Время одуванчиков

Александр Афанасьев, 2022

Остросюжетный криминальный роман о трех друзьях, которые в 90-х годах держали под собой целую область, а потом избрали каждый свою стезю. Ларин отвечал за криминалитет, его легальное не привлекало, Игорян, Мозг, – исключительно за легальное, а Ломов – подключался и там, и там. Но с той поры прошло двадцать лет, канули в небытие лихие 90-е, и бывшим друзьям пришла пора подвести некоторые жизненные итоги… Содержит нецензурную брань.

Год 1992. Первый год новой России.

Страна развалилась как-то тихо и буднично, никто не понял, что тогда произошло. Она развалилась без грохота орудий, без митингов, без криков и грохота автоматных очередей — все это было, но было где-то далеко. Может, где-то кто-то в республиках и хотел отделения, думал о том, что вот без русских, своим умом — уж заживем. В России все прекрасно понимали — нам никуда не деться от нас же самих. Мы — были есть и будем, со всеми нашими пороками и недостатками. И потому осень все провели задницей кверху — копая картошку. Участки тогда были у всех и многие еще брали десяток — другой соток в поле — под картошку. Земля каменная, не удобренная, колхозная — непонятно, как вообще такая земля может хоть что-то рожать. И чего — выписывали навоз, на горбу таскали, лопатой раскапывали каменную землю. Страна готовилась уходить в зиму, и никто не знал, что будет весной, многие ждали голода. В ту осень сушили сухари, я это точно помню…

Зимой объявили о том что цены теперь свободные. Я это тоже помню — в тот день они практически не изменились, инфляция началась потом. Вообще, хлеб у нас не пропадал никогда. Не было сахара — это да, потому что сахар все покупали мешками и складывали под кровать. В то время многие варили варенье — сахар точно пригодится…

Если пару лет назад диковинкой были купюры в сто рублей — то в этом году напечатали пять и десять тысяч. На них уже не было Ленина…

Что касается меня — я тогда заканчивал школу и думал, куда поступать. Неопределенности не было никакой. Никто не знал, кто будет завтра и что будет завтра. Люди ничего не планировали. Но самое главное — в обычном обществе с вопросом можно подойти к отцу, к матери. Тут — ни к кому. Вся жизнь отцов, матерей, дедов, прадедов — была в один момент смыта в унитаз. И даже речи не было о каких-то там преступлениях режима, как сейчас говорят — не до того было. Никто не стал бы ни в чем каяться, просто посмотрели бы как на дурака. Просто — развалилась страна, общество, начали закрываться заводы и фабрики, не платили зарплату уже. Какой режим, какой тридцать седьмой год, о чем вы? Тут не знаешь, завтра есть деньги на еду или нет.

Я много потом понял и принял для себя за правило — никогда не иметь дело с голодными людьми. На таких нельзя положиться ни в каком варианте. Это полный бред то что пишут в литературе — мол, он бедный, но честный. Бедный человек — чаще всего дурак для начала. Или лентяй. Но честных среди бедных — я практически не встречал. Только когда человеку есть что терять — у него и ответственность реальная появляется.

Так вот, в последние годы перестройки — наши пацаны ездили в Москву одеваться. Как это выглядело — ватаги провинциальных пацанов добирались до Москвы (в том числе издалека, в Москве, например, одевались казанские) и рассыпалась по городу — грабить. Грабили обычно женщин, детей, подростков — кто послабее. Могли сработать ларек или квартиру — но это уже профи, по квартирам в чужом городе особо не полазаешь. Идете вы по улице — навстречу ватага, двое или трое достают ножи — снимай шапку, пальто. Сшибать шапки — это и преступлением то не считалось. Смех — но тогда деньги брали редко, потому что деньги мало что стоили. Потому кошелек часто со смехом оставляли терпиле. Ценилась одежда — ту, что не станешь носить сам, сдашь скупщику. Нормальной одежды, да и вообще одежды было так мало, что порой подержанная вещь стоила дороже, чем новая. Понятно, что никаких телефонов не отнимали — какие тогда телефоны?

Еще тогда были популярны «раздевания» машин — но этим занимались в основном местные. Вышел утром во двор, ба! — а машина стоит на кирпичах, потому что шины украли. Одно время говорят, еще лобовые стекла вырезали — дефицит был. Доходило до того, что по ночам с машин могли сливать бензин…

Ездили обычно на выходные. За уик-энд совершали по пять — семь групповых грабежей и разбоев. Милиция такие дела практически не раскрывала. Вообще, тогда весело было — некоторые пацаны, уходя в армию, уже имели за спиной до сотни нераскрытых преступлений.

Но можно было нарваться на местных. Особенно свирепствовали любера — те качались и ходили с палками и цепями. Чужака могли забить до смерти.

Что касается меня — то моя преступная карьера началась с… зажигалки.

Недалеко от моего дома был коммерческий ларек. Тогда это было важно — были ларьки от магазинов, а этот был коммерческий, так на нем и было написано. Это была такая стальная халабуда, сваренная на заводе и покрашенная половой краской. За мощными решетками виднелись ряды бутылок и блоки сигарет.

Я пошел в ларек — а тогда ценники писали от руки. Мне нужна была зажигалка, и я не увидел, сколько она стоит. Подал деньги продавцу — тот удивился.

— Ты чо, пацан. Ты за эти деньги собрался зажигалку покупать?

— А сколько она стоит?

— Кусок она стоит!

Куска у меня не было…

…

Я отошел, но недалеко, и стал думать, что что-то в этом мире не так. Эти деньги — я копил… и долго копил вообще то. Но я ни до чего не додумался — меня окликнули.

— Саня! Санек, ты?

Я подошел к старому Москвичу-412.

— Чего?

— Чо стоишь, горюнишься?

— Да так.

— Слышь, съезди с нами.

— Куда.

— Да тут недалеко. Постоишь за компанию.

Я подумал — а почему бы не съездить?

…

Дальше — мы подъехали к кооперативному кафе, вышли. Там была еще одна машина. Ларик сказал — пацаны, тут постойте — а сам пошел внутрь. Я ничего не вкуривал, но уходить было как-то стремно.

Потом появился Ларик, веселый. За ним продавец вынес огромный противень с выпечкой и чебуреками. Как потом оказалось — это нам…

…

Вернулись во двор, купив по пути еще какой-то газировки, ядовитого цвета. Начали все это есть, потом Ларин отозвал меня в сторону, сунул пачан бабок. Там было десять штук. Я удивился.

— За что?

— Ну ты же с нами был. Твоя доля.

Я подумал — так-то неплохо.

…

Уже через два месяца мы поставили этот ларек под крышу. Грузанули, короче. Когда я первый раз пришел получать — продавец узнал меня и побледнел. Но я его бить не стал — зачем? И из товара ничего бесплатно не взял — хотя крыша имела право брать все что угодно.

Вообще, чтобы вы понимали психологию рэкета и чем мы изначально отличались от прочих рэкетирских групп — рэкет был примерно тем же, чем в Средневековье были рыцари. Рыцари — людьми считали только других рыцарей, прочие же были для них не более чем плебсом, податным населением. И как и рэкетиры — рыцари ненавидели купцов и деловых.

Было распространено мнение — торгаш не человек. Это говорилось вслух, это не скрывалось. Торгашей ненавидели все — и с чего бы любить торгашей представителям социального дна, из которых и комплектовались группировки рэкетиров. Да ни с чего. Их и не любили. Своими считались те, кто двигался так же как и ты, кто бился с тобой на ринге и на стрелках, ходил к одному и тому же тренеру… короче, свои. Торгаш был чужим, обобрать его считалось святым делом и непреложным правом, он обжимал народ, а рэкетиры обжимали его. С них кормились и их же ненавидели. Были случаи, говорят, в Питере — когда братки брали у торговцев продукты, а потом формировали продуктовые наборы для нищих стариков и старух. Я сам не видел — но говорят, было и такое.

Торгашей разводили, имитировали наезды чтобы снять два раза дань, кидали, обирали вдвое, когда к примеру бригадир по пьяни разбил свой Паджеро и надо ремонтировать. Потому кстати ничего удивительного, что когда пришел Путин — братков удалось выкорчевать очень и очень быстро, а торгаши с чувством глубокого удовлетворения восприняли усиление государства, даже если оно начало закручивать гайки, и если начались отъемы бизнеса.

У нас было все иначе. Общение с Львом Игоревичем не прошло задаром, мы много чего выслушали и поняли — по крайней мере, я точно понял — что торгаш тоже человек. Система заставляла обмеривать, обвешивать, продавать из-под полы и с заднего хода — система, а не люди. И это надо понять. Я и до сих пор считаю, что разгрома движения силами милиции и ФСБ можно было бы избежать, если бы главные по движению поняли простую как мычание вещь: торгаш — это тот кто тебя кормит и другой кормушки у тебя не будет. Если бы начали в свое время хоть немного соображать, то может и не получили по пятнадцать — двадцать лет срока.

Вскоре о нас пошла слава как о людях вменяемых, которые торгашей не щемят и могут войти в положение…