Арканум. Том 1

Александр Кассий, 2020

Крепкая хватка культа Гласа Мора душит государства, заставляя их встревать во внешние и внутренние конфликты. Когда-то герои осмеливались бросать вызов злу, но в новой эре каждый преследует свои цели. Одним важно понять природу неизвестной ликантропии, все сильнее пожирающей людские сердца, другим – сохранить друзей, третьим – отомстить и испытать свою веру. Судьбою ли, под надзором ли могучего Света, но история о скитальцах из совершенно разных миров обречена стать роковой не только для их собственных судеб, но и для всего мира.

Глава IV

Шепот глубин

«Мы наконец-то добрались до корабля, который отплывает в Лунервейн. В плаванье уже пару дней, но время летит очень быстро. Команда выглядит довольно дружной, но капитан вызывает у меня неподдельное чувство тревоги. От него несёт чем-то очень недобрым, будто ухмылка на лице лишь способ скрыть его истинную сущность. Команда называет его Гамблером, но вряд ли это настоящее имя, он, очевидно, многое скрывает, от этого мне не по себе. Надеюсь, что доплывем благополучно. Ещё и с Лисс, что-то не так. После того, как мы посетили скрипторий, она сильно переменилась, стоит поговорить с ней при удобном моменте, а пока я займусь изучением рукописей.

Пятый день месяца танца света. Авитус Кассарий».

Баркентина плыла вдоль небольших островов, покрытых густой растительностью, которые шпилями вырывались из глубин. Над судном кружились, почуявшие запах рыбы на борту, чайки. Авитус стоял на палубе, смотря на восток, в сторону Лунервейна. В руках он держал свою серебреную флейту, полученную по наследству от маминого отца. Авитус поднес ее к губам и, свернув их в трубочку, набрал воздух в легкие. Мелодия изначально рождалась спокойная, неторопливая. Он играл, продолжая вглядываться в горизонт. Клокотание волн вдохновляло и дарило покой, позволяя музыке созревать под теплый бриз. Палец Авитуса съехал и настрой тут же пропал, утонув в непроглядной морской пучине.

Данмерионец тяжело рыкнул и положил флейту обратно в свою сумку. Постояв на месте ещё пару минут, он решился спуститься на нижнюю палубу, где на подвесных кроватях дремали матросы. Авитус рыскал глазами, стараясь отыскать Лиссандру. Он обнаружил ее, сидевшей на ящиках с провизией, отстраненной ото всех.

— Почему ты тут? — поинтересовался Авитус.

— Слежу, чтобы никто из команды не выпивал все запасы алкоголя. — угрюмо ответила Лиссандра.

Авитус присел на ящик рядом с ней:

— Чем займёшь себя на время плавания? Не собираешься же охранять выпивку все это время.

— Если от меня потребуется — стану.

Авитус прикусил язык, пытаясь подобрать подходящие слова, но в голову ничего не пришло, кроме прямого вопроса:

–Ты переменилась после посещения скриптория.

Лиссандра слегка наклонила голову и вдохнула душную слезоточивую вонь мужского пота с примесью спирта.

— Мне следовало сказать это в первый же миг. — Лиссандра произнесла это со всей серьезностью. — Я так сильно перепугалась и наполнилась сомнениями, что не решилась на диалог. Я видела… ужасные вещи. Крики, стоны… Свет свидетель, подобных ужасов не могло родиться даже в самом воспаленном сознании.

Лиссандра соединила пальцы в замок и крепко их сжала.

— Когда ты отошёл с писцом, то я приметила странную дверь за письменным столом. Там я обнаружила очень чернушную книгу. Ее страницы никак не поддавались! От моих манипуляций она лишь затрещала, подобно дикому зверю или бестии Нижних миров. Сначала ноги свело и я не могла дернуться, а потом появился этот старик… Я долго сдерживалась, но все же не смогла. Прочла его мысли и, о лисьи морды, лучше бы я этого не делала.

— Что ты увидела, не таи. — поторопил Авитус.

— Я прочла мысли, и он оказался далеко не церковным служителем. Вернее, он поклонялся иной, проклятой религии, не такой, как наша, а скорее… Его покровители приверженцы какого-то тайного общества, которого давно уже не должно существовать.

Авитус молча смотрел, стараясь больше не торопить рассказчицу, но запиналась через каждое слово. Кожа Лиссандры очерствела и покрылась мурашками.

— Он служит одному из глашатаев бездны. Они никак не именуют себя, но я узнала эту ауру. Столь смертоносная и прогнившая магия может принадлежать лишь им… Они описываются в легендах, как культ «Глас Мора». — Лиссандра осунулась, а ее губы посинели. — Я не смогла узнать ни единого имени этих вестников, но в моей памяти плотно засела лишь одна фраза. Владыка Пламени.

Лиссандра старалась говорить очень тихо, чтобы никто, кроме Авитуса ее не услышал.

— Как этот культ связан с Патронисом?

— Они… — воспоминания давались Лиссандре с трудом. Она мысленно представляла массивную дверь, ведущую в мысли священника из скриптория, и пыталась открыть ее, не выпустив ни единой зацепки наружу, иначе ее собственные воспоминания попросту смешаются с чужими. — Они собирают артефакты, чтобы… подавить любое сопротивление. Им нужна власть над миром, но я не знаю зачем… Я чувствовала, что тот старик боялся этих культистов до смерти. Я больше не хочу об этом говорить…

Авитус и Лиссандра поднялись на палубу. Солнце уже начинало заплывать за горизонт, оставляя за собой тонкую румяную нить. Авитус любил закаты, в детстве он старался никогда их не пропускать, но всегда остерегался того, что окутывало небосвод следом. Данмерионец всю жизнь боялся поднять взгляд и увидеть меж серых облаков полный лунный диск.

Ветер почерствел и усилился, судно начало раскачиваться на волнах. Бывалым мореходам бывало ходить и в более сильные волнения, но Лиссандра переносила все с большим трудом. Она ухватилась руками за борт, склонившись к бьющимся волнам. Авитус стоял рядом с ней, размышляя о недавнем разговоре.

— Все думаешь, что нам теперь делать? — крякнула Лиссандра, не поднимая головы. Она отчаянно старалась сдерживать рвоту.

Авитус ударил ногой по палубе, яростно стиснув зубы:

— А что мы можем? Доложим властям? Единственный вариант вернуться, или предупредить кайзера Лунервейна.

— Но, Авитус, как мы подтвердим ему сказанное? — Перепугалась Лиссандра.

Авитус щелкал пальцами, нервно постукивая пяткой:

— В скриптории наверняка уже не осталось улик, ведь ты их раскрыла. Тем более, мы даже не знаем, можно ли доверять хоть кому-то. Вдруг влияние культа больше, чем мы можем представить?

— В Селеване наверняка есть портал в Аэтернум, мы бы могли вернуться и сами все проверить! — упомянула Лиссандра.

— Откуда тебе это известно? Впервые слышу о чем-то подобном. Вернее, это было-бы очень логично и удобно, вполне вероятно, что тайный портал может существовать.

— Может о людях я многого не знаю, но вот некоторые магические тайны… Многих вещей лучше вовсе не знать, меньше знаешь — крепче психика. — Лиссандра улыбнулась.

— В любом случае, нас всего двое, противостоять целой секте — самоубийство. Тем более, у нас есть дела, отказываться от которых нельзя.

Лиссандра привстала, стараясь больше ни на что не облокачиваться:

— Вроде привыкла, выдержу, если волны не увеличатся еще сильнее.

Как только Лиссандра это сказала, большая волна разбилась о нос баркентины, накренив ее. Кицунэ взвизгнула и рухнула на палубу, округлив глаза. Авитус усмехнулся и протянул ей руку. Лиссандра разозлилась от таких нелепых насмешек.

— Тебя это забавляет?

— Вполне. — кивнул Авитус, сдерживая очередной смешок.

Лиссандра поняла, что впервые видит его улыбку. Она тут же забыла про обиду и самостоятельно поднялась.

— Смейся-смейся, пока можешь, смертный!

Авитус закатил глаза.

Внезапно, в разговор вмешался капитан баркентины.

— Эй, ну как мои попутчики проводят время? Свыклись с волнами? Я очень люблю этот маршрут, он пролегает через южные берега Осамы, а столько там красот открывается — дух захватывает! Знаю даже парочку романтичных местечек, если желаете. — Гамблер нелепо прищурил один глаз.

— Ты чего это подмигиваешь мне? — возмутилась Лиссандра.

— О, что вы, кирия, я лишь хотел разрядить обстановку, наладить контакт между нами! — Гамблер сверкнул желтыми зубами.

Лиссандра нахмурилась, на этот раз она не притворялась, ее неприязнь была истинной. Авитус почувствовал это и решительно сменить тему:

— Гамблер, как давно ты выходишь в море?

Капитан усмехнулся, гордо откинув плечи.

— Так давно, что наизусть запомнил каждую скалу в проливе Врат! С раннего возраста мой отец затащил меня на свое судно, заставлял драить палубу и затягивать канаты. Помню, будто это было вчера, ох, как же я просился домой! Но! Однажды я взошел на мостик, сжав штурвал обеими руками, и ощутил прилив нескончаемой энергии! В лицо бил морской ветер, раскачивал отцовскую шхуну по волнам, буквально швырял ее, как собака старую кость, освежая лицо приятными солеными брызгами! Когда ты остаешься наедине со стихией — вот тогда просыпается дух морского волка! Настанет день, и я накоплю достаточно денег, чтобы больше не заниматься перевозкой грузов. Я починю шхуну покойного отца да уплыву на ней подальше от мирских сует, куда-нибудь на Малифицию.

Оптимизм Гамблера был таким искренним, словно у бедного юнца с горной грядой надежд. Неужели это заставляет его вставать по утрам? Дарит веру в будущее? — задумался Авитус. Он пытался вообразить, какого это, ведь безумная погоня мешала вообразить жизнь всецело. Что будет потом, когда Авитус узнает все (Если такое случится)? Возможно, думать об этом было слишком рано, ведь перед глазами был лишь… голод.

— Друг, ты в порядке? Ты как-то напрягся? — рассмеялся Гамблер, хлопая данмерионца по плечу. — Я пойду на мостик, а вы занимайтесь своими делами, только не скучайте.

Кицунэ пожала плечами и, облизав губы, попросила у Авитуса достать ей лесных ягод. Он вручил Лиссандре набитый мешок.

— Только особо не объедайся.

***

Наступила ночь. Авитус лежал на подвесной кровати, стараясь уснуть. Он не мог точно ответить спал ли вообще последние две недели. Бывало, что глаза начинали смыкаться, но потом перед глазами всплывало алое полотно. Оно источало омерзительный трупный запах, но жажда все росла.

Авитус поморщился на потолок, откуда проблескивали тусклые лунные лучи. Аэтернумец тяжело вздохнул, протер покрасневшие глаза, до него доносилась смесь запахов алкоголя с тухлой рыбой, и звонкий хохот. Среди голосов отчетливо пробивался тонкий смех Лиссандры — она веселилась вместе с матросами, играя в кости. На секунду Авитусу пришла мысль присоединиться к ним, но он сразу же отринул столь бессмысленную идею. Один глоток алкоголя мог ослабить его контроль (наверняка он не знал, но причины для страха были). Лучше побыть наедине с собой, расставить уже, наконец, приоритеты.

Жизнь продолжалась, но идти по прежнему пути Авитус не мог. Обыденность отныне казалась детской сказкой, не способной воплотиться в действительность. Возможно, это путешествие все изменит, может, это шанс найти новую судьбу, новых друзей, врагов. Одно Авитус знал точно: в горле что-то тянуло, завывало, иногда огрызалось. Это было не к добру, ведь с каждым днем Авитус начинал все чаще задумываться об ужасных вещах. Эти ужасные вещи заставляли его бессонно ожидать неотвратимый рассвет, надеясь протянуть до него в здравомыслии.

Лисс, подумал Авитус, в надежде, что та услышит, но сразу же встряхнул головой, отринув навязчивую идею.

На палубе послышались беспокойные шаги, Авитус сразу же прислушался.

(Раздался стук в дверь. Обеспокоенный матрос огласил дурную весть.

— Капитан, на горизонте фрегат пиратов! У них флаги те, что вы старались избегать!)

Пираты? Эти воды всегда были мирными, что здесь забыли разбойники? — размышлял Авитус.

Аэтернумец поднялся на верхнюю палубу, поступь его была неслышна и легка, как у крадущегося хищника. Он затаился в темноте и продолжил вслушиваться.

(Из каюты за стеной по-прежнему доносились смешанные запахи празднества, никто и не догадывались о том, что сейчас могло произойти.)

Кажется, пираты еще достаточно далеко. — подумал Авитус.

— Они нас заметили, не так ли? — обеспокоился Гамблер, подойдя к борту.

— Мне кажется, они тут не просто так. — ответил матрос.

Гамблер достал подзорную трубу, чтобы лучше разглядеть корабль неприятеля.

— Это действительно Шепот Глубин. Боевая готовность! Зарядите все орудия, что имеются на этом чертовом судне! Оповести остальных!

Авитус присмотрелся на море. В глаза сразу же бросился фрегат, мчащийся на всех парусах в сторону торговой бригантины. На грот-мачте пиратского судна развивался, тлеющий в ночи, флаг с красноглазым черепом.

ПИРАТЫ, угрожающим воем пронеслось в голове. Авитус глянул на мчащийся корабль и действительно осознал, что бригантину собираются брать на абордаж.

— Авитус, черт возьми, ты меня здорово напугал! Что ты здесь делаешь? Скорее беги в каюту и пережди, я все улажу. — Обратился Гамблер, заметив данмерионца.

— Прятаться? — оскорбился Авитус.

— Возможно ты не понимаешь всей опасности этих ребят… ровно, как и я. — бесстрастно ответил Гамблер.

— Я никуда не уйду.

— У меня нет времени тебя отговаривать, если решил испытать судьбу, то я не вправе останавливать. Вперед и с песней, данмерионец.

Авитус стоял, не отрывая глаз от надвигающегося корабля, пиратские паруса надувались от попутного ветра.

Гамблер держал в руках саблю, переливающуюся магической.

Каждый член экипажа уже принял боевую готовность. Лиссандра выбежала к Авитусу и Гамблеру, ее глаза дергались в бессознательном испуге.

— Лисс, на нас надвигаются пираты, которые вот-вот…

Авитус упал от резкого удара, посыпались ошметки древесины, борт прогнулся от мощного тарана, ванты оборвались и бессвязной паутиной колыхались по ветру. Пиратский корабль столкнулся с хлипкой бригантиной. Бизань-мачта накренилась и со скрипом рухнула на воду.

— Чтоб тебя, подонок! Это же моя ласточка! — Гамблер, казалось, озверел от ярости.

С Шепота Глубин полетели абордажные крюки, вонзаясь в борт торгового корабля. На носу пиратского фрегата объявился толстый мужчина с кустарниковой бородой. Капитан Шепота Глубин собственнолично. Он перекинул широкую доску между бортами двух кораблей, аккуратно перейдя на бригантину.

— Вот я тебя и нашел, друг мой!

— Убирайся! — прокричал Гамблер и бросился на вражеского капитана с мечом.

— Так ты приветствуешь старого друга? — вальяжно ответил пират и своим массивным телом запросто оттолкнул Гамблера.

— Довольно, Риодольф. — откашлялся тот, стараясь подняться на ноги. — Назови условия, я все верну!

— Я доверился тебе, а ты отнял мой корабль! Ты грязный плут, Гамблер! — Рассердился Риодольф, брызжа слюной. — Убить тут всех, а со своим «другом» я разберусь сам. — Пират отдал приказ своей команде. которые в тот же миг полезли с Шепота Глубин, вооруженные краденными мечами. Помимо всего, некоторые вооружились арбалетами.

Риодольф поднял Гамблера одной рукой и прижал его к борту. Пират схватил отломанную доску, сильно заостренную на конце, и воткнул ее в грудь Гамблера, а затем вбивал ее тяжелыми, практически горилльими, ударами все глубже и глубже, пока капитан бригантины не скривился в предсмертных судорогах. Риодольф надменно цокнул и поспешил скинуть Гамблера к бушующим волнам.

— Туда тебе и дорога.

Пираты, на удивление, не были особо кровожадны, они заставляли моряков падать на колени и просить пощады. Соглашались далеко не все, из-за чего палуба периодически набухала от кровавых брызг.

Авитус отправил Лиссандру в трюм отыскать там оставшихся людей, а сам бросился к одному раненному матросу, рука которого была вывернута.

— У тебя закрытый перелом, не двигайся. — приказал Авитус и достал из сумки бинт.

Он обмотал матросу руку, зафиксировал ее и отвел бедолагу на нижнюю палубу. Там слишком много раненных, я не успею помочь всем, кажется, тогда мы никуда не доплывем.

Пираты продолжали резать непреклонных матросов одного за другим. Риодольф стоял и наблюдал за всем со стороны, восхищаясь силой и мастерством своих головорезов. Он уже обдумывал победную речь, не стараясь скрывать своей самодовольной улыбки. Риодольф снял с себя треуголку, протерев платком лоб, но, затмив небесный месяц, на него камнем обрушился Авитус, повалил на колени, и прижал руку к горлу разбойника. Оно источало такой СЛАДКИЙ запах, какой смысл было сдерживаться?

— Если прольется еще хоть одна капля крови, то вы будете лично плакать над могилой своего капитана! — рявкнул Авитус на весь корабль.

Пираты замерли в ожидании, они окоченели и позабыли про разбой.

–Да что ты сделаешь ему, ты, совершенно безоружный! Капитан тебя просто раздавит! — рассмеялся один из пиратов, вся толпа его дружно поддержала.

Стоит только надавить и целительный сока хватит вдоль.

Авитус почувствовал, как капитан старается высвободится, поэтому стянул его горло еще сильнее.

Риодольф сделал еще одну попытку, он почти смог ослабить хватку Авитуса.

На коленях перед тобой, лишь вкуси сладостный дар…

Данмерионец начал выходить из себя, на его коже проявились вены, и без того опухшие глаза засверкали багровым. Сердце стучало, как молот по наковальне, искры разлетались и оседали на теплой зелени. Сознание постепенно опускалось на запретную глубину.

Пираты умолкли от увиденного зрелища и пошатнулись. У них в голове заиграло давно позабытое чувство, побуждающее отступать.

Лиссандра выбежала из трюма и увидела состояние своего напарника.

— Нет, Авитус!

— Заткнись, кицунэ! — рыкнул Авитус.

Все сомнения отпряли, звон в ушах придушил остальные чувства, лишь где-то вдали, на неприступном островке, здравый рассудок молил о помощи.

Я помогу — подумала Лиссандра. Она сосредоточилась на Риодольфе и постаралась отыскать ключ от нового сознания. Замок был крепкий, но каждая дверь рано или поздно сдавалась.

Риодольф кашлянул, подобно утопающему, и непривычно высоким тоном позвал Авитуса.

— Доверься мне, Авитус, я хочу помочь.

Аэтернумец покосил изголодавшийся взгляд на Лиссандру и решительно отошел назад, позволив Риодольфу вырваться.

Капитан пиратов метнулся на свою команду и навалился на небольшую группу, переломав им шеи. Команда разбойников недоумевала от увиденного, но все быстро спохватились и стали сопротивляться обезумевшего капитана.

Авитус немного успокоился, его дыхание выровнялось, а опьяняющий зов стих. Он подозвал Лиссандру к себе и попросил ее перетащить раненых.

— Неси всех на пиратский фрегат, сейчас там вряд ли кто-то есть. Мы воспользуемся суматохой и украдем их судно.

Риодольф крушил своих подчиненных, напоминая безумную гориллу, ломая им кости и разрывая суставы. Кто-то из пиратов вонзил ему лезвие меча под ребра, но оно ощущалось лишь как крохотная заноза.

Авитус переправил нескольких раненых на Шепот Глубин, за ним поспевала Лиссандра. На вражеском судне оказалось несколько стерегущих разбойников. Кицунэ тотчас спохватилась, обратив группу в летаргический сон.

Когда очередную группу моряков была спасена, то Лиссандра начала терять контроль над Риодольфом. Струйки сознания потихоньку просачивались через дверную щелку.

Пираты, наконец, справились с напастью, Риодольфу отрубили голову, оставив хлестать кровью прямо на палубе.

Кицунэ заметила шестерых выживших матросов, лежавших без сознания по уши в крови, она чувствовала их сердцебиение, знала, что они живы.

— Там еще остались люди! — крикнула Лиссандра, собравшись перелезть обратно на баркентину, но Авитус оттащил ее.

— Ты не справишься с ними одна!

— Но там же невинные люди, которых мы еще можем спасти! — Лиссандра отчаянно противостояла, но сил ее было недостаточно.

— Спасти их можно только одним путем и тебе он придется не по душе. — мрачно ответил Авитус.

— Там мой брат, мы не можем его оставить! — крикнул один из раненных моряков.

Авитус оглядел толпу выживших. В его груди билось сердце, чаще обычного, оно было готово вырваться наружу. Авитуса терзали сомнения. Он знал, что нельзя рисковать и подвергать жизни людей еще большей опасности, когда у них появился шанс на спасение, но мысль о том, что остальные обречены на жестокую смерть… не сильно то должна его волновать.

Пока Авитус размышлял, что-то засвистело в воздухе, металлическое щебетание. Наконечник стрелы пронзил кому-то грудь, но Авитус еще не успел ничего осознать. Он обернулся. На палубе лежал моряк, корчащийся от боли. Его ребра будто рассыпались в прах, оставляя бордовые пятна на досках. Авитус не смог пошевелиться, он оцепенел. Все звуки будто погрузились глубоко под воду, приглушились, отдалились.

Один из моряков приказал избавиться от крюков, удерживающих их на месте. Изнуренные мореплаватели принялись рубить канаты. Отдавший приказ, скоро взобрался на капитанский мостик и взялся за штурвал. Он развернул фрегат, приказав поднять паруса.

Над головой пробудился хор щебетаний. Град снарядов покрыл палубу, усеяв ее еще парой трупов. Одна из стрел порвала ткань паруса, оставив чернеющее отверстие.

Авитус осмотрелся, все расплывалось, становилось пузырным. Аэтернумец сделал два шага, на третьем он упал и все померкло.

***

Кто-то напевал нежную мелодию. Такую, как мамы поют своим детям на ночь. Авитус раскрыл глаза. Он лежал в каюте, укрытый пледом. Рядом за столом сидела Лиссандра, распевая столь знакомый с ранних лет мотив.

Данмерионец попытался встать, скрипнув брусьями откуда-то из-под кровати. Лиссандра заметила, что ее спутник проснулся. Она отложила расческу и присела на корточки рядом с кроватью.

— Как ты себя чувствуешь? — щеки девушки порозовели.

— Что случилось?

— Похоже, что ты лишился сознания.

— Так и есть. — согласился Авитус. Он и сам это знал, но захотел лишний раз убедиться.

— Кажется, болезнь тебя здорово изматывает. Сопротивление убивает тебя.

— Сопротивление чему?

Лиссандра печально улыбнулась и опустила голову, спрятав свои стеклянные глаза.

— Я протяну еще какое-то время. — слабо усмехнулся Авитус.

— Мне не очень хочется… терять тебя. Я буду помогать как только смогу, обещаю! — Лиссандра схватила Авитуса за руку, но вовремя опомнилась и одернулась.

Авитус покачал головой. Он сбросил покрывало и вскочил с кровати.

— Сколько я проспал?

— Двое суток.

Авитус чертыхнулся, ухватился рукой за голову и стиснул зубы:

— Неужто так долго.

— Тебе были нужны силы на восстановление. Ты… часто кричал во сне, но я… я была рядом.

Авитус вновь промолчал. Он подошел к иллюминатору. На улице царствовала дремучая ночь. За ленивыми облаками не было видно даже луны, что успокаивало Авитуса, лишь ее лучи слегка пробивались, отражаясь на морской глади. Еле доносился плеск волн.

Горела лишь одна газовая лампа, окутывая каюту полусветом. Авитус подошел к письменному столу. На нем располагались бумаги, аккуратно сложенные в стопку, чернильница, а рядом лежало перо, черное с позолотой. Авитус сел за стол, достал из сумки смятую книжку с ремешком и смочил перо.