На краю надежды

Аделаида Тимофеева

Молодая красавица Милана из-за своего печального прошлого вынуждена зарабатывать на жизнь особым способом.Но однажды к ней приходит старый друг с непростой проблемой.Смогут ли они помочь друг другу, не попадая в большие проблемы? Книга содержит нецензурную брань.

6 глава — Дима

Открываю глаза, подушка мокрая от пота, поворачиваю голову в сторону кровати. Милана мирно спит, лёжа на боку. Её рука свисает с края кровати. Солнце подсвечивает её пальцы. Так забавно. Смотрю на изгибы её тела и не понимаю, что же в них так изменилось, что стало меня не по-детски тянуть.

«Да, что там тянуть, вон, какой стояк, от того гляди боксеры лопнут. Ох, а как она прижималась ко мне ночью».

Поднимаюсь и иду в душ от греха подальше. Стою, как дурак, обливаюсь ледяной водой, посинею скоро, а толку маловато. Вылез, умываюсь, споласкиваю зубы и иду на кухню.

В холодильнике диетические йогурты, остатки колбасы, несколько кусков батона и прочая лабуда, но жрать охота, аж желудок сводит. Достаю банку йогурта.

«Чай, что ли поставить или кофе замутить»?

Полез за банкой, которую с двадцатого раза нашёл.

«И кто, блин, придумал кофе в керамике хранить»?

— Да, ёпа, блять… — ругаюсь шёпотом на себя, уронив из рук керамическую ёмкость на пол.

Через минуту в кухню вбегает Милана с выпученными глазами.

— Упс, — замер, как дебил, возле осколков и лыбу давлю.

— Не шевелись, я сейчас.

Милана мечется, как электровеник вокруг меня, а я только смотрю на её телодвижения и молюсь, чтоб трусы выдержали.

«Это ж Милана, бро. А с другой стороны…»

Рука сама тянется к её пятой точке.

— Мило тут у тебя, — смущаюсь я и сажусь на табурет. — Кухня просторная и с душой оформлена.

— Как у всех. Ты кофе хотел?

— Не принципиально. Слушай, я тут глянул, у тебя особо и поесть-то нечего.

— Ааа… Я сейчас мигом сгоняю в «Пелик», — отвечает она и бежит в коридор, — хочешь со мной пойти?

— Да, не суетись так. Подумаешь йогурты диетические.

Звонко смеётся она и так тепло как-то на душе стало, что ей нравятся мои шутки.

« — Я могу яичницу или омлет сделать», — говорит она и возвращается на кухню.

— О! Супер, давай.

— Момент, — закручивает волосы в пучок.

«Девчонки его ещё как-то называют так смешно, но не суть. Главное, что он ей очень идёт.»

Достаёт сковороду из ящика и прочие ингредиенты для завтрака, а я смотрю на неё и умиляюсь тому, как она суетиться для меня и пытается сделать идеально.

— А ты давно так похорошела? Классный цвет, кстати, — оценивающе смотрю на изгибы её тела.

— Спасибо, — хоть она и в пол-оборота ко мне, но вижу, как её щеки румянятся.

«Не помню, чтоб она так раньше реагировала. Подумаешь, цвет волос заметил. Банальщина ж откровенная, но приятно, когда тебе верят».

«Омлет получился вкуснейшим, чтоб я так всегда ел. Даже на душе полегчало, если такое вообще возможно в моем положении».

«Вспоминаю вчерашнее „ЧП“ и на душе стало хреново на минуту. Хорошо, что Милана с утреца своими формами спасла положение, а то бы жёстко загнался. Жахнуть б сейчас пол литра горячительного, а потом забыться. Ладно, Димон, соберись».

Мысленно бью себя по щекам. Чувствую её пытливый взгляд на себе, пока она вытирает посуду.

— Ты как? Давай, посмотрю, что там с руками у тебя? — предлагает она, вытирая руки кухонным полотенцем и подходит ко мне.

— Норм. До свадьбы заживёт, — прячу руки под стол.

— Вот, ты осел упрямый. Давай, не капризничай, — настаивает она, и достаёт из шкафа пластырь и ватные палки с йодом, а я тяну к ней руки.

«У неё такие нежные пальцы, ухх, и морщинки в уголках глаз, когда смущается. Так мило губу закусывает.»

«Черт, всегда, когда нервы на пределе, мысли только об этом в голове вьются».

Морщусь непроизвольно от боли, когда она аккуратно обрабатывает раны.

— Больно? — испуганно смотрит на меня Милана.

— Щекотно. Правда, Мил, не надо. Как-то неудобно.

— Неудобно спать на потолке. Сиди и не дёргайся, а то заражение ещё получишь, будешь знать.

«Чувствую себя ребёнком. Роль мамочки ей к лицу. Так надо срочно переключаться на что-то. Не думал, что перекантоваться пару дней у подруги будет так сложно.»

— Да, хорош. Возишься со мной, как с инвалидом.

— Ой, ну извини, входная дверь прямо по коридору, — хихикает она, — Кстати, джинсы я спасла.

Я вхожу в ванну, снимаю барахло её отца, надеваю чистые и ароматные от порошка шмотки и возвращаюсь на кухню.

— Чем сейчас занимаешься? Работа, все такое? — спрашиваю я.

— Работы почти нет, то там, то тут. Сам понимаешь, что после того, что было невозможно устроиться на нормальную работу.

— Да, блин, это же просто стечение обстоятельств.

— Ага, пойди, объясни это кому-то. Будь ты на месте его родаков, ты бы так не говорил. Всё-равно, я должна была лучше за ним следить. Я же прекрасно знала, что у него шило в жопе.

— Хватит винить себя в этом, что случилось, то случилось, ничё не изменишь, — возражаю я и машинально беру её за руку. Смотрю в её голубые глаза и вскакиваю с места, — Я кое-что придумал. Давай мы с тобой отвлечёмся. Знаю отличный способ поржать.

Милана хмурится, не доверяет.

— Пошли, — командую я и тащу её в комнату.

Расчищаю место побольше. Оглядываюсь по сторонам, вижу комп, уже хорошо, телик есть, тоже хорошо, но это потом.

— У тебя есть цветные карандаши и несколько листов белой бумаги?

— Сейчас дам — теряется она и идёт к столу.

— Ещё нужна не нужная белая простыня.

Она достаёт полотно с полки шкафа и спрашивает:

— А тебе зачем?

— Не тебе, а нам.

Беру карандаши, бумагу и расстилаю простыню.

— Рисуем круги рядами, — достаю определённые цвета и даю ей. Сам я вырезаю круг и рисую символы ног и рук вместе с разноцветными кругами.

Спустя минут двадцать, поле для твистера готово.

— Советую сменить халат на что-то спортивное — предлагаю я.

Милана недоверчиво по-прежнему смотрит на меня, но уходит в ванну, чтоб переодеться.

«Лосины, топ и голый живот. Бог мой, на что я подписался. Сам виноват».

Кручу первым стрелку и ставлю руку на круг, также поступает и Мила. Сначала это не кажется ей настолько уж забавным, но, когда наши тела совсем связались друг с другом в узел, тут уж нас обоих не остановить. Мы ржём, как кони. Слезы брызжут из глаз. В итоге мы падаем. Она оказывается подо мной. Чувствую каждый изгиб её возбуждённого игрой тела.

Мила облизывает губы, нервно сглатывает, возбуждённо дышит и не сводит с меня глаз. Делаю тоже самое. Это сильнее меня. Впиваюсь в её губы, сочные, пухлые губы. Это, это… это фантастика. Мы переворачиваемся сначала на бок, я обхватываю руками и массирую её пышную грудь с ягодками, а потом она и вовсе оказывается сверху, не отрываясь от губ. Наше возбуждение на пределе.

Её красивое и сексуальное лицо с телом резко сменяются на рожу дохлого придурка.

Я отталкиваю Милу и вскакиваю на ноги, будто меня током шибануло. Раскалённый член моментально падает и сердце сейчас выпрыгнет из груди.

«Козёл сраный! Такой кайф обломал»

Пулей лечу к толчку и оставляю там весь завтрак. Представляю, как напугал Милу.

— Дим, ты там как? — ласково и тревожно спрашивает она за дверью.

— Всё норм. Щас выйду, погоди.

— Я что-то не так сделала или тебе не понравилось?

«Она сдурела так думать? Все было прекрасно».

— Мил, всё было прекрасно, честно, дело не в тебе. Щас выйду.

— Может у тебя сотрясение и нужно вызвать врача?

— Говорю ж всё нормально, не надо никого вызывать, — выхожу к ней.

— Ты иди лучше полежи в кровати, а я суп сварю. Может, полегчает, когда поешь тёпленького.

«Господи, когда она стала такой безумно сладкой? Вдобавок, у неё наверно часики натикали, вот в мамки и захотела»?

Короче, спорить не стал, иду в комнату, ложусь на кровать и засыпаю. Часа через четыре просыпаюсь.

Поднимаюсь на локтях, вроде картинка не плывёт, уже хорошо. Милка рядом сидит.

— Ты как? — беспокоится она, прикладывая нежную руку к лицу.

— Все ок. Успокойся ты.

— Ага, успокоишься тут, когда всякие Димы на голову сваливаются.

— Ну, пардон. Ты единственная, кто рядом оказался. Щас вот в себя приду и свалю.

— Ага, размечтался, кто тебя отпустит, — хихикает она, — ночуй у меня, сколько хочешь. Я все равно одна живу и временами со скуки дохну, а с тобой в десятки раз веселее, — мечтательно закатывает глаза, — прям как раньше.

— Да, в те времена было офигительно, — соглашаюсь я и ложусь на подушку — Кстати, вкусно пахнет.

— Хах конечно, вкусно, я борщ сварила.

— О, зашибись.

— Пошли кушать.

«Девчонки, умеющие готовить, самый сок».

За ужином я предлагаю ей поиграть в видео игры, и она с радостью соглашается.

Пока Мила прибирается, я иду в комнату и настраиваю комп так, чтобы поиграть с ней на телике в «Марио».

«Помню, как ей это нравилось тогда. Мы часами играли. Родаки жёстко нас гоняли за это. Боялись, наверное, что мы не совсем играем. С ней прикольно играть, но помимо „Марио“ я бы сейчас поиграл с ней во что-нибудь другое».

Она входит в комнату, садится рядом, и мы начинаем играть. Ближе к утру мы на «контр страйк» перешли.

«Никогда б не подумал, что моя девочка может быть такой кровожадной. Стоп. Что? Я назвал ее „Моя девочка“? Видимо меня слишком сильно вчера долбанули, что теперь она и её шикарное тело не выходят из дурной башки ни на минуту, особенно после „твистера“»