Арканум. Том 1

Александр Кассий, 2020

Крепкая хватка культа Гласа Мора душит государства, заставляя их встревать во внешние и внутренние конфликты. Когда-то герои осмеливались бросать вызов злу, но в новой эре каждый преследует свои цели. Одним важно понять природу неизвестной ликантропии, все сильнее пожирающей людские сердца, другим – сохранить друзей, третьим – отомстить и испытать свою веру. Судьбою ли, под надзором ли могучего Света, но история о скитальцах из совершенно разных миров обречена стать роковой не только для их собственных судеб, но и для всего мира.

Глава VI

Посланец культа

«Уходя из дома, я понимал, что могу не вернуться. По многим причинам. То место, куда я направляюсь, вероятно, может изменить меня. Всю свою жизнь я помогал другим, но поздно понял, что это было не моим желанием.

Я потерял мать по своей вине. Стоило сразу реагировать на её состояние, ведь сначала пострадали люди, а потом и она сама покинула этот мир. Было ли причиной этому то, что мы перевелись в совершенно другой город, это так далеко от старого дома, где были ещё свежи воспоминания об отце.

Но сейчас я понимаю, что иду по верному пути, на шаг ближе к исцелению или, хотя бы, узнать причину эпидемии на Окамирионе. Смогу ли я расшифровать ту книгу, что нашёл на острове в глубине пещер? Надеюсь.

Авитус Кассарий».

Авитус опрашивал жителей припортового поселения, стараясь выяснить о том, где проживал ученый, ради которого он и приплыл на остров Волчьей Паствы.

Тем временем, Лиссандра тщательно разглядывала каждый поребрик, каждую дощечку, умостившуюся в каркасе домов. Она расплывалась от удивления, пока ее взгляд не зацепила ветхая хижина, уединившаяся на лысом холмике. Внешне в ней не было ничего примечательного, но низкое волнение, бурлящее подобно грязевой реке, незримо обвивало дом.

— Авитус! — крикнула Лиссандра.

Данмерионец рефлекторно повел головой. Он подошел к Лиссандре и лениво промычал:

— Что такое?

— Узнал что-нибудь? — спросила она.

— Не особо-то. Люди будто никогда не слышали о нем. Такого же не может быть? Поселение очень маленькое, народ знает друг друга в лицо, это меня и напрягает.

— А что люди говорят о той хибаре? — Лиссандра тыкнула пальцем на холм.

— Думаю, что стоит проверить. — согласился Авитус.

Кицунэ заметила по лицу напарника, что никаких странностей он не ощущал.

Лиссандра, взбаламутив опавшую листву, уже побежала к холму.

— Ты идешь или как?!

Кицунэ, немного запыхавшись, обратила внимание на пару человек у дальних домов, которые преследовали ее взглядом.

— Иду. — ответил Авитус.

Они преодолели каменистый подъем и приблизились к хижине. Авитус подошел к двери, предварительно постучав в нее, а Лиссандра прилипла лицом на стекло, стараясь разглядеть пространство за шторами. Авитус так и не получил ответа, даже побарабанив в дверь второй раз.

— Кажется, там никого нет, я не слышу ни звука. Конечно, я могла бы больше, если бы ты не долбил в дверь! — пробормотала Лиссандра, продолжая тереться по холодному стеклу.

— Тогда займись всем сама. — возмутился Авитус.

Почему она вообще помыкает тобой?

— Ворчун. — Лиссандра выпрямилась, поправив прическу.

Авитус постарался приоткрыть дверь, надавив на нее.

— Не поддается. — доложил он.

Лиссандра отбежала и подхватила с земли первый попавшийся камень. Она замахнулась и метнула его прямо в окно. Осколки разлетелись, посыпались в помещение дома.

— Неужели ты ни на секунду не задумалась о том, насколько это плохая идея? — рявкнул Авитус.

— Зато теперь мы можем пробраться внутрь, проблема решена вполне стандартным образом. — ответила Лиссандра, сверкая глазками.

— Вполне стандартно, так и быть. — саркастично согласился Авитус.

Он подошел к выбитому окну и просунул руку внутрь, раздвинув шторы. Повеяло едким запахом тухлых яиц вперемешку с валерьяной и удушливым дымком, по которому Авитус определил азотную кислоту.

— Кажется, мы сделали правильный выбор, будем надеяться, что тут безопасно.

Авитус окликнул хозяев в последний раз, но ему никто не ответил, лишь зловоние пробивалось до его носа, столь сильные запахи причиняли даже небольшой дискомфорт. Данмерионец попятился, прикрыв нос ладонью… Кисловатые миазмы гнили.

— Какая мерзость… зайдешь первая? — запыхтел он сквозь руку.

— Ополоумел? Весьма благородно с твоей стороны, Авитус. горько усмехнулась Лиссандра.

— Хорошо, я не настаиваю.

Он очистил подоконник от остатков битого стекла рукавом, облокотился и заглянул в помещение, головой раздвинув шторы, а затем уже и залез целиком.

Внутри было довольно мрачно, а запах ещё сильнее начал бить по рецепторам, отчего Авитус вновь закорчился. Он оглядел помещение, вокруг все было заставлено книжными шкафами, а посередине стоял деревянный стол, заполненный тоннами книг. Авитус шагнул, чтобы рассмотреть все поближе, но споткнулся о вещи, что были раскиданы по всему полу. Книги, свитки и различные чертежи вперемешку валялись прямо под ногами.

— Я ничего не вижу! — испугалась кицунэ. — Где ты, Авитус?

— Рядом, стой тут, постараюсь найти хоть какой-нибудь источник света.

Авитус перешагнул через завалы и протопал до выломанной двери, вылетевшей из петель прямо на пол у проема. Данмерионец прошелся по небольшому коридорчику и уперся в замшелую дверь, открывшуюся со скрипом и потрескиванием. Пред ним предстала неприятная картина: огромная ванна, почти полностью окрасившаяся засохшей желтовато-красной кашей, разбитое стекло над умывальником и глубокие вмятины в стене над шкафчиком слева от раковины. Авитус приоткрыл его створки — внутри хранились различные зубные порошки и масла для купания, а на нижней полке стояла свеча, которая была как никогда кстати. Аэтернумец потянулся за ней, как вдруг услышал грохот и тяжкий перезвон. Тогда он схватил свечу и бросился обратно к Лиссандре. Авитус вошёл в комнату, усеянную письменностью и первое, что попало ему в глаза — валявшаяся на полу среди бумаг рыжеволосая вестница непрекращающихся бед.

— Я же просил тебя подождать. — увещевал Авитус.

— Тебя долго не было, я забеспокоилась.

— Всего пару минут.

— Хватит бубнить и помоги мне подняться. — обиженно настояла Лиссандра.

Авитус схватил ее свободной рукой за талию и подтянул вверх. Лиссандра вскочила и принялась стряхивать пыль с одежды.

— Я нашёл свечу. — сообщил Авитус, похлопав руками по карманам. Он достал пачку фосфорных спичек, вытащил одну, наклонился и черканул ей по шероховатому переплету одной из разбросанных книг.

Спичка зажглась, слегка искрясь. Авитус поднес ее к свечке и зажег ее плотный фитиль.

— Держи. — он протянул горящую свечу Лиссандре.

Она вцепилась в нее обеими руками, бережно рассматривая со всех сторон, а Авитус взялся осматривать завалы. Он наклонился к той книге, о которую зажег свечу и раскрыл форзац. На нем большими буквами записано лишь одно слово: «Алхимия».

— Довольно раннее издание, где он его отрыл? — заинтересовался Авитус.

–Меня больше интересует причина такого беспорядка. — воскликнула Лиссандра. — Может, на него на пали? — Она сделала тон потише.

— Рано делать выводы, пока не осмотрим тут все.

Лиссандра обошла книжные полки, зачитывая вслух названия заинтересовавших ее трудов, к сожалению, почти все они были о цветах или, что весьма удивило Авитуса, о пытках.

— А вот тоже весьма интересно! — возгласила Кицунэ. — «Бестиарий существ Империи Аэтернум и Лунервейна».

Лиссандра вытащила толстую книгу с полки, с трудом удержав ее в одной руке, поставила свечу на полку и мимолетом пролистала страницы рукописи:

— Тут около тысячи, с ума сойти можно столько писать. — изумилась Лиссандра. — Наверное, кто-то убил на это всю жизнь. Существа варьируются от самых обыкновенных до проклятых тварей и иных бестий, все расположено в алфавитном порядке.

Авитус не отрывался от исследования, аккуратно раскладывая книги в стопку, но внимательно вслушивался в том, что говорила Лиссандра, стараясь не пропускать мимо ушей. В процессе он обнаружил книгу в синем кожаном переплете, вероятно, из натуральной, снятой с фол-саугерша. На лицевой стороне был вырезан символ меча, пронзающего сердце тьмы, с навершием в виде полумесяца и крылатой ангельской гардой. Авитус раскрыл фолиант, обратив внимание на оформленное оглавление. Оно выглядело, как список имен. Около десяти, не меньше. Среди них было имя и самого ученого: Фендельс Гендольсон. Возможно, это было автобиографией или неким сборником воспоминаний. Авитус просмотрел глазами всех остальных перечисленных: Майкл Краулер, Эрика Брауэндальф, Мюллер Кларц, Генрих Старвей, Ганс Вельгинсон, Джордж Фредлигсон.

— Ты только глянь, я нашла об оборотнях, тут и о таких, как я расписано! Но не много, да и половина — чушь несусветная. Мы не едим новорожденных… Наверно. — развеселилась Лиссандра.

Авитус захлопнул книгу, которую читал, и положил ее в свою сумку. Он подошел к Лиссандре и взял рукопись из ее рук:

— Тут на лунарском, я постараюсь перевести все, что смогу.

Авитус провел глазами по каждой строчке, стараясь перевести общий смысл предложений, не потеряв сути. Он отыскал главу про вервольфов:

«Вервольфы — кровожадные существа, обреченные на проклятую жизнь. Чаще всего это происходит не по их воле, ибо ни один здравомыслящий не согласился бы на жизнь изгнанника с постоянным чувством голода. Вервольфы представляют собой подобных волкам людей, значительно превышают средний человеческий рост. Шерстяной покров распространяется по всей поверхности тела, кости укрепляются, ногти преобразуются в острые когти. С зубами так же происходят изменения, вследствие которых они удлиняются и заостряются на концах. Существует четыре основных подвида вервольфов: ликаны, волколаки, волхоеды и кровотропы.

Ликаны — самые примитивные оборотни, не отличаются особо крупными размерами и походят на обычного волка, но сильнее и прожорливее их. Размеры варьируются от шестидесяти дюймов до семидесяти. Передвигаются на четвереньках, имеют различный окрас, подобный волчьему. Носители недуга хуже остальных вервольфов способны контролировать внутреннего зверя, каждое их превращение грозиться стать последним (многие так и оставались существовать в образе зверя всю оставшуюся жизнь, потеряв всякий рассудок), но ликанами становятся лишь по наследству, врожденно. Говорят, что первый ликан был проклят волчьей богиней Наарой Мудрой за свое предательство и теперь все его потомки обречены скитаться в образе диких животных по всему миру.

Волколаки уже больше походят на истинных монстров, встречаются чаще остальных вервольфов. Они превышают человеческий рост на две головы и даже дорастают до девяноста дюймов. Этот подвид передвигается на задних конечностях, используя передние, как отталкивающий механизм, в итоге, их походка выглядит несуразно, отдаленно напоминает передвижение обезьян. Их тело не особо массивное и схоже с человеческим по пропорциям, а голова по форме слегка вытянута у верхней и нижней челюсти и немного приплюснута. Эти особи более сообразительны, чем ликаны (но не более агрессивны). Они редко остаются в здравом уме при длительном сосуществовании с болезнью. Пути заражения до конца мной не изучены, но также передается по наследству, и при употреблении крови носителя, но обычно выпившие сразу погибали (судя по моим экспериментам).

Следующий тип — волхоеды. Второй по редкости вид оборотней. Рост крупный, в среднем составляет сто дюймов. Волхоеды имеют широкоплечее тело, массивные руки и ноги. Форма черепа явно не человеческого типа, собачий нос, сильно заостренные зубы, которые так же увеличены в размере, вытянутые кверху уши, располагающиеся у височной кости и широко расставленные глаза, наливного красного цвета. Обильной длинной шерстью покрыта шея и подбородок. Занимательно, что этот подвид обречен на наибольшие мучения. Их безумная натура не превращает носителя в зверя. Зверь сам вытесняет человека из его собственного разума. Я полагаю, что волхоеды вполне разумны, ведь являются полноценной личностью, независимой, но запертой в теле человека. Крайне смертоносны, запросто могут растерзать с десяток подготовленных солдат, но очень ранимы к магии, особенно к светлой. Магическое лечение оказывает на них боль, сравнимую с живым сожжением на костре, я проводил исследования на множестве подопытных, зараженных ликантропией и волхоеды заглушали своим криком мой вечно грохочущий паровой преобразователь».

Авитус нахмурился, перевернул страницу и судорожно забегал глазами.

— Что там такое? — спросила Лиссандра.

— Страница вырвана. Тут не хватает одной. Ни слова про кровотропов.

— Зачем кому-то выдирать ее? Это странно.

— На ней было нечто, чему не следовало бросаться на глаза кому попало. — предположил Авитус. — Может, из-за этого тут такой разгром. Тот, кто его устроил, что-то искал, заодно и решил избавиться от… информации?

— Думаю, что нам стоит осмотреть остальные комнаты. — предложила Лиссандра.

Спутники решили выйти в коридор, где в конце, все так же, располагалась ванная, а с обоих сторон размещались еще по две двери. Авитус дернул за ручку самую первую левую дверь, но она не поддавалась, сколько бы он не пытался. После непродолжительных махинаций данмерионец нагнулся и прислонился к полу. Из щели под дверью дуло прохладой, которая доносила тот самый мерзостный запах гнили.

— Кажется, запах исходит оттуда, дальше будет хуже. — предупредил Авитус.

Он немного отошел от двери и с разбега врезался в нее плечом, выломав замочный засов.

— Подозрительно. — задумался Авитус. — Если кто-то рылся в доме, то почему дверь заперта.

Лиссандра вся сжалась, нервно замусолив руками у губ. Она прикусила язык и лихорадочно затряслась.

Авитус предложил спустится первым самому. Перед ним предстала вертикальная лестница, ведущая прямо вниз, откуда тускло светила лампа. Данмерионец аккуратно переставлял ноги со ступеней, постепенно спускаясь в зловонный подвал. В этот же момент заскрипели почерневшие стены. Авитус остановился, все его мысли сводились к тому, что они с Лиссандрой тут не одни и стоит быть предельно внимательными.

Он сделал последний шаг, вытянул носок, стараясь нащупать твердую поверхность, и вступил во что-то мокрое. Авитус опустил вторую ногу и всем телом плюхнулся в лужу. Он осмотрел пол под собой и обнаружил рядом разбитую склянку. Авитус прошелся вглубь подвала и огляделся вокруг. Он затаил дыхание, исследуя окружение, и нахмурил свои угловатые черные брови.

Йод, марганцовка, формальдегид, формалин, валерьяна…

— Ну, что там внизу? — Лиссандра высунула голову в проем. — Почему ты ничего не говоришь?

Авитус закатил глаза и продолжил продвигаться вглубь помещения. Он, будто заколдованный, рассматривал каждую деталь, каждый фрагмент. Пока не наткнулся на большую железную дверь. Запах был уже практически невыносим, рецепторы сходили с ума, инстинкт призывал Авитуса развернуться.

Данмерионец дернул металлическое потертое черное кольцо, потянув дверь на себя изо всех сил. Наконец, она отворилась, и из проема повалил такой смрад… вдвое сильнее прежнего. Авитус схватился обеими руками за рот, прижав их очень сильно, надеясь не вдохнуть больше не единой частички. Он был готов закупорить глотку пробкой, лишь бы его не вырвало. Что-то душило Авитуса изнутри, стянуло всю слизистую и застряло в пищеводе. Желудок будто выжали как мокрую тряпку.

— Ты вздумал не отвечать мне, неужели я недостойна твоего внимания? — разозлилась Лиссандра, наконец, спустившись вниз. Она провела свечой, щурясь в темноту. Сотни разнообразных склянок, мензурок и пробирок, заполненных всевозможными веществами. Лиссандра некоторое время рассматривала разные цветастые вещества, пока не услышала задыхающееся кряхтение.

— Авитус?!

Лиссандра подбежала к напарнику, уволившемуся на колени, у холодной двери и стала его трясти:

— Что с тобой? — взбудоражилась кицунэ. — Прошу, пошли отсюда!

–Нет! — выдавил Авитус. — Мы никуда не уйдем!

Ему полегчало, вонь слегка отступила, ослабла. Он поднялся с колен и, закрыв глаза, восстановил дыхание. Кожа Авитуса покраснела, набухли вены на лбу и шее. Имперец покачнулся и завернул в дверной проем, из которого так сильно несло смертью.

Лиссандра проследовала за ним, покосилась и сама уже ухватилась за нос:

— Какая гадость, чем тут так воняет?

Авитус отошел в сторону, махнув рукой. Он стоял около длинного стола, накрытого плотной белой простыней, а из-под нее выступала протяжная выпуклая фигура.

— Это… — запнулась Лиссандра. — Ч-человек?

Авитус кивнул:

— Оглянись, сколько их здесь.

Лиссандра прошлась вдоль столов, не оборачиваясь на накрытые тела, лишь подтвердила их наличие краем глаза.

— Что они тут делают? — спросила она дерганным тоном.

Авитус сдернул пожелтевшую простыню с одного тела. Оно протухло и начало гнить, разлагаться. Как и все остальные. Глазницы трупа провалились, весь кожный покров потемнел, принял мутный коричневый окрас. Зубы попадали в ротовую полость, так как от десен практически ничего не осталось. Грудная клетка постепенно рассыпалась и превратилась в жерло с пожухлым почерневшим сердцем, похожим в изюм. Авитус обратил внимание на большое количество следов от хирургических вмешательств.

Какой человек способен пойти на такое? Омерзительно. Низко. Наверняка, еще и вкусно…

Плоть хоть и прогнила насквозь, но все еще таила в себе манящие феромоны, а кости по-прежнему могли хрустеть во рту. Чего говорить об одном только мясе! Сойдет даже такое, далеко не первой свежести, иссохшее…

Авитус поморщился и тряхнул головой, изгоняя ненавистные мысли.

Аэтернумец опустил взгляд к неестественно искривленным ногам трупа, на которых висела подранная бирка: «Диметр Галлус. Дата кончины: пятнадцатый год шестой эры».

— Это была морозилка. Перестала работать она недавно. Кто-то ухаживал и бальзамировал труп все эти годы? Сохранялась приемлемая температура, чтобы не допустить гниения? — размышлял Авитус. — Но, кажется, делать этого больше некому. Если это тот ученый, которого мы искали, то все напрасно.

— Какими-бы знаниями он располагал — не думаю, что нам стоит в это лесть. — поддержала Лиссандра.

— Но мы уже здесь, а значит уже влезли. — усмехнулся Авитус, достаточно мрачно, а глаза его сверкнули загадочным безумием.

Он прочувствовал легкую головную боль, колеющая рябь в висках. В глазах на секунду помутнело и показалось, будто сознание угасло. Прожектор здравого рассудка потух. Короткое замыкание.

«Соберись». — пронеслось таинственное эхо. Голос исходил из… Отовсюду. Он был всюду, даже пронизывал глаза, рот и поры, но вокруг была лишь темнота. Воцарилась тишина, до того момента, как сквозь ее завесу не прорвался крик.

«Что это было?» — подумал Авитус.

Раздался глухой шорох. Где-то вдали. Он начал усиливаться. Приближался. И очень быстро. И вот он уже совсем рядом.

«Не подходи!»

Топот исчез, его и не было на самом деле. Авитус огляделся, кругом темно. Совершенно.

«Я чувствую, как они приближаются. Тебе лучше поторопиться, а девчонку оставь, добра от нее не жди». — вновь раздалось эхо.

«С чего бы мне слушать тебя?»

Но ответа так и не последовало. Таинственный голос затих.

…АВИТУС!..

Перед глазами загорелся яркий свет. Что-то задело Авитуса, потом еще раз, но уже сильнее. Он вскочил, оказавшись на полу морозилки, наполненной гниющими трупами.

— Я думала, что ты совсем окочурился! — завопила Лиссандра, рухнув на грудь спутнику.

— Если не слезешь с меня, то это может случиться. — возмутился Авитус, немного рассеянно.

Лиссандра отскочила в сторону.

— Думаю, что нам стоит отсюда уходить, на этом достаточно. — сглотнул он.

— Наконец-то. — обрадовалась Лиссандра. Голос ее был слабым, но искренность все еще отлично чувствовалась.

Спутники поднялись обратно. Они уже были готовы двинуться к выходу, как оттуда раздался уверенный стук.

— Прошу прощения, не могли бы мы поговорить? — донесся антипатичный мужской голос на кристальном лунарском. — Вы выломали окно, а это не очень культурно, тем более дом-то не ваш.

Лиссандра вытащила из сумки кортик:

— Что он говорит?

— Чего вы хотите? — спросил Авитус.

— Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы, их оставьте при себе и отвечайте лишь на мои. — незнакомец стал вещать раздраженно.

— Послушайте, мы сейчас же уйдем, нам не хочется проблем. — ответил Авитус.

— Вы лишь испытываете мое терпение. Я озвучил свои требования, господин. — теперь речь стала угрожающей.

— Хорошо, спокойно, я открываю дверь, и мы говорим, как цивилизованные люди. — предложил Авитус.

Он подошел к двери и, отодвинув цепочку, распахнул ее. Перед данмерионцом предстал сгорбившейся бледный мужчина лет сорока пяти в изношенной до дыр коричневой жилетке.

— Внешне вы походите на лунарца, но акцент и ошибки в изречениях вас выдают, аэтернумец. А вот кто ваша юная спутница я сказать не могу, но это и не важно, ведь никому не следует сюда ходить. — тут же сообщил незнакомец, уже спокойнее.

— Мы лишь искали одного ученого, который должен жить в этих краях. — ответил Авитус.

— Вы его не найдете.

— Я уже догадался об этом.

Авитус напрягся. Незнакомец, очевидно это заметил и постарался надавить на уязвимость:

Но вы не боитесь, что такое может случиться и с вами, уважаемые?

Авитус сжал ладони в кулаки и слегка прикусил язык.

— Он кому-то мешал, верно? И все в поселении об этом знают, не так ли? Но они молчат. — выдавил имперец.

— «Меньше знаешь…», господин Импер. — прошипел незнакомец.

Как это понимать? Авитус Кассарий — по материнской линии Импер — не припоминал, что называл свои инициалы этому мужчине.

Авитус уже был готов к любому повороту, он выставил левую ногу немного назад.

Лиссандра встала противоположно Авитусу, крепко держась за рукоять обоюдоострого холодного оружия. Незнакомец оглядел обоих, очевидно настроенных враждебно.

— Я все-равно собирался сожрать вас лично, а господину бы наплел что-нибудь этакое. — пригрозил он, приподняв руки ладонями вперед, и облизнулся (языком настолько длинным, насколько не могли себе позволить даже некоторые собаки).

Лицо незнакомца растянулось, кожа сползла, будто расплавившись, а под ней блеснула склизкая чешуя. Руки его так же поплыли, сильно вытянувшись вперед, а ноги срослись воедино, сбросив остатки побледневшей ткани. Подобие змеи возвысилось над дверным проемом, грозно зашипев.

Авитус отскочил назад, потянув за собой Лиссандру, но та кинулась на чудище, вонзив ему в хвост кортик. Чудище громко завыло от боли, отмахнув кицунэ в сторону так, что та ударилась об стену. Авитус подпрыгнул к ее телу, преградив существу путь. Тварь брызнула слизью и вильнула хвостом. Внезапно, маленькая и противная фигурка обтянула всю постройку, сжав ее мышцами, от чего стены пошатнулись и начали трескаться. Существо взмахом руки, рассекло пространство перед Авитусом, вспоров его рубашку. Хлынула кровь. Данмерионец хлопнулся на пол, а в голове заиграла какая-то старая народная песенка из детства: «Вскиньте головы прочь, затаите дыханье! Близиться долгая ночь, ночь без просыхания. Я свободой заплатил за змеиную любовь, отчего теперь один — так готовьте гроб!»

Змей взгромоздился над его телом и, петляя языком, радостно зашипел. Он обхватил Авитуса длинными когтистыми руками, поднял его прямо под потолок и подтянул к своей зубастой пасти. Изо рта несло гнилым мясом и болотной трясиной. В глазах имперца темнело, голова звенела от кислородного голодания, ведь змей передавил ему воздухоносные пути.

Чешуйчатый бес уже собрался совершить ежедневный ритуал, но дико взревел. Маленькая рыжая лисичка зубами вцепилась ему в бок, зацепив мышцы. Чудище рефлекторно ослабило хватку, Авитус высвободился и устремился вниз.

Змей запаниковал и ударился об стену, тем самым сбив кицунэ.

Ее тельце засыпала серая бетонная пыль, а от полученных ранений чудище прекратило душить ветхий дом и выползло на улицу через дверной проем, зигзагообразно петляя хвостом. У него кровоточила глубокая рана: зеленая кровь шипела на солнце.

Авитус решил не терять время и подбежал к кицунэ, подняв ее на руки. Он крепко обхватил тело лисицы, потерявшей сознание, и кинулся в дальнюю часть дома, отчаянно ища иные выходы. Аэтернумец забежал в спальную комнату, где на стенах были отчетливо высечены протяженные и глубокие следы когтей. Вся кровать смята и одеяло разорвано в клочья, пух разлетелся по всей комнате, витая под потоками ветра в выбитое окно. Вот это кстати!

В то время как змеевидное чудище уже понемногу приходило в себя, путники покинули дом через окно. Авитус незамедлительно бросился в близлежащий густой хвойный лес. Ели росли достаточно плотно и вонзались высоко в небо, делая его похожим на стеклянную мозаику.

Данмерионец спустился по крутой горочке и услышал неприятное змеиное шипение, раздавшееся эхом по округе. Змей, набравшись сил и смелости, вернулся в дом и не обнаружил в нем своих жертв. Авитус, учуяв запах ускользающего времени, ускорил шаг. Он нырнул в яму между толстыми корнями и спрятался под поросшим мхом стволом хвои. В это же время из хижины вырвалась ужасающего вида тварь, в разы свирепее и озлобление: змеиные глаза выпучились и наполнились тысячелетней злобой. Если бы Авитус только знал, скольких людей за долгие годы жизни успела сожрать эта чешуйчатая нечисть.

Хоть дом и стоял обособленно от остальных в поселении, но такие события не могли остаться незамеченными для местных жителей, хоть что-то и подсказывало, что помощи ждать не от кого. Назойливый гость, оказавшийся невиданной тварью, дал ясно понять, что селяне либо запуганы, либо подчиняются отнюдь не моральным законам.

Авитус понимал, что он мог бы дать отпор противнику, но это было бы слишком опасно для Лиссандры. Все это время аэтернумец старался стоять неподвижно, медленно дыша. Но чувство неизвестности сжирало изнутри. Абсолютная безветренная тишь.

Авитус пригнулся и медленно выпятил голову: дом еще проглядывался между кронами, но змеевидного существа нигде не было.

Воздух в груди потяжелел, пот выступил со лба и скатился до бровей. Из-за низкой температуры каждый выдох сопровождало белоснежное облако пара.

Теплая капля растянулась длинной зеленоватой ниточкой и повисла прямо перед глазами данмерионца. Удивившись такому феномену, он приподнял голову. Ничего необычного… Вернее так казалось сперва, пока средь веток не сверкнули кислотно-желтые убийственные глаза.

Как я мог его не услышать, пронеслась первая и последняя мысль перед тем, как Авитус успел отпрыгнуть.

Хвост змея оплел ствол дерева, древесина трескалась и хрустела, после чего ствол стал накреняться на упавших путников. Авитус успел кувыркнуться в бок, когда многотонное дерево рухнуло на траву.

Когда змей решил полюбоваться своим творчеством, то заметил бегущий в сторону глубокого оврага Обед. На удивление быстрая жертва, но чудовище не отставало, оно плелось между елей, сваливая каждое дерево хвостом.

Авитус чуть ли не скатился в овраг. Почва оказалась мягкой и буквально хлюпала под ногами, стопы постепенно тонули в ней, из-за чего передвигаться стало труднее. Змей, гонясь за беглецом, так же спустился в овраг, заполз на водянистую землю, но почувствовал, что продвигаться стало труднее.

Авитус наконец смог прилично оторваться от преследователя и скрылся за возвышающимся из оврага бугром, поросшим жимолостью. За своей спиной он слышал лишь скворчащий крик, пропитанный ненавистью.

Данмерионец еще долго бродил по нескончаемому безликому лесу, оборачиваясь на каждый шелест. Солнце перестало просвечиваться сквозь густые ветви и все погрузилось в туманный полумрак. Птицы не сочиняли никаких песен и попрятались по гнездам.

Авитус осмотрел свою одежду: изорванная рубашка, испачканные в грязи и траве штаны. Плюс ко всему слезоточивый пот, от которого щепало подмышки. Но это были, очевидно, меньшие проблемы, ведь Лиссандра все еще не приходила в себя, а куда идти, Авитус не имел и малейшего представления.

Из высокой травы начало доноситься стрекотания сверчков. Авитус вышел на просторную полянку, усеянную множеством фиолетовых цветков лунной лилии, распустившихся под бриллиантовой вуалью полной луны. Возле Авитуса начали кружить светлячки. Имперец на время забылся, погрузившись в сказочную атмосферу. Будто и не было никакой погони, когда его жизнь и жизнь Лиссандры могли оборваться в любой момент.

От размышлений его вырвало прохладное нежное покалывание на носу, с неба посыпался первый снег. Крохотные снежинки приятно растворялись на его разгоревшейся коже, оставаясь переливаться кристальными бусинками. Первому снежному вальсу удалось убаюкать своей студеной колыбелью сердце аэтернумца. Все было позади.

Все казалось таким волшебным, ничего кроме этой поляны отныне не существовало. Да и вряд что-то еще нужно. Никаких обязательств и бремен. В какой-то момент природа стала казаться такой хрупкой и безмятежной, что невольно всплывал вопрос о людях и эльфах, демонах и бесах. Неужели столь необходимо им сосуществовать в мире, наполненном вещами, совершенно непостижимыми для их воинственного разума. Самое ужасное в мире то, что его красота требует жертв. С самого прекрасного всегда взымается. Что мы можем противопоставить жестокости?

Завеса оживших сновидений треснула, когда Авитус поспешил собраться с мыслями и посмотрел на лисичку. От падающих снежинок ее острые ушки подергивались, прижимаясь к телу. Она немного тряслась от холода. Тогда данмерионец продолжил путь, прибавив шаг.

Побродив по лесу с Лиссандрой на руках еще около получаса, он все же набрел на каменистый пляж.

Светило солнце. Светило, не смотря на то, что совсем недавно наступила ночь. Или они так долго пробыли в лесу, что время исказило свой маршрут? Авитус не знал как объяснить себе происходящее, поэтому попросту решил оставить мысли на потом. Сейчас самое главное — спастись!

Море Веилхен было спокойным: водная гладь ласкалась в солнечном свете, а горизонт застилал густой туман, но даже сквозь его кучность можно было разглядеть сам материк Ирдиес, на котором простилалась большая часть территорий Лунервейна. Так же через туманность просвечивали яркие огни Селевана, прибрежного города-порта, который славился своими морскими деликатесами и дюжим флотом. Но ярче всех светил, конечно же Глефштафорский маяк, он достигал в высоту примерно сотню ярдов, а его свет проносился на двадцать лиг при хорошей погоде.

Авитус спустился к морю и подметил одиноко стоящую лодочку, выброшенную на берег. Весла припорошило песком. Стояла она здесь уже продолжительное время.

Авитус склонился к лодке и, перешагнув через ее торец, положил Лиссандру на переднее сидение, а сам принялся толкать судно к воде. Авитус уперся руками в корпус и протащил лодку в море до тех пор, пока не встал в холодную воду по колено. Он забрался на борт, раскачав корпус и взбаламутив пенящуюся воду. Данмерионец взялся за весла погреб в сторону Селевана, ориентируясь на свет, бьющий сквозь туман. Он начал грести, но ветер, как назло, дул на запад, противоположно нужному пути. Путь предстоял тяжелый.

***

Щеки кололо от холодного воздуха, а руки промерзли насквозь, покраснели. Авитус уже с трудом держал весла и греб на последних силах. Прошло, по меньшей мере, уже около часа, туман уже почти рассеялся, но город по-прежнему был далек, хоть и досвечивал до скромной лодочки. Авитус расслабил руки, перестав грести, чтобы немного перевести дух. Он посмотрел на Лиссандру, которая все еще оставалась без сознания. Кажется, она потратила много сил, а ведь день был действительно очень непростой. Такого раньше в жизни обоих никогда не происходило, то ли к счастью, то ли к сожалению. Хоть Авитус и понимал, как сильно они сегодня рисковали своими жизнями, но на душе его было на редкость спокойно, казалось, что именно такого безумства не хватало в его пустой, размеренной жизни.

Авитус заметил, как лапы кицунэ тряслись, а хвост скрутился в узелок. Он снял с себя куртку и подсел рядом к лисице, накинув одежду на нее. Кицунэ рефлекторно повела носом и подергала ушками, а затем снова продолжила лежать смирно.

Ветер практически стих и лодку почти перестало покачивать. Неподалеку, откуда-то за спиной, послышались частые хлюпы воды. Авитус обернулся и увидел стаю дельфинов, грациозно прыгающих из воды. Они проплывали мимо, совсем близко к лодке, их путешествие по морским просторам сопровождалось радостным высоким щебетанием. Авитус раньше встречал дельфинов только на водном представлении в Бэлиоре, когда был еще совсем юным. Он ходил туда часто с матерью и отцом. Те времена давно прошли, но что-то заставляет возвращаться в воспоминания раз за разом. Это все, что осталось, ведь родителей ныне нет рядом.

«Интересно, что испытывает Лиссандра, думая о близких». — Задумался Авитус. — «Лисс настрадалась за нас обоих. Она истратила столько энергии на то, чтобы направлять всю оставшуюся команду Гамблера, это вымотало ее. Не стоит позволять ей впредь напрягать себя — трудности будут и без этого».

***

Солнце начинало садиться за горизонт, окрашивая небеса в нежные тона. Цветовая палитра разлилась по небосводу, щедро даря морю свои оттенки, отражающиеся от его поверхности. Облака, нежные и пушистые, лениво проплывали, растворяясь в лиловых красках.

Тут и там вкраплялись чернеющие мазки плывущих суден.

Некоторые из них оставляли за собой тянущийся угольный дым. Множество копоти, очерняющей нерукотворный пейзаж природы. Авитус греб и провожал взглядом каждое отдаленное судно. Он раньше не бывал в Лунервейне, поэтому многое для него тут было впервой.

Селеван был уже совсем близко, на таком расстоянии можно было разглядеть его, как на ладони. Авитус сразу подметил, что город разделяла река — местные назвали ее Снаб — , впадающая прямиком в море. Она делила город на три части.

От северных районов пролегал порт, в котором стояли внушающих размеров металлические корабли с множеством мелких и крупных труб. Судя по наличию вооружения, порт был военный, как и вся северная часть Селевана. Она отделена от остальных районов протяжной кирпичной стеной с воротами и мостами через реку.

Южнее уже находился гражданский порт. Авитус вгляделся в его строения. Как и на острове Волчьей Паствы, тут размещались пограничные пункты, но ни у него, ни у Лиссандры документы так и не появились. По этой причине он принял решение высадиться чуть в стороне от города, прямо за небольшой скалой.

Авитус подгреб к намеченному берегу, выполз из лодки и вытянул ее на песок. Он решил оставить пока Лиссандру на месте и осмотреться.

Берег был песчаный, а перед ним зиждилась отвесная скала, что простилалась на несколько миль вдаль, а на ее верхушке росли худые и неопрятные ели, подранные ветром.

Между двумя валунами у пляжа спряталось малюсенькое отверстие в скале, ведущее вглубь. В него можно было заползти только присев, а с воды заметить и вовсе невозможно.

Авитус наклонился, подойдя к ней впритык, и заглянул внутрь. Он обнаружил постепенно расширяющийся протяжной туннель. Авитус решил вернуться к Лиссандре, чтобы продолжить путь, но по возвращении не обнаружил ее в лодке. Аэтернумец заметил как она сидела, уже в человеческой форме, на берегу.

Лиссандра выпрямила ноги, положив одну на другую, и вытянула их так, чтобы волны еле касались стоп. Сидела она, держа в руках куртку Авитуса, одетая в свою утепленную одежду, воплощенную магическим усилием.

Авитус подсел рядом и некоторое время вслушивался в пенистое бурление прозрачных волн.

— Тебе лучше?

Лиссандра молчаливо кивнула.

— А твоя одежда, — поинтересовался Авитус. — Откуда она появляется?

Лиссандра загадочно улыбнулась и ответила шепотом:

— Всего лишь магическая проекция.

— То есть она не настоящая?

— А есть разница?.. Ее никак не отличить, разве что под микроскопом, если заметить идеальность ниток, но и это возможно скрыть, если уметь. — довольно отвечала Лиссандра.

— Как такое возможно?

— Очень важно знать свойства ткани, минерала или любого материала. Особенно важен характер. Шерсть — намокает в воде, металлы — прочные, но прибавляют тяжести. Нужно иметь не дюжую фантазию и внушительные способности к иллюзии. Это первоочередное, что кицунэ должны уметь. Мы изучали все свойство каждого рассматриваемого материала.

— Интересно. — спокойно ответил Авитус, но в его глазах читался восторг.

Они продолжали сидеть в тишине, разбивающейся о звук прибоя еще некоторое время, пока Лиссандра и поднялась, отряхнувшись от песка.

— Теперь мы квиты. — сообщила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Я спасла тебя от вервольфа, а ты меня от той премерзкой рептилии.

— И в правду. — Авитус не хотел возражать по поводу того случая на Окамирионе, чтобы не показаться неблагодарным, но он четко стоял на том, что был в состоянии спасти себя сам.

— Идем, я заметила, что ты нашел пещеру, может быть, она выведет нас на материк. — сказала Лиссандра.

Они вошли в туннель и пройдя по нему уперлись в небольшую, но все же просторную полость. Сталактиты зубьями нависали в зияющей пасти зловещей пещеры, а под ногами колыхались мутные лужи. В дальней части завывал широкий проем, почти под потолком, к которому вела возвышающаяся дорожка.

Путники направляясь вдоль дорожки, пока не услышали множественное шарканье.

Улей, промелькнуло в голове Авитуса. Это чертов улей.

Откуда такие догадки? Возможно, дело во многочисленных отверстиях вдоль каменистых стен. В какой-то момент из них поползла кровь, рьяными щупальцами тянувшись к заплутавшим путникам.

Запахло чем-то… Смесь тухлой рыбы и распотрошенного мяса.

Авитус ощутил стесненность, неприязнь. В пещере было так тесно, особенно после недавних просторов. Сталактиты направились напасть сверху, невиданные твари копошились внутри стен, а позади… Вдруг змей все это время преследовал их, чтобы…

Щели начали оживать. Из них высовывались тоненькие чешуйчатые ручонки с натянутыми перепонками между пальцев. Кисти были широкие и сплюснутые, словно созданы для разрыва плоти… Следом вылазили маленькие головки настолько уродливые, насколько не могла осмелится даже фантазия самого безумного творца. Глаза, казалось, отсутствовали, либо были настолько малы, что в темноте их было не видно, уши располагались довольно высоко и имели заостренную раковину, тонкую и прозрачную. Рот был растянут вдоль всей верхней челюсти и слегка припух, подобно раковым образованиям. И вот, показались и их тела. Худые и изгорбленные, а вдоль позвоночника прорастали небольшие изогнутые шипы. Из туловища извивался хвост. Ноги короткие и выглядели очень гибкими, напоминали задние конечности лягушек.

Авитус достал одну спичку из своего коробка и чиркнул ей по выпирающему сталагмиту, та загорелась, и он швырнул ее в толпу существ. Огонек пролетел возле чудищ, их чешуйки блеснули синевой. Твари разом отпрыгнули от источника света, попрятавшись за камнями.

Огонек померк, упав в лужу. Твари начали медленно напирали со всех сторон, подползая на четвереньках. Тихие. Ловкие.

— Они маленькие, но с таким количеством нам не справиться. — заметил Авитус. — Если побежим, то они сразу среагируют.

— Эти существа ведь испугались огня, значит нам нужен источник посильнее. — догадалась Лиссандра и прыгнула за спину напарника.

Авитус замешкался, не зная, что именно предпринять. Времени оставалось все меньше из-за надвигающейся угрозы.

Конец ознакомительного фрагмента.