Криабал. Апофеоз

Александр Рудазов, 2020

Искатели Криабала продолжают свою эпопею, но теперь уже под патронажем лорда Бельзедора. Брат Массено и мэтр Танзен объединяют силы, видя совпадение интересов церкви и волшебников. Дракон пытается сожрать маленького кобольда. Кроме того, на сцене появляется новая героиня, а действие время от времени переносится в глубокое прошлое, к древнему создателю Криабала.

Глава 15

В духоводческой конторе было сумрачно и прохладно. На стене тихо пощелкивали часы-ходики. Совершенно не волшебные, чистая механика.

Осматриваясь, Массено быстро понял, что духоводители стараются избегать сторонних чар. Тут не было ничего такого, чего не могло бы оказаться в приемной какого-нибудь ювелира или преуспевающего портного. Самый обычный стол, стулья, мягкий диван и кресла. В одном из них сидел посетитель со свежим номером «Наяды».

— Мир вам, мэтр, — прощебетал ласковый голосок. — Мир вам, святой отец.

Массено даже не вздрогнул, хотя голос доносился из пустоты. Он лишь сосредоточился на этом месте, и лучи солнечного зрения прозрели… духа, естественно. Кого же еще. Девушку-эльфа крохотного росточка.

— Я Львина Эстерасс, скончалась в тысяча одиннадцатом году, — представилась она. — Могу я принять ваш заказ? С кем вам желаемо повидаться сегодня?

— Я хочу увидеть четырех человек, — ответил Танзен. — Два лиценциата, практикант-бакалавр и… еще один. И мне нужен по крайней мере магистр — задача может оказаться непростой.

— Бывали раньше у нас? Пожалуйста, присядьте и заполните анкеты на призываемых. Чем полнее, тем лучше. Памятные предметы разложите на блюдечках. Оплата после сеанса… расценки знаете?.. Хорошо.

Массено аккуратно присел на краешек дивана. Танзен плюхнулся рядом, взял три листка из бумажной стопы и принялся черкать стальным пером. Глядящий сверху Массено увидел, что это готовые бланки, размноженные типогримагическим способом.

Ксару Оркатти. Маред Дженнаро. Менеум Дегле-Хотто. Три имени выстроились в заглавиях бланков. Словно памятные листы, что подают на отпевание жрецам-савромариям. Три покойных волшебника, которых Массено никогда не знал.

Что-то Танзен писал по памяти, о чем-то сверялся с дальнозеркалом и замусоленной тетрадью, которую принес из дому. Еще он принес две пряди волос и два предмета — порванный конверт и медную монету с дыркой. Пряди он положил на блюдца Оркатти и Дженнаро, конверт и монету — к Дегле-Хотто.

А на четвертое блюдце он выложил целую горсть монет, вскрытое письмо, носовой платок, карманный нож, маленький пузырек и нательную спираль. И никакого бланка на сей раз не заполнил.

Когда он закончил, к столу вернулась девушка-призрак, внимательно все осмотрела и предупредила, что контора не имеет права вызывать лиц, не связанных с заказчиком родственной или хотя бы дружеской связью. А если Танзен даже не знает имени одного из духов, он точно никак с ним не связан.

Но с остальными тремя проблем быть не должно.

Покойная Эстерасс спросила, оба ли гостя желают присутствовать на сеансе, и проводила их в один из приемных покоев. Там Танзену и Массено поклонилась молодая волшебница в белом халате и маске. Не представившись, она проглядела заполненные Танзеном листы и изучила предметы на блюдцах.

— Частицы тел — оптимальный вариант, — кивнула духоводительница. — А вот эти предметы почти не несут следов ауры.

— Я знаю, — поморщился Танзен. — Но у меня нет ничего лучше. А его родня живет не в Мистерии, у меня нет времени с ними связаться.

— Я попробую, но ничего не могу обещать, — сказала духоводительница. — А этот четвертый… гм. Кем он вам приходится?

— Никем, слава Кому-То-Там. Это был антимаг, мэтресс.

Духоводительница дернулась, словно вещи мертвого антимага могли ее ужалить. С явной неохотой она взяла двумя пальцами платок и произнесла:

— Я не уверена, что имею право такое вызывать.

— После смерти они безвредны, — заверил Танзен. — И я агент Кустодиана, проблем не будет.

— У Кустодиана есть же свои духоводители…

— Не такие хорошие, как барышни Ижи.

Волшебница смолкла, внимательно глядя на Танзена через прорези в маске.

— Я вызову этих двоих и попробую что-нибудь сделать с этими, — наконец сказала она. — Но ничего не могу обещать.

— Меня удовлетворит даже попытка.

— В таком случае прошу сидеть неподвижно и ничего не говорить без разрешения. Не пересекать линий и особенно не пытаться колдовать.

— Я знаю правила.

Духоводительница вздохнула, откинулась на подушках и затянулась ароматным дымом. Рядом с ней булькал серебряный кальян, а по углам комнаты курились высокие ладанки. Вообще, дыма было так много, что он почти скрывал потолок и магические фигуры, на нем изображенные. Большой круг и четыре переплетающихся ромба.

Танзен на миг задумался, видит ли их Массено. Он не знал, как в точности устроено зрение солнечных монахов, но по косвенным признакам уже понял, что те не способны смотреть наверх. Им почти невозможно увидеть солнце — разве что на рассвете или закате, да и то придется очень изогнуть угол зрения.

Тем временем духоводительница уже совершила все необходимые манипуляции. Аналогичный круг с ромбами на полу сверкнул синим, там проявилось мутное свечение… и на этом все закончилось.

На зов никто не явился.

— Оу. Как странно, — растерянно произнесла волшебница. — Я их не чувствую. Что это может означать?

— Ничего хорошего… — мрачно произнес Танзен.

— А вы не могли ошибиться в именах?..

— В дате рождения или еще какой-нибудь детали — мог, я не очень хорошо запоминаю такие вещи, — признался Танзен. — Но уж имена-то их я помню.

— А волосы точно принадлежат именно этим индивидам?

— Я сам срезал их с голов.

— Я попробую еще раз.

Она попробовала еще раз — но с тем же результатом. Повозилась немного с практикантом и неизвестным антимагом — но и они на зов не явились. Танзен терпеливо ждал — он-то понимал, насколько тонкая и сложная работа у духоводителей, как многое здесь зависит от терпения и сосредоточенности.

Дух может просто не хотеть являться, быть не в настроении, а то и вне зоны доступа. Тот свет — не архивный шкаф с пронумерованными ящиками, откуда в любой момент можно извлечь кого угодно. Астральный план гораздо больше и сложнее материального, и большинству духов глубоко безразличны дела живых.

Но у духоводительницы что-то уж очень упорно ничего не получалось. А Танзен хорошо знал контору Маденки Ижи — тут работает добрая сотня спиритуалистов, и профанов среди них не водится.

— Сложный случай, — наконец сдалась женщина. — Простите, но я одна тут не справлюсь. Мешна, позови мэтра Зоркиниса. Без него тут никак.

Через пару минут в покой вошел толстый бородатый гном в сопровождении двух практикантов. Недовольно ворча, он расспросил духоводительницу, расспросил Танзена и довольно потер руки.

— Превосходно, — осклабился он. — Маск, Оторгоц, смотрите внимательно. Сейчас я буду учить вас, как призвать духа, который не желает приходить. Смотрите внимательно.

Гном засучил рукава. В отличие от своей коллеги, он был без маски — да и не требовалась она ему. Профессор Зоркинис — один из лучших духоводителей Мистерии, равных ему немного.

И он тоже ничего не сумел сделать. Долго кряхтел, раскачивался, тер между пальцев волосы Оркатти и Дженнаро, но в конце концов крякнул и сдался.

— Зови начальницу, — велел он незримому духу. — Это что-то паргоронское, я такого еще не видел.

Снова пришлось ждать — и на этот раз гораздо дольше. Только через полчаса в покой вступила удивительно хрупкая женщина неопределенного возраста. Она сама казалась призраком — так бесшумно ступала, так прозрачна была кожа. Сквозь нее почти можно было разглядеть противоположную стену.

— Мир всем присутствующим, — чуть слышно прошептала она. — Кого же такого не сумели призвать магистр и профессор?..

Духоводительница в маске и профессор Зоркинис стыдливо потупились. Теперь уже их начальница взяла заполненные Танзеном анкеты и принялась рассматривать личные вещи покойных.

Маденка Ижи — лауреатка премии Бриара третьей степени. Возможно, лучшая духоводительница в Мистерии. В ходе прошлых расследований Танзен не раз наведывался в ее контору, и лишь однажды призыв оказался настолько труден, чтобы обратиться к ней самой.

Но с тем случаем все понятно. У духа были веские причины не приходить. А вот почему не являются старые Танзена друзья… волшебник боялся даже думать об этом.

И призыв начался в третий раз. В отличие от подчиненных, Маденка Ижи почти не колдовала — в спиритизме это не так уж и важно. Главное — суметь сообщить духу, что здесь его ждут, что здесь его хотят видеть.

И если данное общество духу не противно — он явится сам.

Они явились. В этот раз они явились. На глазах у Танзена и Массено сквозь пол прошли две призрачные фигуры — и застыли в круге. Волшебники пристально уставились на них — и Массено тоже. Он единственный тут не имел опыта в спиритизме, зато неоднократно сталкивался с духами… и ему сразу стало видно, что эти — какие-то неправильные.

Не в том дело, что они были изуродованы или покалечены. Многие призраки в загробности остаются такими, какими застала их смерть. Вечно несут отпечаток бренной плоти. Скорбно похваляются ранами и увечьями.

А иные перерождаются в демонов. Ненависть к своим убийцам, жажда мести, тоска по оставленному в живой жизни, боль за родных и прочие тягостные чувства коверкают их души, поднимают на поверхность глубинную тьму… и превращают в злых духов.

Но эти не были таковы. Эти не метались в круге, не стенали, не рычали зверьми. Не были они и душами старыми, ослабевшими, почти истаявшими. Тех тоже нетрудно отличить.

Нет, они были молчащими недвижными тенями. Не призраками, а какими-то… отпечатками. Словно объемные инкарны, точные портреты.

Никакой осмысленности в глазах. Пустота.

— Вы можете с ними заговорить, — негромко сообщила Ижи. — Только без резких движений. Не вспугните.

— Оркатти, — тихо обратился к духу слева Танзен. — Ты меня узнаешь?

— Ты Танзен, — бесстрастно ответил дух.

— Дженнаро. Помнишь меня?

— Ты Танзен.

— Вы что-нибудь знаете о том, как вас убили?

— Нет.

— Что последнее вы помните?

— Вспышку.

— Свет.

— Боль.

— Агонию.

— Смерть.

— Где вы сейчас? В Шиассе?

Духи хранили молчание, равнодушно глядя на Танзена.

— Как их убили? — осведомилась Ижи, рассматривая духов. — Я такого еще не видела. У них полностью разрушено духовное начало… и повреждены другие. Как будто само астральное тело… взорвалось изнутри.

— Антимаги… — негромко произнесла духоводительница в маске.

— Нет, не может быть. Антимагия не убивает. И не оставляет таких следов. Мэтр Танзен?..

— Не могу сказать, — мотнул головой Танзен.

— Секретная информация, понимаю, — криво улыбнулась Ижи. — Дела Кустодиана. Но все же?..

— Простите.

— Мэтр, я близко знакома с Ледяной Глыбой. Мне вы можете рассказать.

— В таком случае вам не составит труда позеркалить префекту, чтобы он дал мне на это разрешение, — сухо произнес Танзен.

— А вы бюрократ, Танзен, — укоризненно произнесла Ижи. — Ладно, храните свои секреты. Кого вам еще вызвать?

— Никого, — ответил Танзен, пристально глядя на Оркатти и Дженнаро. — Давайте заканчивать сеанс.

— Уверены?.. Вы же хотели еще двоих…

— Уверен.

Расплатившись, Танзен покинул духоводческую контору вместе с Массено. Монах хранил молчание, видя всю мрачность спутника.

— Бесполезно потратили время, — наконец произнес волшебник. — Они меня помнят, но… это память кругов на воде. Не уверен, что там еще осталось сознательное начало.

— Получается, чакровзрыватели не просто убивают, — тихо произнес Массено. — Они калечат саму душу.

— Это с самого начала было понятно. Но я не думал, что все плохо до такой степени. После этого же даже воскрешать бессмысленно — оживут не люди, не волшебники, а… полузомби. Живые, но… вот такие.

— Не представляю более богопротивного преступления. Нам необходимо это пресечь, мэтр.

— Необходимо, — кивнул Танзен, дуя на дальнозеркало. — Мэтр Локателли, у нас есть новая информация.

— Очень интересно, очень, — донеслось из-за стекла. — А вы сейчас в Валестре, верно? Загляните ко мне, оба. У меня тут тоже для вас кое-что найдется. Пустяк, думаю, но нам сейчас любые пустяки полезны, верно ведь?

Будучи президентом Мистегральда, Зодер Локателли постоянно проживал на территории университета. У него была резиденция в городе, была и дача на берегу моря, но большую часть времени он проводил в Клеверном Ансамбле. В этом невероятном учебном комплексе, настоящем пригороде Валестры, столицы Мистерии.

Был самый разгар третьего семестра. Середина луны Крокодила, подходит к концу весна, скоро уже лето. Школяры и студиозы так и сновали вокруг, носились из корпуса в корпус. Массено, глядящему на эту круговерть сверху вниз, она казалась причудливым танцем, сложной хореографической феерией, в которой у каждого своя роль и свой смысл.

— Как же много людей учится в вашей школе, — вежливо заметил он.

— И не только людей, — рассеянно кивнул Танзен. — Нам туда, святой отец.

Здание Мистегральда было крупнейшим из шести. Не таких правильных очертаний, как Адэфикарос, и не настолько ажурное, как Артифициум, оно зато превосходило всех размерами. Крышу венчали пурпурные купола, а в двери лился нескончаемый людской поток.

Хотя действительно — далеко не только людской. Тут были, пожалуй, все народы Парифата. Некоторых Массено даже не мог распознать — в таком разнообразии представали будущие волшебники.

— В Клеверный Ансамбль принимают всех, кто того пожелает? — спросил Массено.

— Всех, кто проходит возрастной ценз и может сдать вступительный экзамен, — ответил Танзен. — То есть… да, почти всех. У нас не учатся разве что твинодаки и арбориане.

— Насчет арбориан понятно, а твинодаки почему?

— Так у них нет духовного начала. Вы не знали? Они даже снов не видят. Учить твинодака волшебству — это как учить камень плавать.

— Интересно, — наклонил голову Массено. — Мне было известно, что твинодаки невосприимчивы к божьему слову — у них нет никаких религий даже в зачаточном состоянии и они не понимают саму концепцию веры. Но того, что им недоступно и волшебство, я не знал. Благодарю, что обогатили меня новыми знаниями, мэтр.

— Хотя на самом деле многие виды встречаются у нас только в виде исключений, — задумчиво сказал Танзен. — Водяным обитателям, например, учиться здесь довольно трудно. Пигмеям тоже. А то есть еще такие мрадалеуры… не слышали?.. Мало кто слышал. Они размером с ноготь — сами представьте, насколько это проблемно. А у гремлинов своя магия, очень специфическая, и с нашей они не в ладах. Но вообще у нас политика общедоступности — поступить может любой, подходящий по возрасту и успешно сдавший экзамены.

— Это делает вам честь, мэтр. Большинство школ не так либеральны.

— Э, Мистерия тоже когда-то принимала только людей, — махнул рукой Танзен. — У нас тут почти тысячу лет правила бал клановость. Всякие древние магические фамилии и тому подобное. Все эти «-лли», «-тти», «-нни» и прочие старинные семьи. Какое-то время существовал даже университет Пеканиум, куда принимали только уроженцев Мистерии, но потом его расформировали.

— Почему же?

— Ученый совет решил, что это принижает этих самых уроженцев. Получается, что они вроде как менее способные и им нужны особые условия.

— А вы ведь, судя по имени, не уроженец Мистерии? — вежливо осведомился Массено.

— Уроженец, но… я не из старинной семьи, — неохотно ответил Танзен. — И это уже давно не имеет значения. С тех пор, как одна эльфийская девочка проломила плотину, никого уже не волнует, кем были твои предки и какой формы у тебя уши.

— Это была владычица Галлерия, не так ли?

— Да, она была первой. До нее нелюдям в Мистерию был путь заказан. Но она была настолько талантливой, что ради нее сделали исключение — и это открыло дорогу остальным. Ведь если один эльф тут уже учится — почему нельзя другим? А если мы принимаем эльфов — почему не принимать других нелюдей? Потом, правда, еще очень долго держался запрет на прием демонов, полудемонов и некоторых других существ. Но и его отменили после реформ Локателли.

— Вот это уже несколько спорное решение, я бы сказал, — заметил Массено.

— Ну скажите это старику Локателли сами, — хмыкнул Танзен. — Он всегда проталкивал идею того, что нет плохих народов — есть только плохие индивиды.

— Даже демоны?..

— Демоны эту концепцию слегка портят, — согласился Танзен. — Но ведь даже среди них встречаются вполне приличные. С некоторыми у нас заключены соглашения. Они работают на Мистерию на постоянной основе. У нас не запрещено призывать демонов, знаете ли. Конечно, при условии, что они должным образом зарегистрированы, приписаны к определенным волшебникам и не причиняют никому вреда. Кустодиан за этим внимательно следит, святой отец.

— Я не стану спорить, — деликатно ответил Массено.

— Но вы не согласны?

— Я не стану спорить.

Танзен посмотрел на Массено с легкой иронией. Честно говоря, с либерализмом нынешнего ученого совета он тоже не был полностью согласен. Да и большая часть Кустодиана. Слишком уж много работы его агентам задавали именно подобные… существа. Да, их присутствие в Мистерии ограничено, но Танзен предпочел бы ограничить его еще сильнее.

— Вы только не подумайте, пожалуйста, что Локателли — какой-то наивный добренький дедулька, — однако сказал он. — Он таким иногда кажется… но только кажется. На самом деле без него вся Мистерия сейчас выглядела бы иначе. Это же он двести лет назад провел реорганизацию всей учебной системы. И Клеверный Ансамбль построил тоже он. До него все университеты стояли по отдельности, в разных концах острова… и иногда даже воевали между собой. А ведь он тогда еще не был председателем ученого совета и даже президентом Мистегральда еще не был — только ректором Вербалеона.

— Только ректором? — удивился Массено. — Но…

— Мистерией управляет ученый совет, — предупредил его вопрос Танзен. — Он состоит из шести президентов и тридцати ректоров. Обычно лидерство в нем принадлежит председателю, но бывает и так, что председатель — фигура скорее формальная. И когда Локателли попал в ученый совет, то очень скоро все стали его слушаться, как будто он и есть председатель. В итоге… ох, извините, мэтр Локателли. Я вас не заметил.

Массено с трудом спрятал улыбку. Он-то прекрасно видел этого седобородого старца, что бесшумно подлетел к ним сзади и вот уже полминуты внимал рассказу о самом себе. И теперь, когда Танзен остановился — всплеснул руками и огорченно спросил:

— Что же вы остановились, мэтр Танзен?! Продолжайте же, прошу вас! Ваши слова — музыка для моих ушей!

Танзен смущенно молчал. Он гадал, слышал ли Локателли фразу насчет наивного дедульки.

— Что, нет?.. — вздохнул тот. — Не порадуете старика?.. Ладно, буду хвастаться дальше сам. Так вот, брат Массено, когда мне пришла мысль объединить все наши университеты в едином комплексе, я поначалу наткнулся на обычную для всякого смертного существа косность мышления. Для всех это было слишком… радикально, знаете ли. Наш тогдашний председатель ученого совета, мэтр Уль-Шаам… милейший старый дракон, скажу я вам!.. Уникальная личность и чудеснейший волшебник!.. Но даже ему, представьте себе, понадобилось время, чтобы понять, о чем я вообще тут толкую. Но я не сдавался! Нет, брат Массено, я не сдавался! Я чувствовал, что это мое призвание! Мой долг, если хотите! И в конце концов я достучался до этих консерваторов! Убедил их, насколько я великолепен!.. то есть, насколько великолепен мой план! Грандиозная реформа, представьте себе! До сих пор вспоминаю с удовольствием и так, знаете, горжусь собой, так горжусь…

С упоением рассказывая о себе, мэтр Локателли одновременно показывал дорогу. Его кабинет располагался на самом верху главной башни — окна выходили на Клеверную площадь, и оттуда открывался вид на весь город, на дивно-прекрасную Валестру.

Каменное кресло плыло сначала над мозаичной плиткой, потом — над мраморными ступенями холла. Массено с любопытством здесь все разглядывал — в учебных корпусах Клеверного Ансамбля он раньше не бывал, только в библиотеке.

— Сюда, прошу, — указал на светящуюся арку Локателли. — Немного сократим путь. Кстати, вы сегодня обедали?.. Нет?.. Да будет бутерброд. И еще один — да будет.

В руках Танзена и Массено материализовались сэндвичи. Блюдущий аскезу монах стал искать вежливые слова для отказа, но заметил, что его бутерброд… незамысловат, скажем так. По сути это были просто сложенные вместе два куска хлеба — ржаной и овсяный. А поскольку он и впрямь излишне долго не вкушал пищи, Массено не стал чиниться и вонзил в угощение зубы.

Конец ознакомительного фрагмента.