется, что-то получалось. Естественно не без помощи известного квнщика. В присутствие него нам было тяжело озвучивать свои мысли, он, сам того не ведая, сильно давил своим авторитетом. Абсолютно бескорыстно, каждый день он приходил во дворец культуры и работал с нами. Отчасти это было связано с давней дружбой между ним и Русланом, но все-таки здесь играло не маловажную роль, то почитание, которым мы его потчевали. Поначалу мы этого не замечали, слушали его, раскрыв рты, и не сопротивлялись тому направлению, которое он задавал. Мы приносили разнообразные задумки, самые интересные идеи, которые нам только приходили в голову, фразы, реквизит, в общем, все, что можно было использовать. Он безжалостно отстригал почти все. И мы снова принимались за работу. Каждый день в течение трех недель мы придумывали все новые и новые заготовки для создания фестивального сценария, но до окончательной обработки доходили единицы наших усилий. Между тем, сами мы уже перестали понимать, где смешно, а где нет. Подобно тому, как от переедания теряешь вкус к пище. В итоге мы создали сценарий, который, по словам известного квнщика, годился для сочинского фестиваля, мы, в свою очередь, уже не понимая, того, что мы создали, полностью положились на его опыт и интуицию. Единственное, что мы тогда отчетливо ощущали — это ажиотаж от предстоящей поездки, легкое волнение и энтузиазм, который почти полностью перекрыл умственную усталость. Волнение усилилось во много раз, когда мы сошли с поезда на Сочинском вокзале. Но до этого нам еще предстояло добыть билеты на поезд, которых в кассах не оказалось в требуемом нами количестве.