Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть пятая

Александр Дюма, 1850

Александр Дюма (1802–1870) – знаменитый французский писатель, завоевавший любовь читателей историческими приключенческими романами. Литературное наследие Дюма огромно: кроме романов им написаны пьесы, воспоминания, путевые очерки, детские сказки и другие произведения самых различных жанров. В данный том Собрания сочинений вошла пятая часть романа «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя». Комментарии С. Валова.

II

Шкура медведя

Кольбер подал пропуск герцогине и тихонько отодвинул кресло, за которым она стояла.

Госпожа де Шеврез слегка кивнула и вышла.

Кольбер, узнав почерк Мазарини и пересчитав письма, позвонил своему секретарю и приказал ему пойти за советником парламента господином Ванелем. Секретарь ответил, что господин советник, верный своим привычкам, только что вошел, чтобы дать отчет интенданту о главнейших подробностях сегодняшней работы парламента.

Кольбер сел ближе к лампе, перечел письма покойного кардинала, несколько раз улыбнулся, убеждаясь в ценности бумаг, которые ему только что передала госпожа де Шеврез, и, устало подперев голову руками, глубоко задумался.

В это время в кабинет Кольбера вошел высокий толстый человек с костлявым лицом и крючковатым носом. Он вошел со скромной уверенностью, выдававшей гибкий и решительный характер: гибкий по отношению к хозяину, который может бросить подачку, и сильный по отношению к собакам, которые могли бы оспаривать у него эту желанную добычу.

Под мышкой у господина Ванеля была объемистая папка; он положил ее на бюро, за которым сидел задумавшись Кольбер.

— Здравствуйте, господин Ванель, — сказал Кольбер, отрываясь от своих размышлений.

— Здравствуйте, монсеньер, — непринужденно сказал Ванель.

— Надо говорить сударь, — тихо заметил Кольбер.

— Монсеньером называют министров, — невозмутимо отвечал Ванель. — Вы — министр!

— Пока еще нет!

— Я называю вас монсеньером. Впрочем, вы ведь мой начальник, с меня этого достаточно. Если вы не хотите, чтобы я называл вас так при людях, позвольте мне называть вас так наедине.

Кольбер поднял голову, пытаясь прочесть на лице Ванеля, в какой степени было искренне это выражение преданности.

Но советник умел выдерживать тяжесть взгляда, даже если взгляд был министерский.

Кольбер вздохнул. Он ничего не прочел на лице Ванеля; Ванель мог быть честным. Кольбер подумал, что этот подчиненный в действительности имеет над ним власть, так как госпожа Ванель — его, Кольбера, любовница.

В то время, когда он думал о странной судьбе этого человека, Ванель холодно вынул из кармана надушенное письмо, запечатанное испанским воском, и протянул его интенданту.

— Что это, Ванель?

— Письмо от моей жены, монсеньер.

Кольбер закашлялся. Он взял письмо, распечатал его, прочел и спрятал себе в карман, в то время как Ванель невозмутимо листал книгу протоколов.

— Ванель, — сказал вдруг патрон своему подчиненному, — вы ведь умеете работать?

— Да, монсеньер.

— И вас не пугает работа по двенадцати часов в день?

— Я работаю пятнадцать часов в день.

— Невозможно! Парламентские обязанности вряд ли отнимают у вас больше трех часов.

— О, я еще веду счетные книги одного друга, с которым у меня общие дела, а в свободное время изучаю древнееврейский язык.

— Вас очень высоко ценят в парламенте, Ванель?

— Я думаю, что да, монсеньер.

— Не следовало бы засиживаться на месте советника.

— Что же сделать для этого?

— Купить должность.

— Какую?

— Какую-нибудь… более значительную. Маленькие претензии труднее выполняются, не так ли?

— Маленькие кошельки, монсеньер, труднее наполняются.

— Ну а какая должность вас прельщает?

— Мне трудно сказать, какая была бы мне по карману.

— Есть одна должность. Но надо быть королем, чтобы купить ее без труда, а королю, пожалуй, не придет в голову покупать должность генерального прокурора.

Услышав эти слова, Ванель поднял на Кольбера свой смиренный и в то же время бесцветный взгляд.

— О какой должности генерального прокурора в парламенте вы мне говорите, монсеньер? — спросил Ванель. — Я знаю только должность господина Фуке.

— О ней я и говорю, мой дорогой советник.

— У вас недурной вкус, монсеньер, но прежде чем покупать товар, надо, чтоб он продавался.

— Я думаю, господин Ванель, что скоро эта должность будет продаваться…

— Продаваться! Должность прокурора господина Фуке?

— Об этом говорят.

— Должность, которая делает его неуязвимым, будет продаваться? О-о!

И Ванель захохотал.

— Может быть, вы боитесь этой должности? — спросил серьезно Кольбер.

— Боюсь? Нет… конечно нет.

— Но вы не хотите ее?

— Монсеньер, вы смеетесь надо мной, — отвечал Ванель. — Какому советнику парламента не хотелось бы быть генеральным прокурором?

— В таком случае, господин Ванель… раз я вам говорю, что должность будет продаваться…

— Вы утверждаете, монсеньер?

— Все вокруг говорят об этом.

— Не могу поверить, что это возможно; никогда человек не бросит щита, которым он защищает свою честь, состояние и жизнь.

— Бывают иногда сумасшедшие, которые мнят себя выше всех неудач, господин Ванель.

— Да, монсеньер, но такие сумасшедшие не совершают своих безумств в пользу бедных Ванелей, какие есть на свете.

— Почему же?

— Потому, что Ванели бедны.

— Действительно, должность господина Фуке может стоить дорого. Что бы вы заплатили за нее, господин Ванель?

— Все, что у меня есть, монсеньер.

— Сколько именно?

— От трехсот до четырехсот тысяч ливров.

— А должность сколько стоит, по-вашему?

— Самое малое полтора миллиона. Я знаю людей, которые предлагали миллион семьсот тысяч ливров и не убедили господина Фуке. А если бы случилось так, что господин Фуке все-таки захотел бы продать свою должность, чему я не верю, несмотря на то что мне говорили…

— А, вам что-нибудь говорили! Кто?

— Господин де Гурвиль… господин Пелиссон, так, в разговоре.

— Ну а если бы господин Фуке захотел продать?..

— Я все равно не мог бы купить его должность, так как господин суперинтендант продал бы только за наличные деньги, а ни у кого нет готовых полутора миллионов.

Кольбер остановил советника нетерпеливым движением руки и снова погрузился в размышления.

Видя серьезное выражение лица хозяина и его желание продолжать разговор на эту тему, Ванель стал ждать решения, не смея сам вызвать его.

— Объясните мне хорошенько, — сказал Кольбер, — все привилегии, связанные с должностью генерального прокурора.

— Право обвинения всякого французского подданного, если он не принц крови; право аннулирования всякого обвинения, направленного против каждого француза, кроме короля и принцев. Генеральный прокурор — правая рука короля и принцев. Генеральный прокурор — правая рука короля, карающая виновных, а также гасящая факел правосудия. Таким образом, господин Фуке может сопротивляться королю, подняв против него парламент; поэтому король не будет бороться с господином Фуке несмотря ни на что, если желает, чтоб его указы вступили в законную силу без возражений. Генеральный прокурор может быть и очень полезным, и очень опасным орудием.

— Хотите быть генеральным прокурором, Ванель? — спросил вдруг Кольбер, смягчая голос и взгляд.

— Я? — воскликнул Ванель. — Но я уже имел честь доложить вам, что у меня для этого не хватает миллиона ста тысяч ливров.

— Вы возьмете в долг у ваших друзей эту сумму.

— У меня нет друзей, богаче меня.

— Вот честный человек! — воскликнул Кольбер.

— Если б все так думали, монсеньер!

— Достаточно, что я это думаю. И в случае надобности я буду отвечать за вас.

— Берегитесь, монсеньер! Вам известна пословица?

— Какая?

— Кто отвечает, тот и платит.

— Уверен, до этого не дойдет.

Ванель встал, взволнованный предложением, так внезапно сделанным человеком, к словам которого серьезно относились даже самые легкомысленные люди.

— Не смейтесь надо мною, монсеньер, — сказал он.

— Нам необходимо торопиться, господин Ванель. Вы говорите, что господин Гурвиль вам говорил о должности господина Фуке?

— Да, и Пелиссон также.

— Вполне официально?

— Вот их слова: «Члены парламента честолюбивы и богаты; они должны были бы сложиться и предложить два или три миллиона господину Фуке, своему покровителю и солнцу».

— А что вы сказали?

— Я сказал, что, со своей стороны, дам, если понадобится, десять тысяч ливров.

— А, вы, стало быть, тоже любите господина Фуке! — воскликнул Кольбер, взглянув на Ванеля с ненавистью.

— Нет. Но господин Фуке наш генеральный прокурор, он влезает в долги, он тонет, мы должны спасти честь нашей корпорации.

— Вот почему господин Фуке будет в полной безопасности, пока он занимает свою должность.

— Тут, — продолжал Ванель, — господин Гурвиль добавил: «Принять милостыню господину Фуке унизительно, и он от нее откажется; пусть парламент сложится и достойно купит должность своего генерального прокурора, тогда все будет хорошо, честь корпорации будет спасена и гордость Фуке также».

— Ну что ж, это выход.

— Я тоже так подумал, монсеньер.

— Так вот, господин Ванель: вы тотчас отправитесь к господину Гурвилю или господину Пелиссону; знаете ли вы еще какого-нибудь друга господина Фуке?

— Я хорошо знаю господина де Лафонтена.

— Лафонтена-стихотворца?

— Да, он писал стихи, посвященные моей жене, когда мы еще были в хороших отношениях с господином Фуке.

— Обратитесь к нему, чтоб получить свидание с господином суперинтендантом.

— С удовольствием. Но как быть с деньгами?

— В назначенный день и час у вас будут деньги, не беспокойтесь.

— Монсеньер, какая щедрость! Вы затмеваете короля. Вы превосходите господина Фуке!

— Одну минуту… не злоупотребляйте словами. Я вам не дарю миллиона четырехсот тысяч ливров. У меня есть дети.

— О, сударь, вы мне их даете в долг — этого достаточно.

— Да, я их вам даю в долг.

— Требуйте от меня любые проценты, любые гарантии, монсеньер, я готов, и даже когда ваши требования будут удовлетворены, я повторю, что вы превосходите королей и господина Фуке в щедрости. Ваши условия?

— Вы будете отдавать мне долг в течение восьми лет.

— О, прекрасно!

— Вы закладываете самую должность.

— Превосходно. Это все?

— Подождите. Я оставляю за собой право перекупить у вас должность за цену на сто пятьдесят тысяч ливров больше, чем та, которую вы заплатите, если вы не будете в исполнении этой должности следовать интересам короля и моим предначертаниям.

— А-а! — произнес слегка взволнованный Ванель.

— Разве в моих условиях есть что-нибудь, что вам не нравится, господин Ванель? — спросил холодно Кольбер.

— Нет, нет, — живо ответил Ванель.

— В таком случае мы подпишем договор, когда вы захотите. Бегите теперь к друзьям господина Фуке.

— Лечу…

— И добейтесь свидания с суперинтендантом.

— Хорошо, монсеньер.

— Будьте уступчивы.

— Да.

— И как только сговоритесь…

— Я потороплюсь заставить его подписать соглашение.

— Ни за что этого не делайте!.. Ни в коем случае не заикайтесь о подписи, говоря с господином Фуке, ни даже о честном слове, слышите? Вы все погубите!

— Как же быть, монсеньер? Это слишком трудно…

— Постарайтесь только, чтоб господин Фуке согласился… Идите!