На краю надежды

Аделаида Тимофеева

Молодая красавица Милана из-за своего печального прошлого вынуждена зарабатывать на жизнь особым способом.Но однажды к ней приходит старый друг с непростой проблемой.Смогут ли они помочь друг другу, не попадая в большие проблемы? Книга содержит нецензурную брань.

5 глава — Милана

«В первый раз вижу его таким. Выглядит жутко, аж сердце колет и знобит. Какой-то он… на иголках. Глаза бегают. В крови весь. Надеюсь травм серьёзных нет».

Иду к холодильнику и достаю из него всё, что есть.

«Голодный, наверняка. Ещё б алкоголя ему налить какого-то»

Нахожу в закромах бутылку водки початую и ставлю на стол.

«Блин, ему же нужна свежая одежда. Они конечно с моим папой разные по комплекции, размера так на три, но думаю он не станет привередничать».

Ставлю еду разогреваться, включаю чайник, выкладываю салат на тарелку и иду в комнату. Беру отцовскую майку со штанами с полки шкафа.

Из ванны выходит он с йодными метками на лице, пластырем на носу, губе, бинтами на руках, и с зелёнкой на ушах. Едва сдерживаю улыбку.

— Знаю видок ещё тот. Прямо заядлый алкаш, подравшийся за синьку.

Покатываемся со смеха, как дураки.

— Почему же, очень мило, мужчину украшают шрамы.

— Ага, только, если они были получены в драке за правое дело, а не от гопоря какого-то.

— Аххаха забей и так сойдёт.

«У него такая милая, пусть и кривая сейчас улыбка. Оттого она милее».

— Я тут подумала, что ты захочешь переодеться, — протягиваю ему вещи отца, — А это давай, — забираю у него мешок с толстовкой, — Хотя можно бы и джинсы туда же отправить, они все в крови. У меня на балконе металлический таз есть. Устроим кострище.

— Лучше уж сразу в топку. Потом куплю чего-нибудь новое. В любом случае спасибо за заботу. М-м, вкусно пахнет.

— Точно, — кидаюсь на кухню, и как раз вовремя, чтобы спасти ужин.

— Вкусно пахнет.

— Надеюсь понравится и на вкус.

— Я тогда мигом переодеться и тут, как тут.

Я раскладываю порции по тарелкам. Минут через пять выходит он. Начав ужин, он говорит:

— Ты извини, что я к тебе, как снег на голову. Но…

Смотрю на него с полным недоумением и страхом предположить, что он так пыжится сказать.

— Можно я пару дней у тебя поживу?

«Такого счастья я и в самых смелых мечтах предположить не могла. Надеюсь он сейчас не заметил, как округлились мои глаза».

— Ко… конечно, — Ну, вот, а голос-то подводит, — Только давай договоримся.

Теперь пришло время ему напрячься.

— Ты не будешь спрашивать у меня разрешения на каждый шаг, чувствуй себя как дома и не благодари так часто. Всегда, пожалуйста. И одно большое «но». У меня всего одна комната и одна кровать, поэтому ты можешь спать либо на полу, либо на кровати, выбирай, где тебе постелить? — улыбаюсь я и надеюсь, что он выберет кровать.

— Договорились. Тогда я на полу.

«Даже не вериться, что он будет ночевать у меня два дня. Это так классно. Совершенно не хочется думать, почему он не может пойти к себе».

— Уже так поздно, — с лёгкой грустью бросает он, глядя в окно.

— Да, — поворачиваю голову в ту же сторону, — Ты, наверное, дико устал.

— Нет, но сил нет и болит все. Спасибо за ужин.

— На здоровье, — ставлю посуду в мойку, — Тогда пойду постелю тебе, а потом помою.

— Я помогу.

В комнате из шкафа достаю огромный толстый плед, и мы вместе стелим его на пол, рядом с кроватью. Потом Дима с верхней полки берет большую подушку. Майка в этот момент так сексуально повисает на его рельефном теле.

— А укрываться можно пледом, — даю ему второй более тонкий.

— Класс! Солнышко с улыбками то, что нужно.

— Я…

— Да, не, правда круто и мило. Пойдём помогу теперь с посудой и будем баиньки.

— Я и сама могу.

— Слушай, я предлагаю только раз. Да, и должен же я хоть чем-то за гостеприимство отплатить.

Улыбаюсь и утвердительно киваю. На все хозяйственные дела уходит час, и я иду в комнату.

— — Как предки поживают? — прячусь под одеяло на кровати и смотрю во включённый тв.

— Отлично, мама год, как заведующая кардиологии, а отец на завод ушёл работать. — кладёт он голову на руку и смотрит на меня.

— Здорово, привет им передавай.

— О! «Мальчишник в Вегасе»? — восклицает он

— Да, вроде он. Посмотрим?

— Можно.

Мы оба сосредотачиваемся на картинке и не замечаем, как проваливаемся в сон.

Через шерстяные носки я ощущаю жжение в области пяток. Это как будто раскалённой канцелярской печатью на мне выжигают символы. От пяток жжение поднимается выше. Я осознаю, что это очередной кошмар, но не могу проснуться. Барахтаюсь в кровати, пытаясь руками и ногами всё прекратить, но ничего не выходит

Внезапно очнувшись с головы до ног в липком поту. Мысленно перекрещиваюсь, глядя на Диму мирно спящего рядом.

Тихонечко сползаю с кровати и тянусь за пузырём таблеток в ящике стола. Трясущими руками достаю таблетку и запиваю её минералкой.

«Но что это в моем рту.»

Лезу туда пальцем и достаю длиннющего червя. Не успеваю заорать потому что в поле зрения попадает Дима.

На нем сидит он, мертвенно-бледный, на открытых участках кожи отчётливо видны вздутые красно-синие вены по всему телу. Он невыносимо сильно зажимает горло Димы, что-то шепчет ему в лицо. Дима сопротивляется ему, но так как зло сильнее его, то Дима теряет силы и начинает бледнеть.

В это же время из меня ливнем льются слезы. Я пытаюсь кричать, но кричу беззвучно. Забываю, что это сон. Он в опасности и его надо спасти, но между нами на кровати образовалась большая клетка с мелкими квадратными отверстиями, через которые я не могу прорваться. Я бью по ней кулаками, ногами, неистово беззвучно кричу.

Маленькое дьявольское существо останавливается, смотрит на меня зловещими красными глазами, скалит зубы, разъярённо щипит, а затем моментально оказывается у меня за спиной. Он дьявольски сильно сжимает горло, я задыхаюсь, сопротивляюсь ему. Он укладывает меня на спину, его зловещее лицо сменяется на довольную улыбку.

— Я заберу твою душу, ты будешь гнить в аду и сгоришь вся до последней косточки, я не оставлю тебя, пока не получу своё, — злорадствует он и впивается острыми когтями в череп.

Беззвучно кричу и извиваюсь от боли, его злющий смех становится оглушительным. Затем мои глаза слипаются, я засыпаю и чувствую, как меня трясут, бьют по щекам и что-то громко говорят.

Раскрыв глаза, я вижу испуганного Диму. Он перестаёт меня трясти, замолкает. Мы смотрим друг на друга огромными глазами и тяжело дышим.

— Ты меня чертовски напугала.

Не могу и слова выдавить, а следом крепко обнимаю его. Он обнимает меня в ответ, гладит по волосам, мне удаётся сдержать истерику, моё сердцебиение и дыхание восстанавливаются.

— Ты в порядке? — интересуется он

— Блин, черт, прости меня, прости, что напугала, просто сумасшедший кошмар приснился, пожалуйста, прости меня, я не хотела тебя напугать

— Да, всё нормально у меня, не переживай. Что тебе снилось? я испугался за тебя, — отвечает он, вытирает слезы с лица и гладит по голове.

— Блин, прости, я не знала, что такое случится при тебе, извини меня. Я не хотела, чтобы ты это видел, я не хотела тебя пугать, — говорю я и прижимаюсь к нему.

— Тебе принести что-нибудь?

— Нет, ничего не надо, — отвечаю я дрожащим голосом.

— Ты вся дрожишь, давай, я тебе дам плед, чтобы ты согрелась.

— Нет, нет, не надо, он твой.

— Я настаиваю, возьми его и согревайся, а я тебе чая щас принесу, — укутывает меня в плед.

— Не надо, пледа достаточно.

— Хорошо. С тобой полежать, чтобы ты спокойно заснула?

— Нет, не надо, я одна, прости, мне нужно отойти, я сейчас.

Вбежав в ванную, я запираюсь, включаю воду и сажусь на холодный пол, облокотившись на стену. Зажимаю рот руками, чтобы заглушить свою прорвавшуюся истерику.

«Боже, когда же это прекратиться? Сколько это ещё будет продолжаться? Оставь меня, оставь, прошу, умоляю, пожалуйста. Хватит меня мучить, оставь меня, прошу, уйди. Дай спокойно жить, оставь меня. Я получила своё, оставь меня, хватит надо мной издеваться. Я не отдамся тебе, оставь меня, прошу, пожалуйста».

Чуть позже встаю с пола, умываю лицо и смотрюсь в зеркало.

«Долбанный „Эналаприл“ ни хрена не помогает, надо идти к врачу за новыми таблами»