Вкус к жизни

Александр Пономарев, 2021

Смех – одно из сильнейших оружий, способных раскрыть даже самые уродливые социальные изъяны. Сдобренный непредсказуемым гротеском, оригинальной карикатурой и эффектной гиперболой, он делает невероятным даже самый очевидный контекст. Сборник современных рассказов «Вкус к жизни» – это галерея самых разных новелл, каждая из которых ошеломляет потрясающим финалом и злободневностью, поразительно близкой сегодняшнему читателю. Комментарий Редакции: Каждый рассказ – это живое ощущение безвременья и одновременно – настоящее сосредоточение актуальной действительности. Написанные лаконичным языком, эти убедительные истории венчаются не менее эффектным финалом, оставляя в сознании читателя долгие мысли о самом главном.

Чур меня

Под утро депутату Государственной Думы шестого созыва Тяпкину Герману Степановичу приснился дурной сон. Впрочем, поначалу он показался ему вовсе не дурным, а скорее даже занимательным.

Мужчине привиделась его теща — приснопамятная Маргарита Поликарповна, которая на тот момент уже лет десять как покоилась в черте Котляковского некрополя, что на юге Москвы. Предстала она перед ним в простом домотканом крестьянском платье и в затертых галошах на босу ногу. Рядом с ее силуэтом чернело неработающее окошко кассы Московского метрополитена. У нее за спиной, повиснув в воздухе, раскачивалась, как бы от ветра, прозрачная дверь с белым трафаретом «Выхода нет».

— Чем обязан, мама? — поежился он, ибо утром в метро было весьма прохладно.

— Сегодня у тебя ответственный день, Герман, — подойдя поближе, сказала она ему, строго глядя в глаза, точно так же, как в золотую пору его молодости, — рассмотрение законопроекта о повышении пенсионного возраста наших граждан.

В ответ зять кивнул, не отводя от нее недоверчивого взгляда.

— Ну да, есть такое дело, а к чему вы это, собственно, ведете? — инстинктивно насторожился он.

— Ты непременно должен проголосовать против, слышишь? — покойница поправила на голове ситцевый платочек и, многозначительно прищурившись, добавила: — Иначе тебя в преисподней черти на сковородках жарить будут, Гера.

— Какие еще черти? Скажете тоже, мама. Ада нет. Вы же меня сами в этом не раз убеждали, помните? — попытался он было возразить нечаянному видению.

— Вот потому-то я и здесь, — Маргарита Поликарповна недовольно поморщилась и махнула рукой в сторону двери.

— Где это здесь? — удивленно переспросил Герман и проснулся.

Стирая с лица липкий пот, Тяпкин с трудом попал ступнями в тапочки и потопал на кухню. Там он залпом запустил в себя один за другим два стакана ледяной воды и наконец перевел дух.

— Нет, приснится же чушь такая. На дворе двадцать первый век. Эх, мама, мама… Стоп, а откуда тогда она узнала, что сегодня предстоит голосование по пенсионной реформе, а? — депутат вздрогнул и сел на стул. Мало того, у нее, как и раньше, явно прослеживаются левые политические взгляды. А если это не такая уж и чушь? И там взаправду что-то есть? Он посмотрел на сковороду, забытую с вечера на конфорке, и поежился. Вот если бы точно знать.

Неожиданно ему на ум пришла спасительная идея — надо пойти попытаться доспать, все едино четыре утра, а там, как повезет, может, и удастся прояснить с тещей данный деликатный вопрос. «Хотя какой теперь уже сон…» — начал было сомневаться Герман.

Однако не успел он сомкнуть веки, как ему опять явилась покойная родственница. Сейчас она была одета в строгий деловой костюм от фабрики «Большевичка», на лацкане которого висел значок «Почетному энергетику города Саратова».

— Ну что, Гера, надумал?

— Да я и рад бы, но, в сущности…

— Не увиливай от ответа, ты же знаешь, что я это не люблю.

— Ну да, — смутился он. — Как будто там от меня что-то зависит. Ничего. Голос единицы, знаете ли, тоньше писка. Решение все равно уже принято. И кому сдался в таком разе этот мой оппортунизм?

— Он сдался в первую очередь тебе, Герман.

— Откуда вам знать, Маргарита Поликарповна, что мне нужно? — депутат даже не заметил, как начал по привычке раздражаться. — И потом, как вы себе все это представляете? К черту партийную дисциплину, значит, да? А карьера, а две ипотеки, а уважение, вы об этом хотя бы подумали, мама? Ну конечно же, нет! Куда уж вам. Вы же, как его, призрак, фантом, дух. Легко советовать, когда тебе уже все без надобности, — тут он осекся, — извините за прямоту, конечно.

Теща в ответ только сурово качала головой. Он понял, что ничего от нее на повышенных оборотах не добьется. Нет, тут надо попытаться договориться, прийти к консенсусу, так сказать.

Конец ознакомительного фрагмента.