Вкус к жизни

Александр Пономарев, 2021

Смех – одно из сильнейших оружий, способных раскрыть даже самые уродливые социальные изъяны. Сдобренный непредсказуемым гротеском, оригинальной карикатурой и эффектной гиперболой, он делает невероятным даже самый очевидный контекст. Сборник современных рассказов «Вкус к жизни» – это галерея самых разных новелл, каждая из которых ошеломляет потрясающим финалом и злободневностью, поразительно близкой сегодняшнему читателю. Комментарий Редакции: Каждый рассказ – это живое ощущение безвременья и одновременно – настоящее сосредоточение актуальной действительности. Написанные лаконичным языком, эти убедительные истории венчаются не менее эффектным финалом, оставляя в сознании читателя долгие мысли о самом главном.

Бес попутал

«Вольф говорил: — Нормально идти в гости, когда зовут. Ужасно идти в гости, когда не зовут. Однако самое лучшее — это когда зовут, а ты не идешь»

С. Довлатов — «Соло на ундервуде»

По случаю пятнадцатой годовщины совместной жизни чета Гусевых давала у себя званый ужин. Обстановка в гостиной была весьма оживленная, хотя приглашенных было только двое — розовощекая и «фатальная» приятельница хлебосольной хозяйки вместе со своим подернутым сединой мужем. Праздничный стол мог похвастаться тремя полупустыми или, если кому угодно, наполовину полными бутылками хереса, рядом с которыми расположились соответствующие им холодные закуски — копченая треска, ломоть козьего сыра и остатки заливного из индюшки. Во главе стола солидно восседала, подогревая своим роскошным телом окружающую среду, ну очень знойная мадам Гусева. Над загорелой, по-матросски кряжистой спиной женщины нависал ее изрядно осоловевший супруг, который в тот момент произносил свой очередной монолог:

— Греем мы, значит, с милкой пузо на побережье. Красота. Справа океан, слева скалы, там кактусы с койотами, тут текила. Впрочем, текила, она везде. Понятно, что среди такого разнообразия не то что про скорый юбилей, имя свое забудешь. Вон как она, к примеру, — самодовольно усмехнулся он, облокотившись на плечо разомлевшей жены. — У меня же в котелке цифра пятнадцать засела крепко. И тогда, улучив минутку, наведался я в местный ювелирторг, где глаз на кулончик положил на один. То ли с филином, то ли с совой мексиканской, хрен разберешь. А вещица эта, я скажу вам, не из разряда"оторви и брось". Настоящее золото майя или инков, а рубин там и вовсе карат на двадцать тянет. Вернемся, думаю, из Мексики, сделаю своей благоверной сюрприз, а заодно и светлую память об отпуске сохраню.

— Ма, я на улицу, — прервал оратора звонкий девичий голос из прихожей.

— Чтобы в девять дома, как солдат Джейн, ясно? — всколыхнулась своим обильным бюстом хозяйка. — Поняла?.. я тебя спрашиваю.

— Услышала.

— Услышала она. Ну что ты с ней будешь делать, с акселераткой.

— Издержаться, правда, пришлось изрядно, — продолжал тем временем разглагольствовать муж, размахивая зажатым в руке бокалом, — пять тысяч монет махнул за него сгоряча. Зелени, заметь…те, не рублей. Но на что только не пойдешь ради дорогого, ик… человека.

При этом он настолько выразительно посмотрел на подругу жены, что та вспыхнула и поправила свое каре.

"Завидуй, завидуй, дурочка, — подумала хозяйка, от наметанного глаза которой не ускользнул данный пассаж. — А мой-то павлин, надо же, как перья распустил, буквально еще чуть-чуть, и ревновать начинай".

Вскоре подали горячее — домашние голубцы с подливой на сметане и фаршированную утку, вызвавшую настоящий гастрономический экстаз у присутствующих. На данном основании муж хозяйки снова взял слово, требовательно постучав вилкой по бутылке.

— Мииинуточку вниманья, кол…леги. Все мы только что увидели, какая у меня искусница жена. А видели бы вы еще, как пыхтела она весь день у плиты, как душу в стряпню вкладывала. Вот спроси: не жалеешь ли ты, отец, что разорился на подарок тогда? Ни секунды не жалею, отвечу я, ибо не на ветер эти тысячи брошены, не продуты со свистом, а вложены, инвестированы в искреннюю любовь и неподдельное мое восхищение.

Тут юбиляр протер глаза и произнес со слезой в голосе:

— Но пардон, до… дорогая, мне это показалось, или ты преминула надеть мой прэ…ззент? А ну-ка, дочь Монтесумы, яви его нам — удиви. Прро… шу…

Распалившийся Гусев хотел было завершить речь церемонным поклоном, но — дзинь! — и вместо красивого жеста едва не снес со стола салатницу.

— Про-сим, про-сим, — зааплодировали гости.

— Ну будет уже, будет, иду я, — польщенная хозяйка, отдуваясь, поднялась из-за стола и отправилась в уборную — украшаться.

Через минуту она вернулась обратно с недоуменно разведенными руками.

— Ума не приложу, куда он мог задеваться. Только-только вроде на тумбочке лежал. А тут раз, и будто корова языком слизала. Странно. Может, в шкафу? Нет. И на полке тоже пусто. Улетела твоя сова, милый, обратно к себе в пампасы.

— Не может того быть… ик, кулоны не летают. В сумочке смотрела?

Милый, неуверенно покачнувшись, наклонился над лежащим на диване красным ридикюлем.

— Вуаля! — Через мгновенье он выудил оттуда искомое украшение, потянув его за золотистую цепочку. — Прошу любить и жаловать — священная мексиканская сова, двадцать карат. А что это ты, зая, на меня так уставилась?

— Да как тебе сказать, дорогой. Просто ты, олух, не мою сумочку обыскал, — напряглась хозяйка, душу которой начала царапать непонятная тревога. — Моя вон там, на вешалке висит, коричневая.

— Интересненннько. По…позвольте! — супруг почесал пятерней затылок, лицо его потихоньку вытянулось, а голос тонко завибрировал. — А эта авоська чья тогда, а?

На мгновенье в помещении повисла неловкая тишина, которая была нарушена едва уловимым вздохом подруги.

— Моя, стало быть.

— Твоя? — подавилась голубцом юбилярша, — и как эта долбан… простите, данная сова там оказалась? Не хочешь ли сказать, что ты ее…

— Взяла, — нехотя выдавила из себя подруга, прикрыв глаза ресницами. — Соблазнилась. Да, да — украла, слямзила. И не смотри на меня так, пожалуйста.

Супруг подруги со звоном поставил свой бокал на стол. Его знобило.

— Надо же, как у тебя все просто получается! Захотела — взяла. А ты не подумала какая тень упадет на тебя, на меня, на семью если… попадешься? Хотя, о чем это я, в нашем доме обо всем приходится думать мне. Боже мой, какой позор, какое бесчестье. Мало я тебе всякой фигни надарил что ли, негодница?

— Мало, видимо.

Да уж, необычная ситуация возникла в доме Гусевых, беспрецедентная. Но, как всегда в таких случаях бывает, возмущённое удивление постепенно сменилось сначала растерянностью, потом разговором по душам и, наконец, раскаянием.

— Вот так номер, — лепетала ошалевшая от увиденного хозяйка. — Уж чего-чего, а такого цирка я от тебя не ожидала, дорогая.

— Я… я и сама от себя не ожидала, признаюсь. Бес, наверное, попутал. Зашла — смотрю, кулон лежит золотой и необычный. А как узнала, сколько он стоит, меня и вовсе будто перемкнуло. Мой-то ведь точно на такое не раскошелится. Обидно-то как, Господи, — всхлипнула подруга.

— О какой-такой ценности ты тут говоришь? Насколько редка вещь, судить не берусь, но цена этой бижутерии на блошином рынке в Эрмосильо примерно двадцать долларов в базарный день. Слушай моего трепача больше.

— Только-то и всего? — гостья вспыхнула и побледнела одновременно.

— А ты как думала. Двадцать долларов — его потолок, он удавится скорее, чем ради меня на большее разорится.

— Тогда тем более обидно.

* * *

— Никак не пойму, чем ее накрыло сегодня, — задумчиво сказала хозяйка, когда гости скрылись за порогом, — совершенно на нее не похоже. Мужика чужого увести — да, такое вполне ей по силам, долг забыть вернуть — тоже всегда пожалуйста, но, чтобы стекляшки вдруг красть какие-то…

— Я, если честно, тоже в шоке, — с удовольствием поддержал разговор ее протрезвевший супруг. — Впрочем, в жизни каждой приличной девушки всегда что-то бывает в первый раз. А если у человека к тому же нет за душой моральных устоев…

— И не говори, дорогой, запросто докатится до уголовщины. Кстати, Гусев, не знаешь, куда это дочь твоя запропастилась?

Как бы в ответ на ее вопрос в прихожей громко хлопнула дверь.

— А вон и Машка пришла, легка на помине.

— Здрасьте, — в квартиру вихрем ворвалась их блудная дочь и направилась кратчайшей дорогой к холодильнику. — Ну-ка, что тут от вашего праздника жизни завалялось? Ты не обижайся, ма, только я твой кулон сегодня сцапала, пофасонить захотелось. На вот, лови, возвращаю. Сильно расстроилась? — спросила она, не совсем понимая, отчего так округлились глаза у ее матери при виде блеснувшей безделушки. — Ну извини, извини. Однако, скажу тебе, оно того стоило. Аленка, представляешь, аж подурнела от зависти, а Сенька Букин таак на меня смотрееел… Стоп, а этот тогда у тебя откуда? — недоуменно уставилась она на грудь своей матери.

— А это ты, дочь, лучше у него вон спроси, — холодно кивнула мать в сторону своего резко осунувшегося супруга…